Голубой бриллиант (Сборник)

что народу плохо, тяжело. Но это же твои коммунисты довели

страну до такого состояния.

- Ложь, все ложь, ты говоришь словами Иуд Сванидзе и

Киселева, словами еврейского телевидения и газет, которыми

владеют еврейские банкиры Березовский и Гусинский. Ты

говоришь - любишь Россию, а сам устроил себе запасное

гнездышко на Кипре, на всякий случай. Предусмотрел. Ты

называешь себя патриотом, а на самом деле ты шабес-

патриот. Потому что служишь евреям и работаешь на них.

Я уже "завелась", не стесняясь в выражениях, пользуясь

его инертностью. Возражал он вяло, должно быть подобные

мысли нет- нет, да и посещали его.

- Служить, дорогая Лариса, приходиться тому, у кого

сила. Сегодня сила у евреев. Что ты думаешь - они захватили

власть только в России? Они владеют Америкой, Европой, в их

руках если не весь мир, то большая его часть. Потому что они

625

умней, хитрей и наглей нас, русских дураков. Советская власть

не вернется. Россия погибнет и никто, никакие твои Зюгановы

и Лебеди не спасут ее.

- А если появится новый Сталин?

- Не надейся, не появится. Евреи бдят, и вовремя

умертвят его, как умертвили Иосифа Висарионовича. А

вообще, мы с тобой вместо отдыха затеяли глупый, ненужный

разговор. Сегодня ночью ты что-то бормотала и потом звала

Егора. Так кажется зовут твоего артиста?

Я не ответила. Попыталась вспомнить сон, но никак не

мола. Снилось что-то кошмарное, и я звала Егора на помощь.

"Милый мой, любимый Егор. Как ты там? Ты мне очень нужен.

Ты еще не знаешь мою радость: у меня будет ребенок. Как ты

это воспримешь - вот что меня теперь волнует". Эти мысли

молнией сверкнули в моей памяти. Их погасили слова

Денисова:

- Давай лучше займемся сексом.

И тут меня нечистый дернул за руку. Язык мой, моя

доверчивая откровенность меня уже не однажды подводила,

как и теперь: не подумав о последствиях я брякнула,

похвалилась своей радостью:

- Так мы уже назанимались и с хорошими результатами:

я беременна.

Он вдруг подхватился, уставился на меня тупым

холодным взглядом и молчит. И я смотрю на него, весело и

беспечно. Наконец он глухо выговорил:

- Надеюсь, ты шутишь?

- В таких делах, Боря, не шутят. Это грех.

- Так какого ж ты хрена не предохранялась? Ты же

знала, что я не терплю презервативов! - в ярости закричал он,

испепеляюще глядя на меня. Я не ожидала такой вспышки и с

невинной откровенностью сказала:

- Но я хотела ребенка, это моя мечта.

- Ты хотела?! Так ты преднамеренно это сделала?! -

продолжал он в бешенстве выкрикивать, надвигаясь на меня,

сжав остервенело кулаки, так что я попятилась назад. А он все

шипел по-змеиному, выдавливая из себя ядовитые слова: - Ты

сволочная, коварная авантюристка тайно залезла в мою

постель, с гнусной целью.

- Ты сам заманил меня в свою постель,

"приватизировал", - спокойно ответила я. Мне нельзя было

волноваться: я думала о ребенке.

626

- Тебе нужен наследник вот этой виллы и всего

достояния Денисова. Я вижу, с какой алчностью ты все

разглядываешь. А мне твой наследник не нужен, у меня уже

есть законные наследники. Законные! И никакие суды не

докажут мое отцовство! Я найму лучших адвокатов...

- Послушай, Боря, выслушай меня, - попыталась я

урезонить его. - Я ни на что не претендую и ничего мне от тебя

не нужно. Это будет мой ребенок, Малинин, а не Денисов. И

никогда ты его не увидишь.

- Подрастет, спросит, кто отец? Станет искать и найдет,

если пойдет в тебя, такой настырный авантюрист, - уже

несколько спокойно заговорил он. Боже мой, где его совесть,

еще не родившегося ребенка он уже оскорбил, унизил. Как у

него язык повернулся. Он все еще продолжал шипеть:

- Я требую: прекрати. По-хорошему требую.

- Что прекратить? - не поняла я.

- Беременность.

- Никогда, - решительно заявила я.

- Я заставлю тебя, силой заставлю, чего б мне не

стоило. - Лицо его пылало беспощадной злобой, и я знала: он

ни перед чем не остановится. Он запросто пойдет на

преступление. Из-за чего и во имя чего? Из страха потерять

часть своего состояния, на которое я и не думала

претендовать. Я увидела звериный оскал собственника-

буржуа, "нового русского", его нравственный и чисто

человеческий облик. Вот он новый хозяин России!

Выплеснув всю ненависть и злобу, он объявил, что

завтра возвращаемся в Москву и ушел хлопотать об

авиабилетах.

На третий день наш самолет приземлился в

Шереметьевском аэропорту, где нас уже поджидал Андрей. В

самолете, хотя и сидели мы рядом, не обмолвились ни единым

словом. Он иногда косо бросал на меня враждебный взгляд, а

я обдумывала план дальнейших действий. Вспоминая его

угрозы, я уже отчетливо чувствовала реальную опасность для

меня и для моего ребенка. В Москве сразу подъехали к моему

обиталищу. Он вышел из машины одновременно со мной и

вполголоса тоном приказа проговорил:

- Никуда не уходи. Жди меня. Я заеду, и мы все обсудим

и найдем консенсус.

- Я устала и плохо себя чувствую, приму снотворное и

буду отсыпаться. Дай мне часа два, не тревожь. А потом можно

627

и консенсус. - На самом деле я так не думала, - то была ложь

во спасение, частица моего плана действия.

Войдя в квартиру, я начала быстро собирать свои вещи и

складывать в чемоданы. Меня обуял страх: я представила -

войдут в квартиру дружки Денисова, или нанятые им гангстеры

и насильно прервут беременность. У меня было всего два

чемодана, в которые вместились все мои шмотки. Когда вещи

были уложены, раздался телефонный звонок, от которого я

пугливо вздрогнула. Я ответила только после третьего звонка

преднамеренно сонным голосом. Звонил, как я и

догадывалась, Денисов.

- Я разбудил тебя? - дружески спросил он, но именно

этот тон и настораживал меня.

- Да, разбудил.

- Извини, пожалуйста. У меня есть для тебя хорошие

предложения. Думаю, они тебя устроят. Я через час к тебе

приеду и мы все обсудим. Так что жди меня. Целую.

Он никогда не говорил мне ""целую". Это еще больше

обеспокоило меня, и я подумала: поцелуй Иуды. И тот час

начала звонить друзьям, у кого есть машины. Сначала в

мастерскую Ююкина. Молчание. Потом ему домой. Опять

незадача: Настя сказала, что Игорь на даче и не преминула

спросить: зачем он понадобился. Потом я вспомнила

Воронина. Он сам взял трубку. Взволнованной скороговоркой я

попросила:

- Виталий, дорогой, умоляю тебя, немедленно подъезжай

к кинотеатру (это в пятидесяти метрах от нашего дома). Мне

грозит опасность. Подробности потом. Ты слышишь? Очень

прошу тебя, это вопрос жизни.

- Выезжаю, - решительно бросил Воронин и положил

трубку. Я схватила свои чемоданы, закрыла квартиру и,

надрываясь под тяжестью, пошла к кинотеатру. В пути вдруг с

тревогой подумала: а вдруг телефон прослушивается

Денисовым, и его люди примчатся раньше Воронина. Но слава

Богу Виталий не заставил себя долго ждать. Мы сразу же

погрузили чемоданы, я села на заднее сидение и на вопрос

"куда?" ответила:

- К Центральному телеграфу.

Это место я выбрала по двум соображениям. Во-первых -

рядом здание МВД. Во-вторых, рядом дом Егора, у которого я

смогла бы на время оставить чемоданы, прежде, чем уехать в

Тверь. Ну и, в-третьих - тут много телефонов-автоматов, чтоб

предварительно позвонить Егору. В пути Воронин предложил

628

ехать прямо к Лукичу без предварительного звонка. Я