Вспаханное поле

была Клотильда. Не заметив больных, она взволнованно

спросила:

—      О Сеферино ничего не слышно?

Панчо разозлил этот неуместный вопрос. Но тут Кло¬

тильда увидела, кто лежит в тарантасе, и воскликнула:

—      Мать Сеферино!.. Что у нее, оспа?..

—      Ага,— мрачно подтвердил Панчо.

Подошел дон Томас.

—      Говорят, чтобы мы сами внесли больных,— сказал

он Панчо.— Здесь все и так сбились с ног.

Они подняли Марселину и отнесли ее в переполненный

барак, где с трудом нашли свободную койку. Клотильда

осталась возле больной, а они пошли за доном Ахенором,

которого положили на матрас, разостланный прямо на полу.

—      Так ,— сказал фермер,— врачи их осмотрят, как

только освободятся. А нам велели как можно скорее ухо¬

дить отсюда.

—      Не могу же я их оставить одних, без присмотра! —

запротестовал Панчо.

—      Ничего, ступай, я за ними присмотрю,— участливо

сказала Клотильда. — Я каждый день сюда прихожу к

хозяину. Если что-нибудь понадобится, я дам тебе

знать.

88

Немного успокоенный этим обещанием, Панчо вышел.

Он привязал свою лошадь к задку тарантаса и сел на коз¬

лы возле дона Томаса.

Они долго ехали молча. Селение осталось позади, во¬

круг опять расстилалось открытое поле. Солнце, столько

дней ослепительно сверкавшее над равниной, померкло —

небо заволакивали тучи.

—      Ну, сегодня будет дождь,— сказал дон Томас.

—      Ага,— проронил Панчо, поглощенный своими ду¬

мами.

—      Чего доброго, вымокнем, пока доедем,— продолжал

фермер, желая расшевелить парня.

—      Ага.

Дон Томас искоса посмотрел на него и умолк.

На горизонте, среди черных туч, зазмеилась молния.

Стало совсем сумрачно, как всегда бывает перед грозой.

Лицо фермера засияло радостью.

—      Скоро дождь покончит с засухой и с оспой! — вос¬

кликнул он.

—      Может быть...

—      Кстати, что ты думаешь теперь делать?.. Ведь ты

пока будешь один.

Панчо удивленно поднял глаза на него.

—      Я?.. Буду ходить за лошадьми! Что же мне еще де¬

лать?

—      То, что делаю я. Пахать и сеять... В этой стране

каждый, кто живет трудом, должен обрабатывать землю.

Особенно теперь, после дождя.

—      Ага,— нехотя отозвался Панчо, впадая в прежнюю

апатию.

Подул свежий ветер, поднимая вихри пыли. На темном

небе вспыхивали сполохи, запахло влажной землей. Дон

Томас подстегнул лошадей. Вдруг со страшным грохотом

ударила молния, на мгновение озарив все вокруг ослепи¬

тельно-ярким светом. Лошади рванулись и понесли. Фер¬

мер, стоя на козлах, обеими руками изо всех сил натяги¬

вал вожжи, стараясь их сдержать.

Мимо Панчо пронеслась его лошадь, и он даже не успел

ей свистнуть. Правда, он видел, что она помчалась к поч¬

товой станции, но ему было досадно, что домой придется

добираться пешком. Хлынул проливной дождь. Упряжка

сбавила ход, и, наконец совладав с нею, дон Томас повер¬

нул к ферме.

89

—      Остановите! Я здесь слезу! — крикнул Панчо, при¬

готовившись соскочить.

—      Что ты? В такой дождь? Ни в коем случае! Ты по¬

едешь ко мне,— объявил дон Томас.

Скоро он остановил тарантас во дворе фермы. Они

слезли и зашли под навес. На лице Панчо была написана

досада, лицо фермера, напротив, светилось веселой улыб¬

кой. Но и дон Томас слегка помрачнел, встретив хмурый

взгляд жены, вышедшей на крыльцо.

—      Эй, Энкарнасьон,— сказал он.— Дождь привел к нам

гостя. Приготовь-ка ужин!..

Женщина вошла в дом. Дон Томас провел Панчо в ком¬

наты. Тот сразу заметил Элену. При его появлении она

подняла голову от учебника, который просматривала вме¬

сте с Эстер.

—      Садись и будь как дома,— сказал фермер и, усадив

Панчо, тоже сел, снял сапоги и надел домашние туфли, ко¬

торые подала ему Элена.

Донья Энкарнасьон, не оборачиваясь, возилась с ка¬

стрюлями. Панчо интуитивно чувствовал, что угрюмость хо¬

зяйки вызвана его присутствием, и, несмотря на радушие

дона Томаса, ему было не по себе. Он охотно ушел

бы, хотя дождь лил все сильнее. Фермер поставил себе

на колени ящичек с табаком и, сворачивая сигарету,

сказал:

—      Я посоветовал тебе дорогой обрабатывать землю,

потому что не раз видел, как ты внимательно следишь за

мной, когда я работаю в поле. Мне кажется, тебе нравится

земледелие. Если это так, тебе нужно попрактиковаться,

чтобы изучить это дело.

Панчо заметил, что Элена и Эстер оторвались от заня¬

тий и смотрят на него. Ему было неприятно, что он ока¬

зался в центре внимания девушек.

—      Может быть...— сказал он уклончиво.

—      И если я тебя спросил, чем ты собираешься зани¬

маться, пока будешь один, то потому, что хотел предложить

тебе поработать некоторое время со мной.

Его прервал грохот упавшей на пол кастрюли.

—      В чем дело, Энкарнасьон?

Женщина, будто не слышала слов мужа, проворчала,

обращаясь к Элене:

—      Ты, кажется, могла бы накрыть на стол. Чего ты

ждешь?

SQ

Девушка отложила книгу и вместе с сестрой расставила

приборы.

Фермер продолжал:

—      Обдумай хорошенько мое предложение, а там как

знаешь... Видишь, дождь идет? Это — благодать для земли!

Свет лампы, струясь через открытую дверь, отражался

в воде, подобно прозрачному занавесу, падавшей с крыши.

Предгрозовую мглу сменила ночная тьма. Порою зарево

пожара, зажженного в небе молниями, освещало исхлестан¬

ное ливнем поле и затопленную пашню.

Донья Энкарнасьон принесла блюдо с едой и буркнула:

—      Прошу к столу!

Фермер указал гостю место подле себя. Все сели и при¬

нялись за ужин. Хотя у Панчо во рту давно не было ни

крошки, он чувствовал такую робость в этой обстановке,

столь отличной от той, к которой он привык, что едва при¬

касался к еде. Он только и думал о том, как бы поскорее

уйти. Но поминутно гремели раскаты грома, и дождь не

утихал.

—      Ну, разыгралась непогода, не скоро уляжется,— за¬

метил дон Томас.— Придется тебе заночевать у нас.

—      Только этого не хватало! — заупрямился Панчо.—

Я уже и так доставил вам беспокойство. Да и долго ли

доскакать до ранчо?

—      А лошадь-то где?—с улыбкой спросил фермер.—

И потом, тут нет никакого беспокойства: под навесом у нас

стоит кровать, на ней и ляжешь.

Быть может, предложение мужа и не понравилось донье

Энкарнасьон, но она промолчала. Впрочем, во время ужи¬

на она вообще не проронила ни слова. Но морщины у нее

на лбу залегли еще глубже. Явно раздосадованный ее не¬

приветливостью, дон Томас настоял на своем:

—      Нечего больше толковать: переночуешь у нас.

Панчо попал в неловкое положение и, видя, что девушки

начали убирать со стола, сказал:

—      Сегодня у меня был тяжелый день. Если позволите,

я пойду спать!

—      Правильно,— отозвался фермер,— я тоже устал.—

И, обращаясь к Элене, приказал: — Принеси одеяло...

Он запнулся, пытаясь вспомнить имя гостя, потом улыб¬

нулся и сказал:

—      Вот ведь забавно: подумай только, я не знаю, как

тебя зовут.

91

—      Панчо, папа,— вырвалось у Элены, но, заметив, что

мать и Эстер смотрят на нее, весьма удивленные такой ос¬

ведомленностью, она почувствовала, что краснеет, и убежа¬

ла за одеялом. Панчо, смущенный не менее ее, уставился

в пол. Минуту спустя он едва слышно попрощался и вышел

вслед за фермером, который со свечой и одеялом в руках

проводил его под навес, где стояла кровать, и сказал: