"Москва слезам не верит" (К 30-летию выхода фильма)

А речевая, разговорная аранжировка сцены, благодаря игре Е.Ханаевой, переносит в фильм ту проблематику речи телевизионных дикторов, о которой говорил Баталов. Речь дикторов советской эпохи - прямая противоположность современной: мерная, рассчитанная, похожая... на движения следователя-палача, размеренно, профессионально наносящего удары по телу истязуемого.

И цель у обеих этих противоположных манер речи - одинаковая: вдолбить, заполнить сознание (идеологическим поносом, рекламной слякотью). Одним из самых непереносимых видов угнетения человека при советском режиме назвал В.Турбин в рецензии на роман Саши Соколова "Палисандрия" - угнетение речью. В речи Евг. Ханаевой эти две крайности - сливаются. Она выступает, так сказать, в роли заместителя (совместителя!) телевизионных дикторов обеих эпох, и текущей и... будущей. (В дальнейшем мы увидим, что в фильме есть и отражение советского радио, радиодикторов.)

А главная героиня фильма дважды буквально оказывается в роли телевизионного диктора; тележурналиста. Мы видим ее в сцене телесъемки в цеху. Она вполне профессионально справилась с ролью тележурналиста, репортера; в ее выступлении словно бы пробудились... пытающиеся сформулировать в словах правду о своей жизни "рабкоры" 1920-х годов. Другой раз - в сцене телесъемки в кабинете директора химзавода. Если в первом случае она говорит с захлебывающейся, истерической торопливостью, то во втором - нам дают пример того, как, по мнению нормального человека, должен был бы выглядеть диктор. Не эти деревянные, одеревенелые куклы, словно бы парализованные люди, а, так сказать, диктор с человеческим лицом. И преодолеть насилие истязающей манеры речи - это не только устоять в той естественной неторопливости ее, о которой говорил А.Баталов. А если устоять невозможно? Есть другой выход: довести навязываемую манеру... до крайности, когда она перестает быть собой.

И.Бродский, фигура которого уже появлялась у нас в связи со сценой изгнания, вспоминает: в лагере его хотели насильно заставить делать работу, которую он делать был не обязан. Выхода - не оставалось. Тогда он взял топор и... начал рубить дрова, но в таком нечеловеческом, бешеном темпе, в каком это никто никогда не делает. Как говорит поэт, его движения совпали с каким-то космическим ритмом, который действовал за него, помимо него. Нужный объем работы был уже сделан, а он - продолжал. И его мучители... отступили, поняли, что они ничего не могут с ним сделать. Опустили руки, одним словом. Вот так же, наверное, как опустили руки мучительницы героини в сцене телесъемки.

Или - другая противоположность: замедлить речь... до невозможности, до невероятности. В одной статье - произнести букву А. В другой, помедлив, - произнести букву Б. В рецензии на кинофильм - новую букву. И в целом - сложится Слово. Которое никто никогда открыто произнести не даст; заткнут рот; выбьют зубы...

*    *    *

Ханаева может говорит с вкрадчивой робостью, может остервенело рявкнуть, может угодливо лопотать. В сцене в общежитии ее обращение с героиней, естественно, меняется на противоположное. Появляется (ермоловская!) величавость, уверенность постановки слов. В позе, пародирующей позу Ермоловой на известном портрете Серова, будет, кстати, изображена невестка героини Ханаевой в фильме "По семейным обстоятельствам" (и этот ее портрет будет вызывать особое раздражение у ревнивой свекрови!). И вместе с тем... манера речи остается все той же: лакейская речь Смердякова в юбке! В "ермоловской" величавости - истерически взвизгивающая торопливость.

В сцене обеда есть интересный эффект. Персонаж Ханаевой рявкает на Борю, допустившего какую-то оплошность против светского этикета. Словесный удар; парализующая психику звуковая волна. Но... Боря абсолютно спокоен: для него это уже повседневная реальность... Та же советская дама безупречно светским тоном предлагает героине отведать рыбы. Та... вздрагивает всем телом, как от удара током, взвизгивает, как полузадушенная собачка Чапа: "Нет! Мне рыбы нельзя!". Героиня В.Алентовой - отреагировала на удар, нанесенный Боре.

И действительно: рыбы... нет и не может быть за этим столом! Рыба... вновь появится в сцене запоя героя, и вновь в той же ситуации... нанесения удара; но удары теперь - наносятся... рыбе: разминают воблу и со всей силой колотят ею по столу. Греческое написание слова "рыба" - всем известная аббревиатура Христа. Колотят рыбу - истязают Христа. Вновь: появляются в комнате коммуналки 70-х годов очертания кабинета следователя сталинского времени. "Рыба" вновь - в фильме "По семейным обстоятельствам". "Скажи ыба", - заботливо обращается персонаж Р.Быкова к краснощекой девочке с красными бантами. Такие девочки с цветами садились на руки генсекам на трибуне мавзолея.

И сквозь безмятежный облик незадачливого логопеда проступает картина: это говорит... человек на допросе, человек с выбитыми зубами. Эффект достигает своего завершения в очередном сопоставлении: в фильме Саввы Кулиша "Мертвый сезон"... происходит то же самое, что в фильме о "семейных обстоятельствах"! Но уже на самом деле (то есть в сюжетной реальности), а не "символически". Персонаж... того же Р.Быкова - связанный, окровавленный, с разбитым ртом, на допросе палачей - только другого тоталитарного государства.

С.Кулиш поставил фильм "Сказки... сказки... сказки старого Арбата", в котором... повторяется сцена на бульваре из нашего фильма: нам то и дело показывают спину героя, который на протяжении своей долгой жизни не однажды расстается со своими женщинами... на бульваре: поворачивается, так сказать, к ним спиной.

Сцена запоя с истязаемой "рыбой": два следователя за столом, допрашивающие заключенного. Натурально, полуодеты: засучили рукава, стало жарко в пылу работы! Сцена, зеркально повторяющая сцену обеда у Рудика; да и один из привидевшихся нам "следаков" - новый возлюбленный Катерины. Христа, "рыбы" за этим круглым обеденным столом - никак быть не может. В "Семнадцати мгновениях весны" пастор Шлаг высказывает свое, оказавшееся ошибочным, убеждение: руководители христианских государств никогда не сядут за стол переговоров с палачом Гиммлером; стол же переговоров по традиции - "круглый". Альтернатива же застолью в семействе Рудольфа появится, как мы знаем, в ближайшей сцене свадьбы героини Р.Рязановой.