Голубой бриллиант (Сборник)

участвуя в диспутах и спорах.

Материалы, присланные из Болгарии, печатались во

многих изданиях: "Огонек", "Октябрь", "Литературная газета",

"Литературная Россия", "Нева", "Советский воин". Когда

"Известия" упразднили свои корреспондентские пункты в

соцстранах, Шевцов возвращается в военную печать, работает

в газете "Советский флот". Здесь проявилось еще одно

свойство творческого таланта писателя: он пробует себя в

жанре фельетона, остро реагируя на нравственные изъяны в

офицерской среде.

Так постепенно, но неуклонно поднимался по ступенькам

журналистской и писательской работы бывший босоногий

подросток, выступавший в районной газете под псевдонимом

Денис Дидро и удивлявший редактора своим бойким и метким

слогом.

Возможно, кому-то такой вывод покажется излишне

патетическим. Но надобно заметить, что речь идет о

формировании писателя редкой мужественности и

последовательности в отстаивании нравственных идеалов

русского народа, его духовной цельности и столь нужной, как

убеждаемся теперь, самобытности. Далеко не каждому

писателю под силу такая нелегкая работа. Многие, порой

весьма даровитые, ушли в сторону от этой работы, посчитав

ее и опасной, и как бы тривиальной на фоне господствующего

эстетического снобизма. Увы! На исторических перепутьях не

каждый воин, и не каждому писателю дана истинная страсть

патриота. Иван Шевцов был последовательным на этом пути.

Важной вехой в становлении писателя-патриота явились

многочисленные литературно-критические статьи и рецензии

Ивана Шевцова: "Эпос народного подвига" (обзор военной

прозы в "Литературной газете"), "Фальшивый билет" (о романе

639

В. Аксенова), "Клеветники в масках" (о радиостанции "Би-би-

си"), "Наперекор логике жизни" (о романе А. Кузнецова

"Огонь"). В этих статьях дана мастерская характеристика

демагогии эстетствующих рафинированных интеллигентов,

которые под видом обновления жизни проповедуют презрение

и насмешку к нравственным нормам трудового народа,

подтачивая веру в красоту и необходимость общественного

служения, вливая яд в неокрепшие молодые души,

отождествляя патриотизм с примитивизмом чувств.

Тематическое многообразие и острота публицистических

выступлений Шевцова подготовили и художественное

творчество, задали "тон" многим его будущим произведениям.

Существенную роль в своеобразном переходе от журналистики

к собственно беллетристике сыграла встреча с одним из

классиков русской словесности XX века С. Н. Сергеевым-

Ценским.

По заданию редакции И. Шевцов едет в Алушту, чтобы

рассказать флотскому читателю о знаменитом авторе

"Севастопольской страды". Сергей Николаевич, отметив свое

восьмидесятилетие, вел уединенный образ жизни и неохотно

вступал в общение с журналистской братией. Причина

заключалась в необъективном отношении к писателю

"клановых" слоев литературной критики, как в тридцатые, так и

в пятидесятые годы, в замалчивании его заслуг перед

отечественной литературой. Вопреки предположению

адмирала Золина (редактор "Советского флота"), Сергей

Николаевич встретил Шевцова с искренним радушием, словно

давнего друга. Было что-то располагающее к доверительной

беседе в облике журналиста. Фотография 1957 года

запечатлела Ивана Михайловича таким, каким предстал он

впервые перед домом Сергеева-Ценского: в форме морского

офицера смотрит на вас человек с ясными, добрыми глазами и

одновременно глубоко запрятанной хитринкой мудрого

человека, что выражается в слегка склоненной голове и

сдержанной улыбке.

Легко был преодолен возрастной барьер (40 лет),

разделявший двух писателей-патриотов. Удивительное

свойство характера Шевцова - располагать к себе людей -

сыграло свою роль в том, что Сергеев-Ценский растворил

ворота своей творческой мастерской для молодого писателя,

проявившего неподдельный интерес к его наследию.

В жизни художника бывают моменты, когда встреча с

общепризнанным известным мастером способствовала более

640

глубокому осмыслению своего призвания, внутреннему росту и

повороту к кропотливой шлифовке своего таланта. Вспомним,

как повлияла на Гоголя его встреча с Пушкиным: "С тех пор

ничего не предпринимал я без его совета". Можно сослаться и

на пример А. П. Чехова, который изменился под влиянием

письма Григоровича, стал более серьезно относиться к своему

дару художника.

В такой "оглядке" на признанные авторитеты есть свой

глубокий и, в сущности, тайный смысл: так образуется живая

связь между поколениями русских писателей, так передается

эстафета высокого служения искусству. Личное общение в

деле преемственности достижений культуры поистине

бесценно, так как дает возможность начинающему автору у

собрата по перу найти, получить ответы на многие вопросы и

выйти на свою творческую дорогу. Истинное новаторство в

литературе берет свое начало в умении понять и услышать

своего предшественника. Это не лишает художника

индивидуальности, но придает ему силу и стойкость, укрепляя

его веру в эстетический идеал.

Своеобразной школой писательского мастерства явилась

для Шевцова дружба с С. Н. Сергеевым-Ценским. По

признанию самого Ивана Михайловича, эта встреча произвела

своего рода переворот в его судьбе. Находясь под обаянием

личности Сергеева-Ценского, он всего за три месяца создает о

нем книгу "Орел смотрит на солнце", которая с I960 года

выдержала три издания. Предисловие к первому изданию

написал известный писатель Ефим Пермитин, очень точно

определив своеобразие труда И. Шевцова: обилие

документального материала, глубокий анализ творчества

Сергеева-Ценского в сочетании с беллетристическими

зарисовками, гражданско-публицистический пафос книги. В

издании 1963 года, дополненном новыми материалами

писатель отразил борьбу Сергеева-Ценского за утверждение в

литературе подлинно патриотического идеала, борьбу с

"рапповскими" нападками. Рассказу об этом жестоком

противостоянии Шевцов уделяет много внимания. Вот что

пишет Пермитин: "Справедлив гнев автора (Шевцова - Л. Щ.),

когда он говорит о грубой и вульгарной критике, которая

столько "испортила крови" чуткому, легко ранимому художнику,

о гнусном замалчивании великого писателя на протяжении

всей его воистину многострадальной жизни".

Многое объединяло двух, встретившихся словно по

велению судьбы, писателей. Прежде всего общность

641

гражданских идеалов: "Как он любил Отчизну в настоящем и

будущем! Как ненавидел ее недругов всех и всяких мастей. О

них он не мог говорить без содрогания", - пишет Шевцов о

своем учителе, воспевая любовь и ненависть как два полюса

высокого горения души, определяющих высшую точку

национального самосознания не просто личности, но и

гражданина. Благоговейное отношение к природе, умение

передать ее красоту в пластически ярких образах, чтобы

читатель почувствовал дыхание полей, запах цветов и

растений, зримо представил себе живую картину одинаково

свойственно как Сергееву-Ценскому, так и Шевцову. Это

рождено знанием родной земли, ее волнующих примет и

необъятного богатства. Наконец - строгое отношение к слову,

его чистоте, внимание к словесной форме, которое сам

Сергеев-Ценский сформулировал в таких стихотворных