Громила и Томми (1)

О. Генри

Громила и Томми (1)

В десять часов вечера горничная Фелисия ушла с черного хода вместе с полисменом покупать малиновое мороженое на углу. Она терпеть не могла полисмена и очень возражала против такого плана. Она говорила, и не без основания, что лучше бы ей позволили уснуть над романом Сент-Джорджа Ратбона в комнате третьего этажа, но с ней не согласились. Для чего-нибудь существует на свете малина и полицейские.

Громила попал в дом без особого труда: в рассказе на две тысячи слов требуется побольше действия и поменьше описаний. В столовой он приподнял щиток потайного фонаря и, достав коловорот и перку, начал сверлить замок шкафа, где лежало серебро.

Вдруг послышалось щелканье. Комнату залило электрическим светом. Темные бархатные портьеры раздвинулись, и в комнату вошел белокурый мальчик лет восьми в розовой пижаме, держа в руке бутылку с прованским маслом.

- Вы громила? - спросил он тоненьким детским голоском.

- Послушайте-ка его! - хрипло воскликнул гость. Громила я или нет? А для чего же, по-твоему, я три дня отращивал щетину на подбородке, для чего надел кепку с наушниками? Давай живей масло, я смажу сверло, чтоб не разбудить твою мамашу, у которой заболела голова и она легла, оставив тебя на попечение Фелисии, не оправдавшей такого доверия.

- Ах ты, боже мой, - со вздохом сказал Томми. - Не думал я, что вы так отстали от времени. Это масло пойдет для салата, когда я принесу вам поесть из кладовой. А мама с папой уехали в оперу слушать де Решке. Я тут ни при чем. Это только доказывает, сколько времени рассказ провалялся в редакции. Будь автор поумней, он бы в гранках исправил фамилию на Карузо.

- Замолчи, - прошипел громила. - Попробуй только поднять тревогу, и я сверну тебе шею, как кролику.

- Как цыпленку, - поправил Томми. - Это вы ошиблись. Кроликам шею не свертывают.

- Неужели ты меня не боишься? - спросил громила.

- Сами знаете, что не боюсь, - ответил Томми. - Неужели вы думаете, что я не отличу правду от вымысла? Если б это было не в рассказе, я бы завопил, как дикий индеец, а вы скатились бы по лестнице и на тротуаре вас бы зацапала полиция.

- Вижу, ты свое дело знаешь, - сказал громила. - Валяй дальше.

Томми уселся в кресло и поджал под себя ноги.

- Почему вы грабите чужих людей, господин громила? Разве у вас нет знакомых?

- Вижу, к чему ты клонишь, - злобно нахмурившись, сказал громила. - Стара штука. Твоя младенческая невинность и беззаботность должны вернуть меня к честной жизни. Каждый раз, как залезешь в дом, где имеется младенец, получается одна и та же история.

- Может быть, вы посмотрите жадными глазами на тарелку с холодной говядиной, которую буфетчик забыл на столе? сказал Томми. - А то времени у нас мало.

Громила согласился.

- Бедненький, - сказал Томми - Вы, должно быть, проголодались. Постойте, пожалуйста, в нерешительной позе, а я вам принесу чего-нибудь поесть.

Мальчик принес из кладовой жареную курицу, банку с вареньем и бутылку вина. Громила недовольно взялся за нож с вилкой.

- И часу не прошло, как я ел омаров и пил пиво на Бродвее, - проворчал он. - Хоть бы эти писаки позволили человеку принять таблетку пепсина перед едой.

- Мой папа тоже пишет книжки, - заметил Томми.

Громила поспешно вскочил с места.

- А ты говорил, будто он уехал в оперу, - прошипел он хриплым голосом, подозрительно глядя на мальчика.

- Я забыл сказать, - объяснил Томми. - Билеты он получил бесплатно.

Громила снова уселся на место и стал обгладывать куриную косточку.

- Зачем вы грабите квартиры? - задумчиво спросил мальчик.

- Затем, - ответил громила, вдруг залившись слезами. Помилуй господи моего темноволосого мальчика Бесси, который остался дома.

- Ах нет, - сказал Томми, сморщив нос. - Это вы не так говорите. Прежде чем пустить слезу, вы должны рассказать, отчего вам не повезло.

- Да, да, я и забыл, - сказал громила. - Ну вот, раньше я жил в Мильвоки...

- Берите серебро, - сказал Томми, слезая с кресла.

- Погоди, - сказал громила. - Но я уехал оттуда. Другой работы я найти не мог. Некоторое время я поддерживал жену и ребенка, сбывая ассигнации Южного правительства, но увы! пришлось бросить и это, потому что они не имели хождения. Я махнул на все рукой и с горя сделался громилой.

- А вы когда-нибудь попадались в руки полиции? - спросил Томми.

- Я сказал "громилой", а не нищим, - ответил грабитель.

- Как же мы кончим рассказ, когда вы доедите курицу и у вас, как полагается, начнется приступ раскаяния?

- Предположим, - задумчиво начал громила, - что Тани Пастор кончит сегодня раньше обыкновенного и твой отец приедет с "Парсифаля" в половине одиннадцатого. Я окончательно раскаялся, потому что ты напомнил мне моего сыночка Бесси...

- Послушайте, - сказал Томми, - а вы не ошиблись?

- Нет, клянусь пастелями Б. Кори Килверта, - сказал громила. - Всегда у меня дома остается Бесси и бесхитростно болтает с бледнолицей женой громилы. Так вот я и говорю, твой отец откроет парадную дверь как раз в ту минуту, когда я буду уходить, нагруженный увещаниями и бутербродами, которые ты завернул для меня в бумажку. Узнав во мне старого товарища по Гарвардскому университету, он отшатывается...

- Не в изумлении, надеюсь? - прервал его Томми, глядя на него круглыми глазами.

- Он отшатывается назад, - продолжал громила и вдруг, поднявшись на ноги, начал выкрикивать: - Pa, pa, ра! Ура, ура, ура!

- Ну-ну, - сказал удивленно Томми. - Первый раз слышу от громилы на работе университетский клич, хотя бы и в рассказе.

- Не все тебе знать, - засмеялся громила. - Это я подпустил сценичности. Если такую штуку сыграть в театре, только этот намек на университетскую жизнь и может обеспечить ей успех.

Томми взглядом выразил свое восхищение.

- Вы в этом здорово разбираетесь, - сказал он.

- И вот еще в чем ты проврался, - заметил громила. Тебе давно надо бы пойти и принести золотой, который мама подарила тебе в день рождения, чтобы я передал его Бесси.

- Но она не для того дарила мне золотой, чтоб вы передали его Бесси, - надувшись, отвечал Томми.

- Ну, ну! - строго сказал громила. - Нехорошо пользоваться тем, что в рассказе попалась неясная по смыслу фраза. Ты понимаешь, что я хотел сказать. Что я там получу от этой литературной стряпни? Я теряю всю выручку да еще каждый раз обязан каяться; а достаются мне разные пустячки и сувениры от вас, ребят. Как же, в одном рассказе я получил в награду всего-навсего поцелуй маленькой девочки, которая застала меня врасплох, когда я вскрывал сейф. Да еще вся она была липкая от патоки. Вот возьму эту скатерть, накину тебе на голову, да и залезу в шкаф с серебром.