Больница Преображения
На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Больница Преображения, Лем Станислав . Жанр: Современная проза. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Название: Больница Преображения
Автор: Лем Станислав
ISBN: 978-5-17-017550-5, 5-17-017550-7
Год: 1948
Дата добавления: 15 январь 2020
Количество просмотров: 269
Больница Преображения читать книгу онлайн
Больница Преображения - читать бесплатно онлайн , автор Лем Станислав
Молодой врач польской психиатрической клиники становится свидетелем самого страшного события ХХ века – начала Второй мировой войны.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Перейти на страницу:
windel initgemacht? [Ах, так. Вы фольксдойч. Прекрасно. Но отчего вы тогда заодно с этими польскими жуликами? (нем.)]
Каутерс ответил, что он ничего не знал. Выговор у него был жестковат, но это был хороший немецкий язык.
Носилевская вернулась и показала удостоверение Врачебной палаты. Гутка махнул рукой и повернулся к Секуловскому, который все еще стоял за шкафчиком, у самой стены.
- Komm [иди (нем.)].
- Herr Offizier... ich bin nicht krank. Ich bin vollig gesund... [Господин офицер, я не болен. Я совсем здоров (нем.)]
- Bist du Arzt? [Ты врач? (нем.)]
- Ja... nein, aber ich kann nicht... ich werde... [Да... нет, но я не могу... я буду... (нем.)]
- Komm [иди (нем.)].
Теперь Гутка был совершенно невозмутим, даже слишком невозмутим. Он вроде бы даже улыбался - громадный, плечистый, в плаще, скрипящем при каждом его движении. Он манил Секуловского указательным пальцем, как ребенка.
- Komm.
Секуловский сделал один шаг и вдруг повалился на колени.
- Gnade, Gnade... ich will leben. Ich bin gesund [Пожалуйста, пожалуйста... я хочу жить. Я здоров (нем.)].
- Genug! - яростно взревел Гутка. - Du Verrater! Deine unschuldigen verruckten Bruder hast du ausgeliefert [Довольно! Ты предатель! Ты бросил своих добрых безумных братьев (нем.)].
За домом громыхнули два выстрела. Зазвенели стекла в окнах, в шкафчике металлическим позвякиванием отозвались инструменты.
Секуловский припал к сапогам немца, полы белого халата разлетелись в стороны. В руке поэт еще сжимал резиновый молоточек.
- Франке!
Вошел еще один немец и с такой силой рванул руку Секуловского, что поэт, хотя и был толст и высок, подскочил с колеи, словно тряпичная кукла.
- Meine Mutter war eine Deutsche!!! [Моя мать была немка!!! (нем.)] визжал он фальцетом, пока его выволакивали из аптеки. Он успел уцепиться за дверь и рвался обратно, судорожно извивался, не решаясь, однако, защищаться от ударов. Франке стал деловито постукивать прикладом автомата по пальцам, впившимся в дверной косяк.
- Gnaaade! Матерь Божия!.. - выл Секуловский. Крупные слезы катились по его щекам.
Немец начинал выходить из себя. Он застрял на пороге, потому что Секуловский вцепился теперь в дверную ручку. Немец обхватил его обеими руками, присел, напрягся и изо всех сил дернул поэта на себя. Они вылетели в коридор. Там Секуловский с грохотом повалился на каменные плитки, а немец, прикрывая за собой дверь, повернул к врачам вспотевшее и побуревшее от напряжения лицо.
- Dreckige Arbeit! [Дерьмовая работа! (нем.)] - сказал он и захлопнул дверь.
Под окном аптеки все заросло, поэтому в помещении было сумрачно. Чуть поодаль, за деревьями, вздымалась глухая стена. Вопли больных и хриплые крики немцев долетали сюда приглушенными, но все равно слышно их было отлично. Чуткий, обостренный слух врачей уловил звуки винтовочных выстрелов. Поначалу частые, они прерывались только шумом падающих мягких мешков. Затем установилась тишина. Кто-то пронзительно закричал:
Каутерс ответил, что он ничего не знал. Выговор у него был жестковат, но это был хороший немецкий язык.
Носилевская вернулась и показала удостоверение Врачебной палаты. Гутка махнул рукой и повернулся к Секуловскому, который все еще стоял за шкафчиком, у самой стены.
- Komm [иди (нем.)].
- Herr Offizier... ich bin nicht krank. Ich bin vollig gesund... [Господин офицер, я не болен. Я совсем здоров (нем.)]
- Bist du Arzt? [Ты врач? (нем.)]
- Ja... nein, aber ich kann nicht... ich werde... [Да... нет, но я не могу... я буду... (нем.)]
- Komm [иди (нем.)].
Теперь Гутка был совершенно невозмутим, даже слишком невозмутим. Он вроде бы даже улыбался - громадный, плечистый, в плаще, скрипящем при каждом его движении. Он манил Секуловского указательным пальцем, как ребенка.
- Komm.
Секуловский сделал один шаг и вдруг повалился на колени.
- Gnade, Gnade... ich will leben. Ich bin gesund [Пожалуйста, пожалуйста... я хочу жить. Я здоров (нем.)].
- Genug! - яростно взревел Гутка. - Du Verrater! Deine unschuldigen verruckten Bruder hast du ausgeliefert [Довольно! Ты предатель! Ты бросил своих добрых безумных братьев (нем.)].
За домом громыхнули два выстрела. Зазвенели стекла в окнах, в шкафчике металлическим позвякиванием отозвались инструменты.
Секуловский припал к сапогам немца, полы белого халата разлетелись в стороны. В руке поэт еще сжимал резиновый молоточек.
- Франке!
Вошел еще один немец и с такой силой рванул руку Секуловского, что поэт, хотя и был толст и высок, подскочил с колеи, словно тряпичная кукла.
- Meine Mutter war eine Deutsche!!! [Моя мать была немка!!! (нем.)] визжал он фальцетом, пока его выволакивали из аптеки. Он успел уцепиться за дверь и рвался обратно, судорожно извивался, не решаясь, однако, защищаться от ударов. Франке стал деловито постукивать прикладом автомата по пальцам, впившимся в дверной косяк.
- Gnaaade! Матерь Божия!.. - выл Секуловский. Крупные слезы катились по его щекам.
Немец начинал выходить из себя. Он застрял на пороге, потому что Секуловский вцепился теперь в дверную ручку. Немец обхватил его обеими руками, присел, напрягся и изо всех сил дернул поэта на себя. Они вылетели в коридор. Там Секуловский с грохотом повалился на каменные плитки, а немец, прикрывая за собой дверь, повернул к врачам вспотевшее и побуревшее от напряжения лицо.
- Dreckige Arbeit! [Дерьмовая работа! (нем.)] - сказал он и захлопнул дверь.
Под окном аптеки все заросло, поэтому в помещении было сумрачно. Чуть поодаль, за деревьями, вздымалась глухая стена. Вопли больных и хриплые крики немцев долетали сюда приглушенными, но все равно слышно их было отлично. Чуткий, обостренный слух врачей уловил звуки винтовочных выстрелов. Поначалу частые, они прерывались только шумом падающих мягких мешков. Затем установилась тишина. Кто-то пронзительно закричал:
Перейти на страницу:
