Шаги за спиной

белое лицо (как рисунок на стене углем), лицо отдергивает дальнюю-дальнюю занавесочку памяти, на мгновенье, но память промахивается от неожиданности; а немигающий диск заходящей Венеры неподвижно летит над дальним очерком леса. Почему же все так безнадежно?

- Вы так и будете молчать? - спросила Женя.

Она курила, глядя в окно. Сейчас она казалась совсем взрослой.

- Так и буду. Что ты здесь делаешь?

- Если честно, то убегаю.

- Сочувствую, - сказал Валерий. - Дома довели?

- Нет, я от н е г о убегаю. Вы тоже?

- Я тоже. Ты что-нибудь видишь в твоих черных очках?

- Ничего не вижу, - призналась Женя, - но очки мне нужны для маскировки. Я не хочу чтобы меня кто-то узнал.

- Но я же тебя узнал.

- Вы - это другое дело. Вы меня два года учили. И я была влюблена в вас в шестом классе. Первая любовь это вам не хихоньки, правда?

- Правда, - согласился Валерий, - ты с родителями или с братом?

- У меня нет брата. А родителей я не люблю. Они неудачники, я уже видеть не могу их лица и слушать их морали. Наконец-то я одна и делаю что хочу.

- У тебя есть документы?

- Откуда? - удивилась Женя. - мне только пятнадцатый пошел.

- Тогда тебя вернут домой.

- Не вернут. Вы мне поможете. Да, обязательно!

Валерию вдруг захотелось сдаться под напором этой невинной уверенности. Почему бы и нет?

- Это как же? - спросил он.

- Вы скажете, что я с вами. Я двоюродная сестра. Я вас сразу увидела на вокзале и поняла, что мне повезло. А на сколько лет я выгляжу? Мне можно дать шестнадцать?

Высокий рост, широкие плечи, полные щеки, губки накрашены бантиком, волосы чуть волнисты, настоящая женская грудь, о которую обязательно зацепишься, не разминешься в узком проходе поезда.

- Тебе можно дать даже восемнадцать, - соврал Валерий, - но очки лучше не снимай.

- Значит, вы согласны?

- А что мне остается делать? Пошли.

Женя взялась за ручку и обернулась:

- А можно я вас поцелую? Из благодарности.

- Ну, я не знаю.

Валерий подставил щеку, но она поцеловала его в губы и размазала помаду. Неплохо, подумал Валерий, кто бы мог подумать? Но нельзя позволить, чтобы Тамара узнала. Я не смею причинить ей зло. Но как она узнает?

- Но ты же совсем девочка! - сказал он.

- Что вы! - очаровательная наивность, - я уже давно женщина. И у меня есть все что надо. Вот, попробуйте!

Валерий попробовал, глядя через её плечо в стеклянную дверь. Никто не смотрит, слава Богу. Хамская проводница озабочена разноской чая; в проходе бегают два малька лет четырех, мальчик и девочка; мальчик поймал девочку и начал гладить ей волосы; девочка смеется, притягивая десяток бестолку блуждающих глаз.

- И здесь попробуйте, - сказала Женя и положила его руку. - Вы не стесняйтесь.

- Пойдем? - спросил он.

- Куда пойдем! - ты мне всю помаду размазал (а это ещё была самая светлая; но, правда, ещё карандаш... - скороговорка себе под нос), сам весь в помаде...

- Мы разве перешли на "ты"? - удивился Валерий.