Трапеция (ЛП)

- Давай же, все в порядке! Ты знаешь, что делать! Отпускай ее и падай!

- Не могу...

Лицо мальчика исказилось от напряжения – он явно был недалек от истерики.

- Давай! Ты сто раз видел, как я это делаю! Расслабься! Разожми пальцы и

сворачивайся! Это не больно!

Упрямство тут было ни при чем: дело не в силе воли. Просто мышцы в такой

момент повинуются слепому инстинктивному страху перед высотой, а не

рассудку, который уговаривает, что падение не повредит. И как бы жертва

такого страха не хотела разжать руки, у нее не получится.

В этом не было ничего смешного, хотя выглядело все смехотворно. Излюбленным

приемом Сантелли в таких случаях было выкрикивать оскорбления и грубые

шутки до тех пор, пока жертва не устыдится или не ослабнет настолько, чтобы

упасть. Томми однако решил не вмешиваться. Добрых десять минут он стоял и

слушал, как Марио бушует, угрожает, умоляет и умасливает. Наконец, Джек с

обреченным вздохом отпустил трапецию и упал в сетку. Марио тут же нырнул

следом, приобнял мальчика за плечи и принялся что-то приглушенно

втолковывать – нежно и ободряюще. Томми был слишком далеко, чтобы

разобрать слова, но тон различал. Через некоторое время Джек снова полез

наверх. Снова прыгнул, снова застрял посредине, но на этот раз тут же разжал

руки и аккуратно приземлился на спину. Марио, спустившись, со смехом потрепал

его по плечу и, насвистывая, удалился в трейлер переодеваться. При виде

появившегося в дверях Томми он сказал:

- Видел, что было на аппарате? Мальчишка Чандлера все уши мне прожжужал, и

я все-таки пустил его покачаться.

- Да, я все видел.

- А он ничего. Полез во второй раз.

- Ну да, после того, как ты десять минут над ним квохтал. Отойди, я хочу умыться.

Марио опустил полотенце, на лице блестели капли воды.

- В чем дело?

- Ты прямо сам на себя не похож! Помню, когда Барби примерзла к трапеции, ты

заставил Лисс лезть наверх, отстегнуть перекладину и ее сбросить.

- Нельзя же со всеми обращаться одинаково, – дернул плечами Марио. – Не

хотел его разочаровывать.

Томми фыркнул.

- А когда ты первый раз пустил наверх меня, то сказал, что если я просто

развлекаюсь, то чем быстрее мне надоест, тем лучше. Если бы я отколол что-то в

этом духе, ты бы вытолкал меня взашей и никогда бы не пустил обратно! И я это

знал! А помнишь, когда я упал в обморок, ты сразу погнал меня наверх, хотя мне и

было плохо?

Марио повесил полотенце на спинку стула.

- Слушай, Том, ты был прирожденным воздушником и с малолетства работал на

высоте. С тобой не надо было нянчиться.

- Если с парнем приходится нянчиться, то на кой черт он вообще тебе сдался?

- Он слонялся вокруг все лето. И какая тебе разница? Чего ты бесишься?

- Потому что я знаю, почему ты так возишься с детьми этого возраста. Тебе как

раз четырнадцатилетние нравятся, верно? Мне следовало сразу догадаться.

Марио побелел под загаром.

- Прекрасно. Ты высказался. А теперь либо бери свои слова обратно, либо я тебя

прикончу.

- Попробуй, – процедил Томми. – Мне больше не пятнадцать. Ты хочешь, чтобы

вокруг кого-то можно было попрыгать, когда ты в настроении. И чтобы кого-то

можно было затащить в постель, когда ты в настроении. А когда не в настроении

– вытрясти из него душу. И лучше бы тебе, приятель, приставать с этим к своему

маленькому дружку, потому что последние пять лет я учился о себе заботиться.

Только пальцем меня тронь и улетишь к чертям собачьим!

- Том, возьми обратно эту чушь про Джека!

- Уже и честь его защищаешь? – оскалился Томми.

Марио ударил его. Томми без раздумий впечатал кулак ему в солнечное

сплетение. Марио с пораженным выдохом согнулся, потом бросился на него.

Стул с грохотом упал, и они, сцепившись, повалились на пол.

Кто-то забарабанил в дверь, и Марио сию секунду оказался на ногах.

- Погоди, – бросил он Томми и распахнул дверь.

Поль Реддик уставился на его рассеченную губу и перевернутый стул.

- Какого черта… Какого черта…

С ужасным ощущением дежа вю – он почти видел лицо Анжело – Томми сел.

- Ради Бога, Мэтт, – выговорил Реддик. – Бландинг закатит тебе штраф за драку

на стоянке!

Марио утер кровь.

- Это не драка, Поль. Просто семейная ссора.

- Тогда вам лучше ее свернуть.

Томми вытащил платок и прижал к сочащемуся кровью носу.

- Кто просил тебя врываться?

Реддик не обратил на него внимания.

- Мэтт, хочешь принесу льда приложить к губе? Она распухнет к представлению.

А ты, бездельник, – он развернулся к Томми. – Решил, что можешь избивать

артистов? Я вышвырну тебя со стоянки!

- Попробуй, – огрызнулся Томми.

- Том, заткнись, – велел Марио. – Иди работай, пока босс по нашу душу не явился.

- Бландинг… – Томми собирался сказать, куда может отправляться босс, но

поймал взгляд Марио.

Темные глаза смотрели умоляюще.

- Слушай, Поль, мы с ним с детства собачимся.

«Я все улажу», – говорил его взгляд.

- Да, конечно, – пробормотал Томми и ушел из трейлера.

Не успел он отойти, как изнутри донесся смех Реддика, и Томми затрясся от

ярости. Он был готов шагать прямиком к машине, прочь со стоянки, прочь из

жизни Марио. Ему было тошно при мысли о руке Марио, обнимающей Джека

Чандлера за плечи. А еще – от готовности и покорности, с которой Марио –

Марио Сантелли из Летающих Сантелли – бормотал оправдания перед Полем

Реддиком.

Томми хотел уйти, но старая привычка повлекла его проверять оборудование

перед шоу.

Оставлять все чувства внизу.

В антракте Томми проскользнул в трейлер, где Марио натягивал трико.

- Сядь, – сказал он, – я тебе лицо подправлю.

- Да уж, это точно не повредит.

Томми открыл ящик комода, где Марио держал грим, наклеил телесный пластырь

на разбитую губу и замазал окрашенным кремом темнеющий под глазом синяк. По

привычке, не осознавая, что делает, взял расческу и пригладил густые волосы

движением, которое заучил за долгие годы и до сих пор не забыл. Марио накрыл

его ладонь своей.

- Ты выбрал не ту профессию, малыш. Мог бы славно зарабатывать гримером в

Голливуде.

- Буду иметь в виду. Сожми кулаки.

Томми взял моток ленты.

- Хорошенько замотай. Особенно сломанное.

Но стоило Томми начать бинтовать ему запястья, как Марио зажмурился.

- Господи, мы снова возвращаемся на круги своя. Чуть что, бросаемся друг на

друга…

- Замолчи! – рыкнул Томми. – Ты что, свихнулся? Не прямо же перед

представлением!

Марио издал глубокий смешок.

- Ragazzo, ты слишком хорош, чтобы быть настоящим. Ладно, парень, будь по-

твоему.

Но хотя тон его оставался беззаботным, в голосе прозвучало нечто, от чего

Томми мысленно взялся за голову.

Боже, в каком он состоянии, раз затеял такой разговор за пять минут до шоу!

Что сделали с Марио прошедшие годы?

После вечернего представления Томми застал Марио в трейлере за готовкой. Он

ополоснулся, достал вилки и ножи и сел за стол. Ели они тоже в молчании.

Только когда Томми отодвинул тарелку, Марио поставил локти на стол и

вздохнул.

- Слушай, похоже, мы беремся за старое.

Томми уставился в тарелку с остатками яйца и бекона.

- Я тоже об этом думал. Если все станет слишком серьезно, я всегда могу собрать

вещи и уехать. Просто если мы снова начнем друг друга колотить… Одно дело, когда мы были детьми. А теперь мы оба здоровенные мужики. Еще несколько

драк – и для кого-то из нас все может закончиться плачевно. Что думаешь?