Голубой бриллиант (Сборник)

возразила:

- А если он не пожелает меня видеть после длительной

разлуки и даст от ворот поворот?

- Я не думаю, - усомнился Воронин. - Он тебя все еще

любит.

- Откуда ты знаешь? - обрадовалась я.

- Поверь мне, - уточнил он и все же припарковался в

.Газетном переулке у телеграфа напротив телефонных

автоматов. Сказал: - Ну иди, звони.

Я колебалась. Я чувствовала свою вину перед Егором и

не была уверена в его снисхождении. И я попросила:

- Виталий, дорогой, окажи мне еще одну услугу: пойди

позвони Лукичу, скажи, что я всего на пять минут потревожу

его. - Виталий позвонил и, возвратясь в машину, весело

доложил:

- Порядок. Он ждет тебя.

- Но ты пойдешь со мной, поможешь мне поднять

чемоданы.

Дверь открыл Егор. Я не сразу узнала его. Передо мной

стоял богатырского телосложения витязь с шикарной бородой,

напоминающий одного из Васнецовских "Богатырей". У меня

перехватило дыхание, от волнения я не решалась переступить

порог и молча стояла с одним чемоданом. С другим

чемоданом позади меня стоял Воронин, которому я

преградила дорогу. Не говоря ни слова Лукич взял мой

чемодан и, поставив его в прихожей, негромко, но ласково

пригласил:

- Ну что ж вы? Проходите. Я всегда рад гостям, особенно

нежданным. Люблю сюрпризы.

Быстро поставив второй чемодан в прихожей, Воронин

торопливо заговорил:

- Дорогие друзья, позвольте мне откланяться, поскольку

меня ждут неотложные дела. - И тут же исчез. Мы с Лукичом

поняли его деликатность и оценили. Он догадывался о моей

нерешительности и сам сделал первый шаг: обнял меня и

прижал к своей груди так крепко, что я слышала, как стучит его

сердце. Потом мои губы пробились сквозь густые заросли его

усов слились с его горячими и такими родными губами, что я от

наплыва чувств заплакала и, всхлипывая, заговорила, глотая

слезы: - Егор, любимый, вечный мой... Простишь ли ты меня

когда-нибудь? Но я была всегда верна нашей любви... Я

629

пронесла ее через муки ада, унижения, позора ради своей

цели. И я добилась ее: у меня будет ребенок, предел моей

мечты.

Помогая мне снять дубленку, он спросил:

- Ты хотела сказать: у нас будет ребенок? Так? - В ответ я

погрузилась лицом в его бороду, нащупывая его губы и после

долгого поцелуя ответила на его вопрос:

- Так, родной, так: у нас с тобой будет ребенок, наш. Есть

на свете правда, и правда - это Бог.

Мы вошли в гостиную. Тут ничего не изменилось, все

вещи стояли на своих местах, и написанные Ююкиным наши

портреты по- прежнему висели рядом. Мы сели на тахту

взявшись за руки и умиленные взгляды устремили друг на

друга. - Милый мой, легендарный, - заговорила я. - мне много

надо тебе рассказать, повиниться.

- Для этого у нас будет достаточно времени. Теперь я

тебя уже никогда и никуда не отпущу, - перебил он.

- Никакая сила не сможет оторвать меня от тебя, -

заверила я. - А теперь я хочу сесть к тебе на колени и обнять

тебя, как прежде.

- Все будет, как прежде, - подтвердил он. - Помнишь, мы

с тобой говорили: душа не стареет и не умирает. Как и любовь,

и наш опыт тому свидетельство.

- А еще мы с тобой говорили, что у нас есть прошлое,

нет настоящего и не ясно будущее. Оно где-то за горизонтом, и

я мысленно пыталась туда заглянуть, где уже не будет Ирода

Ельцина, а его имя новый патриарх Веся Руси, который придет

на смену Ридигеру, предаст анафеме, и во всех храмах

священники будут его проклинать. Когда я узнала, что у меня

будет ребенок, я уверенно сказала себе: у нас есть будущее,

там за горизонтом в двадцать первом веке.

Эпилог

АВТОР

И опять, как тогда, в семидесятилетие Егора Лукича

Богородского, был конец лета, и погода в Московии стояла

солнечная, иногда жаркая и тихая. В садах обильно дозревали

яблоки, леса и рощи еще не тронула осенняя позолота. И

новое тысячелетие делало первые, еще робкие шаги по

планете. Юбилей Лукича решено было отметить на его даче,

630

скромно, по-семейному, без торжественных фанфар, в тесном

кругу самых близких друзей. Так пожелал сам Лукич. Но он не

учел, что время уже перевалило за горизонт и над Россией

сквозь кучевые облака пробивались первые лучи обновленного

солнца, и накануне во многих не еврейскх газетах были

опубликованы статьи, посвященные юбиляру, а так же указ

президента о присвоении народному артисту Богородскому

звания Героя Социалистического труда.

Утром, взяв с собой в качестве подарка только что

вышедший из печати свой "Последний роман" я направился на

дачу Лукича. Не дойдя ста метров до его дачи увидел идущего

мне навстречу веселого, торжественно важного руководителя

объединенного Союза писателей Виталия Воронина, одетого в

белую, без пиджака, но при галстуке рубаху, с папками под

мышкой. Мы сошлись у самой калитки.

- Это что у тебя? - поинтересовался я, кивнул на папки.

- Поздравительные адреса: от Союза писателей, от

министра культуры. А это свежий экземпляр книги Лукича

"Жизнь артиста". Он еще не видел: сигнальный экземпляр. -

Виталий показал мне книгу воспоминаний нашего друга и

юбиляра. Потом увидел у меня кожаную папку,

поинтересовался:

- Здесь что у тебя? Сувенир? Покажи.

- Потом, когда будем расходиться по домам, -

заинтриговал я.

- Все мудришь, - хмыкнул Воронин и сказал с

возмущением: - Шел мимо Ююкина, хотел зайти к ним, чтоб

вместе появиться у этой калитки, но меня, бросаясь на забор,

облаял его глупый и свирепый рыжий пес Чубайс. Почему он

не посадит его на цепь, не понимаю?

- Говорит, тесть не велит, - ответил я. - Его же тесть из

"демократов".

- Но он теперь не посмеет третировать зятя после того,

как Игорь избран президентом Академии Художеств.

- А Церетели, выходит, прокатили?

- Этот хитрый Зураб смотался в Израиль под крыло

миллионера Гусинского.

Калитка у Богородского была открыта. Возле нее стояла

глазастая симпатичная Наденька Малинина-Богородская. Она

первая поздоровалась с нами и смущенно улыбнулась

большими темно- зелеными глазами. В темно-каштановых

густых волосах ее ярко алел бант.

631

- Здравствуй, Надежда прекрасная, - обратился я и по

привычке спросил: - Так сколько ж тебе лет? - она кокетливо

улыбнулась и прощебетала:

- Сам знаешь.

- А сколько Лукичу? - спросил Виталий. Она растопырила

пальцы и сложив губки трубочкой выдохнула:

- Во сколько! И еще много!

- Ты поздравила Лукича? - спросил я. Она гордо кивнула

и улыбнулась довольной улыбкой. Потом спохватясь

вспомнила новость и поспешила нам ее сообщить с детским

восторгом: - А Лукич бороду постриг. - В это время на крыльце

появился и сам юбиляр. Увидя его, Наденька в восторге

закричала "Лукич!" и бросилась ему на встречу. Он ловко

подхватил девочку на руки и посадил ее на плечо.

- Да он и в самом деле побрился, - радостно засмеялся

Воронин.

- И по-моему напрасно, - сказал я подходящему к нам

Лукичу. - Мы к твоей бороде уже привыкли, и она тебя

украшала.

- Демонтировал, - игриво пробасил Лукич и добавил: -

Как на прошлой неделе на Поклонной горе демонтировали

безобразный шампур и нелепое стадо бронзовых призраков

Зураба Церетели. Теперь очередь за демонтажем каркасного

нагромождения, именуемого Петром Великим.

- Величия там нет, зато высочия навалом, - сострил

Виталий.

В это время у калитки появился Ююкин с большой

картиной, вставленной в рамку, которую он держал обеими