Не говорите с луной

Помещение было совсем маленьким. Когда–то оно действительно называлось «Ленинской комнатой», обязательной в казармах каждой роты в частях советской армии. СА 43 не стало, а помещения остались. Теперь они именовались «комнатами проведения воспитательных занятий». КПВЗ — если сокращённо, у личного состава было ещё короче

— КПЗ 44. Но в большинстве частей их называли, как и прежде, «ленинскими». На N2‑й заставе она занимала лоскут площади чуть больше десяти квадратных метров, примерно, три на четыре метра. Одно окно, такое же узкое, почти как бойница, разрезало душное пространство по

СА (аббр. сокращение) — советская армия.

КПЗ (аббр. сокращение) — идентично камере предварительного заключения.

лосатым лучом света, напитанного шевелящейся взвешенной пылью и вьющимися клубами табачного дыма. Остро пахло заношенной кожей, человеческим потом, ружейной смазкой и едким табачным дымом.

Короткий стол стоял в середине, окружённый по периметру, ладно пригнанными друг к другу скамьями, установленными прямо в стены. На них сидели в разных позах девять человек в помятых мабутах, «афганках». Куртки были распахнуты и торсы людей военных пестрили десантными тельниками. Десятым, примостился майор Супрун. Вся «десятка» молча и увлечённо занималась всего двумя делами: курили и лузгали семечки, заплевав кожурой и стол, и пол, и самих себя. В другой части комнаты, спокойно и неподвижно, плотно прижавшись друг к другу, на расстеленном брезенте, вповалку спали «арабы». Свои карабины они не выпускали из рук.

На стенах комнаты, кроме стенда для стенгазет, с какими–то выгоревшими лоскутами старой бумаги, плотно были развешены шинели, бушлаты и ватники. На приделанной почти к самому потолку, полке были сложены противогазы в сумках и ещё какие–то свёртки с имуществом роты.

— Товарищ майор, старший лейтенант Левченко по вашему приказу прибыл, — доложил Александр, как только зашёл в «ленинку». — Разрешите присесть?

— Службу тянет, сука, — процедил сквозь зубы один из бойцов, сидевший рядом с Супруном.

— Рот закрой, Шевалье! — гаркнул во всё горло майор, не глядя на сказавшего, и нисколько не смущаясь от того, что своим криком может разбудить спящих. — Заходи, старший лейтенант, присаживайся. Надеюсь, что тебе понятно, что сказанное — что к тебе не относится?

— Зачем звали?

— Да, я, Александр Николаевич, по поводу нашего общего дела. Мы говорили об этом на базе бригады…

— Я помню, о чём мы говорили.

— Да, конечно. Я ни на что не намекаю. — Майор снова неприятно улыбнулся, и встал на ноги, потягиваясь. — Вот, решил тебя познакомить с моими ребятами, с которыми пойдёшь сегодня в поиск.

Никто из сидящих на лавках даже ухом не повёл в сторону Александра, словно всё происходящее их не касалось. Они, как и прежде, молча курили и плевались шелухой от семечек.

— Кто есть кто? — сухо спросил он. Его раздражала не сколько наглая надменность бойцов, их демонстративная развязность, сколько причёски. Все были нестрижены и нечёсаны. У того, кого назвали Шевалье, копна кучерявых немытых волос выглядела, как видавшая виды мочалка. И у остальных сальные локоны спадали на уши. Подворотнички были неприятного чёрного цвета от старой грязи. Неизвестно когда они вообще подшивались, и как давно мылись.

— Толковые ребята, — отрекомендовал своих людей Супрун. — Дело своё знают тонко.

— Я спросил имена и звания, — уточнил Александр.

— Обойдёмся без подробностей, Александр Николаевич, — поморщился Супрун. — Они относятся к моему ведомству. Сам понимаешь, что… Надо без имён, короче. Все сверхсрочники. Кто по второму разу подписал контракт, кто по третьему. Эти края знают, как свою жизнь. Не подведут.

— Когда они поступают в моё распоряжение?

Майор осмотрел своих бойцов и неопределённо фыркнул.

— Да, хоть сейчас!

— Сейчас?

— Да!

— И они мне подчиняются полностью, без каких–либо оговорок?

— Кроме того, что ты не должен выпытывать их имена и звания.

— Я понял, товарищ майор. Могу приступать? Супрун ещё раз посмотрел на своих людей и ехидно улыбнулся.

–

Можете, товарищ старший лейтенант.

Александр поднялся со своего места.

— Дневальный!

На его крик открылась дверь и вошёл рядовой Зинатулин. Он был с автоматом, с примкнутым штыком, и стальным шлемом, притороченном к поясному ремню. Всё дополняла набитая патронными рожками и гранатами разгрузка.

— Дневальный рядовой Зинатулин, товарищ старший лейтенант, прибыл по вашему приказанию.

— Заступил в наряд, Зинатулин?

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — вытянулся по стойке «смирно» солдат.

— Хорошо, рядовой Зинатулин. Приём пищи личный состав роты закончил?

— Да, уже поели. Занимаются уборкой. Происшествий нет.

— Вот, что Зинатулин. Передай дежурному по роте, чтобы отставили уборку. Глаза рядового округлились.

— Так, товарищ старший лейтенант… У нас нет дежурного по роте.

— Как это так, Зинатулин: дневальный по роте есть, а дежурного нет? Давай–ка, боец, быстро и расторопно организуешь мне дежурного по роте. Это будет для тебя первым шагом на пути к сержантским лычкам.

Лицо солдата вытянулось от изумления и растерянности. Он развёл руками и так остался стоять, не зная, как поступить дальше.

— В чём дело, Зинатулин? Тебе не ясна поставленная командиром боевая задача?

— Есть! — словно очнувшись. — То есть… Ясна задача, товарищ старший лейтенант.

— Вот и действуй, дневальный…

Развернувшись «кругом», боец проскользнул в двери, и все услышали его громкий, протяжный крик:

— Дежурного по роте к командиру роты!!!

Такая находчивость солдата заставила Александра улыбнуться. Из Зинатулина должен получиться хороший сержант. Несмотря на свою необразованность этот малый быстро сообразил, что такое делегирование полномочий. Саша также успел заметить, как улыбнулись майор Супрун, и якобы спящие «арабы». Сверхсрочники, с прежним безразличием ко всему происходящему, продолжали отплёвываться шелухой от семечек.

Через минуту грохота беготни за дверьми «ленинки», чьего–то торопливого и испуганного перешёптывания, в дверях возник старшина Костюк, поправляя грязную и помятую, красную повязку на руке. Сквозь грязь можно было прочитать «ДЕЖ. РОТЫ».

— Товарищ командир, дежурный по роте старшина Костюк…

— Слушай сюда, Костюк…

— Я, товарищ командир!..

— Провести тщательную уборку всех помещений роты. Это раз, Костюк. Для выполнения этой задачи передаю тебе, — Александр повернулся в сторону сидящих на скамье «архаровцев», — вот этих бойцов.

У патлатых сверхсрочников замерли челюсти. Пару человек даже встали со свих мест, с возмущением глядя на Супруна.

— Что за херня, Лунатик?! Это быдло нас в посудомойки решило, б…, впихнуть?!

— Сидеть, Леший! — рявкнул майор. — Слушать старшего лейтенанта! Я сказал…

— Да, вы тут все, поцы, ох…ли!

— Леший, — Супрун медленно встал с места и сунул солдату под нос свой аккуратный кулак. — Ещё раз, что–нибудь вякнешь, дам тебе этот микрофон! Ты меня понял?

Солдаты, возмущённо, недовольно бурча сели на скамьи и стали перешёптываться, бросая взгляды, полные гнева, на Левченко.

— Затем, — продолжил Александр, — выдашь этим членам всё необходимое для приведения себя и своего внешнего вида в порядок. Подворотнички, подшивочку, мыло, организуешь стрижку и так далее. Но прежде почистить оружие и снаряжение, если таковое имеется. Всё это закончить лёгкой физкультурой с уборкой прилегающей к помещению роты территории. На всё про всё даю два часа. Потом зовёшь меня, я принимаю службу, и разрешаю программу по релаксации: плотный обед и отдых. Организуешь спальные места здесь, в этой комнате. Всё понял, дежурный по роте, старшина Костюк?

— Я‑то понял, товарищ командир, но, — неуверенно пролепетал старшина. — Я даже…

— Не беспокойся, Костюк. Я всё сейчас улажу. Кто старший? — спросил Александр, обращаясь к прикомандированным. В ответ ему было долгое молчание.