Спасатель (СИ)

Когда сейчас ко мне на пляже подходят родители и спрашивают, как определить, что у ребёнка есть способности к бегу или к плаванию, я отвечаю: надо чтобы ребёнку было в кайф. Если ребёнок ленивый, а сейчас таких много, конечно его надо расшевелить. Шевелить надо где-то год. Если ребёнок сопротивляется и после этого - значит это не его. В плавании отсев всегда большой. Даже сейчас, я знаю, что в спортсекцию в бассейне после 11 лет -- недобор. В плавании естественный отбор. К двенадцати годам бросают процентов пятьдесят. А к четырнадцати остаются единицы.

Мне были в кайф соревнования. Очень важно плыть впереди. Тем более плыть впереди все 800, 1500 км. Конечно на велосипеде меня догоняли мужики: у них мощные икры, они много лет в седле, они чувствуют вел как тело. Да и на беге обгоняли многие. Но это было неважно. Очень важно начать на позитиве.

Дядя Боря сразу сказал мне:

-- На время ты не смотришь. Время в триатлоне неважно. Погода всегда разная. А что, Василь, главное для триатлета?

-- Плавание?

--Нет.

-- Бег? - велосипед я знал, что не самое главное - велосипед для связки.

-- Нет, Василь. Главное - добежать до финиша и не умереть. Живым остаться после финиша. Ни в коем случае не терпи. Если плохо, шумит голова, темнеет в глазах, доползи до пункта питания. Если лучше не стало - сходи. Мне трупы не нужны. Ты городу нужен живой, ты наша и моя личная надежда. Соревнования приходят и уходят, а жизнь одна.

-- Неужели так всё страшно? - волновалась мама.

-- О плохом не надо думать. Учти, Василь, на соревнованиях на выносливость плохое случается с кем?

-- Не знаю, -- сказал я. - Со слабаками?

-- Да нет. Слабаков тут нет. Плохое случается только с мужчинами. А почему?

-- Потому что мужики--воины, -- серьёзно сказала мама.

-- Верно, Ириша, -- кивнул дядя Боря. - Выживу - не выживу, и -- понеслись сломя голову. Запомни, Василь: и самое здоровое сердце может остановиться на дистанции. Усёк?

Я кивнул, но про себя подумал: что ж теперь с дистанции сходить.

Дядя Боря был против детского триатлона, возил меня только по взрослым соревнованиям.

-- На детских и дистанция меньше, и родители достают, протесты подают, конфликты, вредительство... Да ты сам всё знаешь... дети же сам знаешь сейчас какие, особенно из столиц.

-- Да ну! - поморщилась мама. - У столичных одни амбиции, а характер - безвольный.

-- Лучше в любителях пока, -- серьёзно говорил дядя Боря.

А я и не хотел на детские. Я до сих пор переживал, что против меня что-то затевали в бассейне перед соревнованиями. Где гарантия, что другие тренеры лучше Анны Владимировны, а уж родители - это вообще, начнут крышками ноутбуков щёлкать как тот выпендрёжный дедок в буфете.

-- Все только за своих - так говорил дядя Боря,-- в наше время честности не сыщешь солнечным днём с фонарём. Дядя Боря это как-то сказал, после того как выпил после очередного моего триатлона пива. И ещё сказал тогда же:

-- Там чего только не бывает. В детском этом триатлоне. Шины колют постоянно. И кто колит? Тренеры. Проходят в транзитку с детьми - типа помогают воспитанникам и...

Я побывал за лето на десяти коротких триатлонах. Города, города.... Я уже и забыл некоторые названия. Мама везде фотографировала. Почти все соревнования были платные. За это дядя Боря выцарапывал у оргов дипломы. На некоторых соревнованиях дипломы и медали давались всем. А на некоторых - ничего не давалось. Дяде Боре нужна была официальная бумага с моим результатом - мои поездки частично финансировались из бюджета города. Дядя Боря везде со всеми разговаривал, договаривался и получал диплом или просто бумаги. Он сканировал документы. А подлинники отвозил в администрацию. Только поэтому всё не забылось. А протоколы тогда ещё не выкладывали в интернет. Сейчас-то всё выкладывается, если дистанция сертифицирована. В "любителях" важно какой ты: первый, второй, третий... Лучший результат в тот первый мой соревновательный год был пятое место среди юношей 18 лет и моложе. А мне тогда было 13.

21 Ева

На меня начали дуться после лета, наши заречные поцаки перестали здороваться. Один Михайло Иваныч общался со мной как прежде. Летом тренировались все сами. Пока меня не было, начались какие-то склоки, драки ругань. Появились девочки. Ева в последние числа августа пришла ко мне, встала под забором. Она была тонкая, майка обтягивала сильные, рельефные как у пацана плечи. Шея длинная, лицо загорелое с чётким сильным подбородком, без девичьей припухлости "щёчки-ямочки-пампушки", на затылке - пучок. Красавица. Я занимался на площадке. За время соревнований я сдал: вместо тридцати подтягивался семнадцать раз, а сколько на брусьях делал жимов - даже не хочу вспоминать, стыдно до сих пор. Подходы со штангой, приседания. И тут увидел её. Я подошёл, вытирая руки о тряпку, сгорая от стыда из-за провальной тренировки.

-- Заходи! - говорю.

Если честно, я вспоминал Еву иногда на дистанции. Когда становилось совсем тяжело, мне казалось, что её лицо - на небе, на шоссе, в море- везде, куда посмотрю.

Ева не зашла.

-- Ты - выйди.

Мы прогулялись с ней по лесу до озера. Когда вошли в лес, она остановилась:

-- Я чего тебе хочу сказать... Тут без тебя разброд и шатание, как говорит мой тренер. У тебя какой разряд?

-- Не знаю точно. Вроде первый, -- ответил я. Я не стал ей говорить, что ездил на клубные и любительские триатлоны.

-- Понятно. Ну так вот. Это самое... Гонят на тебя, Василь.

-- Я вижу. Пусть.

-- Говорят, секция вся под тебя создавалась.

-- Борис Алексаныч по-любому организовал бы секцию. Под меня он выбил финансирование. У него в администрации связи. Ему поверили насчёт меня и разрешили. Я буду обязан отработать, Ев, когда юниором стану. С ужасом думаю, если провалюсь. Я тогда уеду из Семенного, -- я замолчал, и испугался, что так разоткровенничался с девчонкой.

-- Успокойся, ты выиграешь, -- Ева погладила меня по предплечью. -- На Бегемота тоже гонят. Говорят, весь год просидел в школе с великами, всё чинит-чинит. А уроки по физре ты проводишь вместо него.

-- Ну блин, Ев, -- говорю. - Сама подумай. Двадцать велов подкачать. А если камеру поменять. А если подшипник перебрать, а если тормоз и переключатель скоростей накрылся. А смазка? А запчасти по интернету выписать?

Мы шли по тропинке, Ева - впереди, я - за ней.

-- Да я-то понимаю, Василь. У нас на гимнастике тоже все лидерам завидуют.

И она стала называть имена, которые я помнил по местной газете.

-- Кто всех против тебя настраивает, знаешь?

-- Ростик?

-- Как ты догадался?

-- Догадался.

-- Он за мной ухаживает.

-- А ты?

-- А я тебя люблю.

Она сказала это так просто, не меняя тона, не оборачиваясь... Я и не думал, не гадал, не собирался, но вдруг положил ей руку на плечо, повернул, притянул к себе и так сжал, что не знаю как она выжила. Так мы и стояли в лесу, на тропинке, пока не услышали перекличку грибников и какой-то шорох рядом - у нас грибники ближе к осени ходят допоздна, до темноты. Это понаехавшие дачники хотят наверстать упущенное за лето. Местные-то ходят в сентябре - не раньше, и только с утра.

-- Не пойдём на озеро, -- стала умолять Ева.

-- Тут комары, -- шептал я.

-- Пусть.

Комаров действительно было немного. Но я не знал, что с Евой делать. Я стеснялся, я нервничал. Поэтому сказал:

-- Ев! Пойдём. Я поплаваю. Мне каждый день надо тренироваться. Не могу, понимаешь. Не могу дядю Борю подводить.

В общем, я перевёл стрелки на дядю Борю, и мы побыстрее дошли до озера. Наших никого не было. Отдыхающие к Еве не приставали. Я был заранее готов к тому, что придётся за неё драться. Но не повезло. Я поплавал. Не до усталости. А так. Больше повыхвалялся перед девушкой. Потом мы шли обратно. Но по посёлку, а не по лесу. Уже стемнело.