Тот, кто должен

            После того как Неля одобрила стиль Миха в целом и его статью об алкоголизме в частности, у всех отлегло от сердца. Даже Пантин, опасавшийся, что они не сработаются, и сожалевший о том, что не дал психологу тестовых заданий, положившись на рекомендации Попова, теперь смотрел на Миха с уважением и удерживался от замечаний о вреде курения.

            Номер был почти собран. Кондишн работал без сбоев, жалюзи затеняли кабинет от солнечных лучей, «Интернет без картинок» ничем не раздражал и ни на что не провоцировал.

            «Пожаловавшей звездой» оказалась Ольга Сазонова. Неля отправила ее со статьями к редакторам, а редакторы, загруженные чем-то, – к Оксане, и Ольга, громко простучав шпильками по коридору, вошла в кабинет. Выглядела она классно: в коротком синем сарафанчике, с какими-то голубыми камнями на шее и в ушах, в полосатых черно-синих босоножках на высоченной шпильке. Может, это был класс не столичного, а именно провинциального города, местного телеканала, любовницы не олигарха, а просто богатого дядьки – это был не самый высший класс, но Ольга пыталась блистать и держать марку. С размаху швырнула на стол Окс-реда распечатанные тексты.

– Я устала ходить по кабинетам! Если вы все заняты, может, я просто выброшу все в урну?!

            Оксана недовольно сложила листы поверх стопки.

– Ладно, считай, что я приняла. Бегите, ваше Величество, на съемку.

            Мих вышел следом. Казалось, что не узнает Ольги. Теперь она не была ни секси-репортером, ни ночным зомби, а казалась пружиной, сжатой до предела и готовой выстрелить при малейшем прикосновении. Казалась каким-то устройством, неизвестно для чего созданным, но подключенным к сети.

            В коридоре Ольга покачнулась, прислонилась спиной к стене.

– Как ты? – спросил он и взял ее за руку.

– Лучше всех. На работе много дел просто, а так – все в ажуре. Забегалась. И девочка твоя меня выводит, – она выдернула руку.

– Она не моя девочка.

            В полутемном коридоре глаза Ольги казались светло-зелеными, поглощающими свет, чтобы потом светиться во мраке.

– Оля, я соскучился очень. Звезда ты или не звезда. Любовница ты чья-то или нет. Я соскучился.

            Она усмехнулась.

– «Соскучился» – слово без веса. Рада, что тебе тут нравится.

– А кто сказал, что мне нравится?

– Я спросила у Попова, он спросил у Вероники, а Вероника – у Нели. Неля сказала, что пишешь ты неплохо.

– И это значит, что мне тут нравится?

– А что это значит? Что ты делаешь над собой усилие? Такое же, как я каждый день?

            В коридор вышел Василий Пантелеевич.

– Оленька! Здравствуйте! Что ж вы мимо моего кабинета проходите?

– А что пора зарплату получать?

– Ха-ха-ха, ой, шутница, – засмеялся Пантин и подошел к ним. – У Михаила Александровича консультируетесь? Я вот тоже все собираюсь на прием, собираюсь…

            Ольга снова переменилась, улыбалась как по команде, смахивала волосы с лица, всплескивала руками.

– Повезло вам, повезло со специалистом! Теперь и я буду забегать почаще. Телевидение – очень нервная работа, очень.

– А судя по вашему виду, так нет ничего легче и приятнее. Все щебечете. Вас на экране увидеть – как весну повстречать!

            Ольга снова звонко расхохоталась. Мих глядел на нее мрачно, никогда раньше Ольга не казалась ему такой отталкивающе-фальшивой.

– Как Володя себя чувствует? Давненько он к нам не заглядывал, – продолжал светскую беседу Пантин.

– Володя в Египет собирается. Время отпусков как-никак. Только вы – триста шестьдесят пять дней в году работаете, доблестно несете службу.

– И не говорите, Оленька, – вздохнул тот. – Только мы тут расслабиться не можем – должны читателей радовать.

– Извините, пойду, раз уж вы о читателях вспомнили, – Мих вернулся в свой кабинет.

            Через минуту ее каблучки простучали по коридору к выходу. Он сидел, отвернувшись от компа, подавленный, злой. Оксана продолжала ругаться:

– Видел?! Звезда кордебалета! Подавай ей тут китайские зонтики! Если бы не Попов, хрен бы она кому была нужна на телевидении, коротконожка! Нет, умеют же найти старичка, затащить на себя и когтями вцепиться! Я таких насквозь вижу. Была бы хоть модель, а то – от горшка два вершка, страшилище лесное! Где только таких делают? Пришла – швырнула – справилась! Я Неле так и скажу, что никто тут за звездой выправлять ничего не собирается, пусть она этими записками задницу подотрет!

– Хватит уже про задницы, – оборвал Мих. – Там Артур по коридору ходит.

            Окс осеклась.

– Умник! Бери тогда и вычитывай ее новости!

– Да, давай я вычитаю.

            Он вычитал новости и колонки светской хроники. Писала она об открытии бутика на Университетской, о презентации новой коллекции Винарева в «Сити-Плазе», о какой-то текстильной выставке и осенней программе ночного клуба «Рой». Писала кратко, бесцветно, предельно обезличенно, стиснуто, выплевывая на бумагу точно заданное количество знаков. И Мих читал и знал, что все это никак не касается ее самой, ее постоянного напряжения, ее недовольства собой, ее неудовлетворенности, ее поиска сигарет, ее белого-белого дыма. Он читал, и ему становилось так тоскливо от ее новостей, как будто он травился по капле каждой буквой.

            Оксана молчала. А Мих читал снова и снова. И снова. И опять заново.

22. ТЕЧЕНИЕ

            Постепенно и на его столе скопилась стопка бумаг: одни – выправить, другие – «облагородить», третьи – дополнить мнением психолога, четвертые – резюмировать. И во все нужно было вникать, вчитываться, чтобы не потерять ни единой строчки.

            Окс-ред похихикивала:

– Всегда так начинается. Валят. Неля реально на тебя свою работу перекладывает. Резюме она обычно сама писала, выводы сама делала.

            Это была не «черная» работа, но и не его работа, однозначно. Мих, впрочем, делал все, что ему поручали. Делал он это легко. Ему нравилось, что после его корректив Неля свои уже не вносит.

            Появилась и Вероника. Но мельком, словно транзитом – шумно хлопала дверями кабинета Пантина, потом общалась с Артуром (Оксана дрожала от страха), потом заглянула к редакторам. Нели не было.

– Как, Мишенька? Вписался?

            Вопрос запоздал почти на месяц. Вероника была накрашена и напудрена – видно, что собралась куда-то и заглянула на работу ненадолго.

– Кто бы мне чайку заварил? – выразительно взглянула на Оксанку.

– Таня должна быть свободна, – перевела та стрелки на офис-менеджера, но потом, вспомнив о чем-то, быстро вскочила. – Я сделаю, конечно.

            Вероника села на ее место, обернулась к Миху.

– Что Оксана? Ерундой занимается?

– Да вон у нее гора статей – пыхтит.

– Ага, слышала я, как она пыхтит, – Вероника хихикнула.

– Она отлично справляется.

– Ну, этого ты знать не можешь, – отрубила Вероника.

– Зачем тогда спрашиваете?

– Ой, что-то ты не в духе, психолог. Нельзя и поговорить с тобой на отвлеченные темы.

            Она скорчила обиженную гримаску. И, несмотря на то, что Вероника уже не казалась ему загадкой, произошло то же, что и при первой их встрече – возникло непреодолимое желание утешить ее, защитить, трахнуть, отпихнуть от себя и назвать дурой. Он едва не чертыхнулся.

– На какие темы, Вероника Владимировна?

– На вечеринку бизнес-ассоциации наш журнал пригласили. Не хочешь со мной?

– Я в рекламных компаниях не участвую.

– Ну, это очень плохо, что не участвуешь. Нужно учиться. Но это просто вечеринка с фуршетом, никакой рекламы. Кто-то же должен журнал представлять. У Артура ребенок болеет, с Пантином я не хочу идти, а Неля не пойдет, потому что там курят.

– Ок, – вздохнул Мих. – Я в принципе не против. Дресс-код?

– Костюм-галстук, как обычно.