Привычка выживать (СИ)

Всем спасибо за внимание!

========== ПРОПУЩЕННАЯ ГЛАВА для тех, кто, как и автор, не верит в счастливый конец ==========

Автор с удовольствием поставил бы здесь тысячу и одну предупреждающую табличку, но не делает этого, надеясь, что название главы говорит само за себя.

Темнота, в которую проваливается Пит, недолго остается темнотой. Глаза заливает кровь. Искаженный, то перевернутый, то чрезмерно вытянутый мир, погруженный либо в ослепительный свет, либо в мутную зеленую дымку, заявляет о своем присутствии вспышками. Пит не контролирует свое тело, наблюдая за своими действиями со стороны. Осколками разбитого аквариума он режет свои пальцы, но больше всего на свете его интересует только распростертое на полу нагое тело, принадлежащее уже не девочке, которую он так хорошо знал, но и не девушке, которой Прим суждено было стать.

В Четвертом дистрикте Пит видел, как ловят рыбу. Как ее вытаскивают на берег с помощью удочек или искусно сплетенных сетей. Рыба бьется на суше, мутными глазами пялясь в небо и беззвучно раскрывая рот, ее жабры пульсируют, в бессильной попытке сделать спасительный глоток.

Тело Прим корчится на полу точно так же. Провода, вырванные из тела, испачканы в крови и больше не могут ничего поставлять внутрь вен. Мутная зеленая вода оказывается не водой, а физическим раствором, более густым и пахнущим лекарствами. Пит поскальзывается, но успевает удержать равновесие. Он останавливается у дергающегося тела и не может оторвать взгляда от запавших белков глаз и губ, мгновенно ставших сухими и безжизненными. Доктор Винтер, который успел спрятаться от летящих в его сторону осколков, тоже бросается к телу девочки, хватая ее за скользкие запястья. Винтер не перестает что-то кричать. Двигается только часть его губ, Пита передергивает от отвращения. Он отпихивает доктора в сторону. Существо еще живо, но вскоре конвульсии затихают.

- Зачем ты сделал это, дрянной мальчишка?! – спрашивает Пита доктор. Пит морщится от головной боли, жмурится от ставшего невыносимо ярким света, замечает онемевшую от ужаса Эффи, смотрящую только на него одного и не говорящую ни единого слова.

На губу Пита что-то капает. Он вытирает губу подушечкой пальца и видит темно-красную кровь. Его собственную кровь, тонкой струйкой текущую из носа. Головная боль становится почти невыносимой, но Пит почему-то не позволяет себе потерять сознание. Он склоняется над мертвым телом той, которую знал, как Прим. И своей рукой пытается закрыть ее глаза, оставив на веках красный след.

- Мертвое должно оставаться мертвым, - поясняет Пит, обернувшись к Эффи.

Капитолийка не двигается, дверь за ее спиной беззвучно отъезжает в сторону, пропуская внутрь разгромленной комнаты людей в белых халатах. К Питу бросаются сразу четверо, но следующая вспышка стирает часть событий. Еще вспышка, и Пит видит сломанный нос одного из медбратьев, а где-то чуть в стороне неподвижное тело второго. В шею впивается игла с бесцветной жидкостью, но боли нет. Все растворяется в темноте.

Только теперь это темнота иного рода.

В ней также нет никакого источника света, но темнота эта дышит и прикасается к Питу ледяными пальцами. От каждого прикосновения Пит вздрагивает и отшатывается в сторону; до тех пор, пока не врезается со всей силы в стену, которую не может увидеть даже на расстоянии пяти сантиментов. На ощупь стена холодная и ровная. Пит исследует стену пальцами, пока не натыкается на то, что можно считать похожим на стекло. Стекло, которое не получается разбить ни со второй, ни с десятой попытки. Пит прислоняется к стеклу щекой, затем сползает по нему на пол. Ледяные пальцы все еще достают его из темноты, но боль от прикосновений теряет силу. Через какое-то время Пит проваливается в сон, который не приносит покоя, чтобы очнуться в полумраке больничной палаты не в одиночестве.

Их много и все они окружают его. Все они молчат и не перестают двигаться. У них у всех ледяные пальцы, потому что они мертвы. И они терпеливо ждут, когда он очнется, чтобы продолжить свою пытку. Теперь, в полумраке, Пит может рассмотреть их лица. Знакомые лица, искаженные ненавистью и злостью. Лица, которые он видел раньше в кошмарах, которые воскресали в памяти в самые худшие моменты его жизни. Лица тех, кого он убил и в чьих смертях был даже косвенно виноват. Лица тех, кто имеет право желать ему смерти.

Мертвая девушка с перерезанным горлом плюет в его лицо своей вязкой кровью, одежда ее пахнет лесом и костром. Пит убил ее на первых Голодных Играх, довершая недоведенное до конца дело профессионалов, к которым вынужден был примкнуть, чтобы выжить. Опухшая от многочисленных укусов ос-убийц Диадема прижимается к губам Пита своими сочащимися гнилой зеленой жижей губами. Рот Пита сразу будто наполняется сотнями жужжащих ос, вонзающих в него свои жала, и Пит не может даже кричать, осы забиваются в глотку, не давая воздуху попадать внутрь. Диадема смеется, гладит Мелларка растопыренными пальцами по голове, оставляя на волосах массу, от запаха которой почти выворачивает наизнанку.

- А женишок-то у нас – та еще неженка, - говорит она – если можно посчитать утробное рычание членораздельной речью – стоящей за ее спиной Мирте. Темноволосая Вторая скалится в улыбке и подбрасывает в руке острозаточенный нож.

- Тебе рано умирать, женишок, - говорит она, все еще скалясь, и наклоняется к Питу. – Пир еще только начался.

Пит может рассмотреть синяки на ее шее, а потом Мирта размахивается ножом, перерезая ему глотку.

И начинается Пир.

Раны срастаются с трудом, а желающих отомстить за свою смерть не становится меньше. Пит с трудом понимает, что с ним происходит. Непрекращающаяся боль не имеет ничего общего с жизнью, мысли, вязкие и одурманенные, появляются в голове и исчезают. Пит не может сконцентрироваться. Пит точно знает, что его не пытают сейчас в Капитолии, и иногда он думает, что, возможно, вся эта боль находится внутри его головы, но осознание это кратковременно, его быстро оттесняют чувства вины и стыда. Те, кто мстит ему сейчас, нанося одно смертельное ранение за другим, имеют на это право. Он виноват перед ними хотя бы в том, что он жив ценой их жизней, но он один, а их – великое множество. Он должен отплатить за каждый вздох, сделанный после первого убийства.

Но на пытках посещения мертвых не заканчиваются. Мертвые начинают говорить. Мэгз только качает головой, прижимая палец к морщинистым губам. Она пожертвовала своей жизнью ради Пита, и что она получила взамен? Капитолийского переродка, который уничтожает все, к чему прикасается. Пит просит у нее прощения и не может сдержать слез раскаяния. Это он, Пит, должен был погибнуть в ядовитом тумане на Квартальной Бойне! Смерть Мэгз на его совести, как и множество других смертей. Стоящий чуть в стороне Финник только поджимает губы. Девушка-морфлингистка из Шестого дистрикта влепляет Питу пощечину. Другую пощечину Питу влепляет мать, точнее, то, что от матери осталось; огонь зажигательных бомб не пожалел ни сантиметра ее кожи.

- Ты должен был сдохнуть, чертов ублюдок! – вопит она, разевая обглоданные губы. – В Голодных Играх только один победитель, неужели ты думал, что тебя оставят в живых безнаказанно?!

Голоса и крики, упреки и проклятия сыпятся на Пита, как из Рога изобилия. Он пытается зажимать уши руками, но это едва притупляет обостренный слух. Он просит у них прощения, но все они мертвы, а после смерти сложно принять точку зрения своего убийцы к сведению. Он пытается убежать от них, но в его распоряжении слишком мало места, поэтому он просто передвигается по ограниченному пространству, не останавливаясь ни на мгновение, и продолжает говорить с теми, кто больше не слышит его.

Короткие мгновения сна перемежаются бесконечными часами бодрствования. Сон не приносит покоя, Пит чувствует себя измотанным и уставшим, но не может заставить себя сдаться и остановиться. Вернувшиеся чувства рвут его искалеченную душу, разговоры тысячи мертвецов сводят с ума, но Пит продолжает внимать им. Он знает, что уже сдался, знает, что у него нет больше сил на борьбу, но пытка не прекращается, потому что пытка завершится только его смертью.