Волшебная сказка Томми

В конечном итоге Джулиан решил прибегнуть к спасительной лжи и сказал, что он сделал снимок. Писательница загрузилась в такси и укатила в свой Верхний Ист-Сайд, а мы с Лукой стали решать, чем займемся теперь. То есть мы оба знали, что непременно займемся сексом, но сперва нам хотелось куда-нибудь сходить. Когда мы закончили собираться (Джулиан, разумеется, усвистел сразу следом за литераторшей, которая на выходе из студии не преминула картинно схватиться за сердце с возгласом: «Господи, я уже ничего не успеваю. У меня через пятнадцать минут встреча с фоторедактором «Vogue» в «Пастише», — так что я, как всегда, складывал аппаратуру один), Лука подошел ко мне и спросил:

— Томми, хочешь приключение?

— Всегда, — сказал я, улыбаясь, и легонько погладил его по члену сквозь черные кожаные штаны.

— Тогда скушай вот это. — Он положил мне в рот ешку. Это был упоительный вечер! Лука привел меня в «Бар

для шпионов» в Сохо (замечательное заведение, где на втором этаже установлены телескопы и можно подглядывать за народом внизу) и познакомил с совершенно волшебной девушкой-трансвеститкой по имени Пломбир, миниатюрной блондинкой с сосками, похожими на маленькие изюминки. Я их приметил, когда мы все трое ласкались и целовались на диванчике в темном углу. Потом все как будто расплылось в вихре такси и бессчетных клубов, мартини и поцелуев, и моя рука то и дело ложилась на живот Луки, с каждым разом — все ниже и ниже, но я не хотел торопить события и сразу набрасываться на сокровище, скрытое под черной кожей. В какой-то момент мы оказались в машине приятеля какого-то друга, который рассказывал, что собирается в Будапешт — сниматься в порно, поскольку член у него невъебенных размеров, а именно — десять дюймов. Я попросил показать это чудо, но он сказал, что не покажет, из чего я сделал вывод, что никаких десяти дюймов там не было. Каждый мужик, наделенный десятидюймовым болтом, демонстрировал бы свое достояние всем и каждому. А что, разве нет? Как бы там ни было, этот предположительно одаренный товарищ свернул на улицу с односторонним движением (причем движение шло нам навстречу) и едва не угробил нас всех, но в последний момент все-таки увернулся от лобового столкновения. Уже потом я подумал, что если длина его члена была прямо пропорциональна размеру идиотизма, то у него там было не десять дюймов, а все пятнадцать. Но тогда мне даже понравилось это маленькое приключение: резкий выброс адреналина в сочетании с экстази очень даже бодрит. Да, я понимаю, что это совсем ненормально, но если бы мы тогда разбились, по крайней мере я бы умер счастливым. В конце концов мы поехали к Луке в Митпакинг Дистрикт. Время близилось к шести утра, и вся улица была забита фургонами, предназначенными для транспортировки мяса. Шел дождь, и мы оба были в том состоянии, когда уже начинается отходняк, и все происходит как будто в замедленной съемке, и восприятие вроде бы входит в норму, и вот мы вдруг попадаем под ливень, в ушах звенит от криков грузчиков, и через каждую пару шагов у нас перед носом мелькают большие куски разделанных коровьих туш. Потрясающее ощущение. Мы поднялись в квартиру Луки, вместе приняли ванну (это я предложил), а потом вставляли друг другу по очереди, пока не упали без сил. Заснуть никак не получалась: мы были слишком возбуждены. Мы только что пережили грандиозную ночь на двоих — из тех волшебных ночей, которые случаются только в Нью-Йорке. И знаете что? Я ни разу не вспомнил об Индии. Вообще ни разу.

Я ощущал себе по-настоящему ЖИВЫМ! И в эту поездку все будет так же. Я буду жить! Просто жить, не изводя себя всякими мрачными мыслями, что мне уже почти тридцать, а я до сих пор не имею понятия, что мне нужно от этой жизни и к чему это все приведет. Пошло все в жопу! Томми знает, что ему нужно. Ему нужно в Нью-Йорк!

Да, моя девочка!

9. Индия

Дома не было никого. Ни Сейди, ни Бобби. Ни записки, вообще ничего.

Сперва я напрягся и психанул, а потом рассудил, что это вполне справедливо. Они не обязаны держать меня в курсе, чуда кто пошел и когда вернется, тем более что в последние дни я так старательно избегал всяких контактов, что Сейди и Бобби имели полное право обидеться. Проанализировав свои ощущения, я диагностировал пронзительную тоску по отсутствующим друзьям (как оказалось, я страшно соскучился) вкупе с чувством вины за свое отвратительное поведение.

Я хотел рассказать им обоим о поездке в Нью-Йорк. И еще, может, об обмороке. И, может быть, извиниться за то, что был таким дятлом.

Мне было так странно и неуютно — одному в пустой квартире. Да, в последние дни я старался ни с кем не общаться, но теперь мне хотелось, чтобы все стало как раньше: в гостиной грохочет музыка, мы трое орем в полный голос, потому что иначе ничего не слышно, а Сейди колдует на кухне, сгребает в большую кастрюлю все, что мы не доели вчера, и готовит свою фирменную «поскреблю», когда остатки китайских или индийских обедов навынос соскребаются с тарелок, перемешиваются с чечевицей и запекаются в духовке, или «унылые макароны», названные так потому, что подобная еда и вправду приводит в уныние и заставляет задуматься о тщете всего сущего. Макароны для данного блюда добываются по древнему способу — «по амбарам помести, по сусекам поскрести» — и подаются под соусом из поджаренного чеснока с томатной пастой и медом. На самом деле получается очень вкусно. Сейди сама придумала рецепт. Что называется, «из головы». Непременно попробуйте. Вам понравится. А еще Сейди готовит совершенно волшебное «малоимущее рагу» из неизменной упаковки сарделек, которая всегда прячется где-нибудь в холодильнике (Бобби — страстный любитель сарделек во всех проявлениях: как продуктов питания, так и увесистых членов, именуемых сардельками за толщину и объем), консервированных помидоров и различных продуктов, которые, как правило, просто лежат, и никто их не ест, но в итоге, опять же, получается вкусно. Я так люблю эти вечерние посиделки, когда мы втроем собираемся на кухне, пьем вино, наворачиваем вкуснятину, которую Сейди состряпала на скорую руку, шутим, смеемся и в который уже раз понимаем, почему мы так сильно друг друга любим. Наши воскресные ужины «в тесном семейном кругу» — мероприятие более формальное и торжественное. Они планируются заранее и готовятся обстоятельно и неспешно, причем выбор блюд обсуждается чуть ли не за неделю вперед, и мы специально отводим время на рассудительные разговоры о правилах совместного проживания, о соседях, которые уклоняются от исполнения своих обязанностей по выносу мусора, и т. д., и т. п. Я их тоже люблю, но все-таки мне больше нравятся неожиданные собрания вечером на кухне, когда мы все дома и все хотим есть. Сюрпризы — это всегда приятно. Ну, вот как будто ты шел по улице и вдруг встретил старого институтского друга, с которым вы не общались уже много лет, и вы до ночи сидели в баре и вспоминали всякие приколы, о которых ты сам никогда бы не вспомнил, если бы не эта случайная встреча. Вот такая нечаянная приятность.

Но сегодня... Сегодня сюрприза не состоялось, и никакая фея Починка не взмахнула волшебной палочкой, и кухня не наполнилась запахами сигаретного дыма и готовящейся еды. Бобби с Сейди тоже не появились.

Я пошел в гостиную. Сейди опять навела порядок — журналы на столике были разложены веером, так чтобы было удобно читать названия. Каждый раз после того, как на Сейди находит хозяйственный зуд, наша гостиная напоминает приемную в частной клинике, но уже через пару часов там вновь воцаряется обычный художественный беспорядок.

Я не стал включать свет. Мне было достаточно света от уличного фонаря. Я присел на диван. У нас очень удобный диван — красный, большой, в меру мягкий и в меру пружинистый, — но сегодня, когда я сидел на диване один, он казался уже не таким уютным, каким обычно бывает, когда мы сидим там втроем. На самом деле он сейчас напоминал выставочный экземпляр в витрине какого-нибудь дорогущего мебельного магазина. Подушки были разложены так аккуратно, как будто их выкладывали по линейке. Это у Сейди такая мания: взбивать и раскладывать диванные подушки. Она просто не выйдет из дома, пока не приведет наш диван в «надлежащий вид». Кстати, где Сейди? И Бобби? И тут зазвонил телефон. Я сидел в темноте и слушал, как автоответчик радостно выдает сообщение на три голоса: «Привет, это Томми, Сейди и Бобби».