Больница Преображения

lut wie die Hunde, wissen Sie [Ну, ну! С вами было уж дело плохо, так ведь наш Гутка теперь угомонился. Вас теперь будут только охранять, чтобы наши украинцы ничего такого вам не причинили. Они, знаете, прямо крови жаждут, словно собаки (нем.)].

- Ja? [Да? (нем.)] - изумился Каутерс.

- Wie die Falken... Man muss sie mit rohem Fleisch futtern [Как соколы... Их приходится кормить сырым мясом (нем.)], - рассмеялся немецкий психиатр.

Подошел ксендз.

- Herr Dortor, - сказал он, - Wie kam das: Mensch und Arzt, und Kranke, die Erschiessen, die Tod! [Господин доктор, как это можно: человек и врач, и больные, расстрел смерть! (искаж нем.)]

Казалось, немец отвернется или попытается заслониться рукой от черного нахала, но неожиданно лицо его просветлело.

- Jede Nation, - заговорил он глубоким голосом, - gleicht cinem Tierorganismus. Die kranken Korpersellen mussen manchmal herausgeschnitten werden. Das war eben so ein chirurgischer Eingriff [Каждая нация подобна организму животного. Больные органы порой необходимо удалять. Это было своего рода хирургическое вмешательство... (нем.)].

Через плечо ксендза он смотрел на Носилевскую. Ноздри его раздувались.

- Aber Gott, Gott [но Боже, Боже... (нем.)], - все повторял ксендз.

Носилевская по-прежнему сидела молча, не шевелясь, и немец, который не сводил с нее глаз, заговорил громче:

- Ich kann es Ihnen auch andcrs crklaren. Zur Zeit des Kaisers Augustus war in der Galilea ein romischer Statthalter, der ubte die Herrschaft ubei die Juden, und hiess Pontius Pilatus... [Я могу объяснить это и иначе. Во времена цезаря Августа был в Галилее римский наместник, который имел верховную власть над евреями, и звали его Понтий Пилат... (нем.)]

Глаза его горели.

- Стефан, - громко попросила Носилевская, - скажите ему, чтобы он меня отпустил. Мне не нужна опека, и я не могу тут больше оставаться, так как... - Она смолкла на полуслове.

Стефан, растроганный (она впервые назвала его по имени), подошел к Каутерсу и Тиссдорфу. Немец вежливо поклонился ему.

Стефан спросил, могут ли они уйти.

- Sie wollen fort? Alle? [Вы хотите уйти? Все? (нем.)]

- Frau Doktor Nosilewska [госпожа доктор Носилевская (нем.)], - не очень уверенно ответил Стефан.

- Ach, so. Ja, naturlich. Gedulden Sie sich bitte noch etwas [Ах, так. Да, конечно. Потерпите еще немного, пожалуйста (нем.)].

Немец сдержал слово: их освободили в сумерки. В корпусе было тихо, темно и пусто. Стефан пошел к себе; надо было собраться в дорогу. Зажег лампу, увидел на столе записную книжку Секуловского и бросил ее в свой открытый чемодан. Потом посмотрел на скульптуру; она тоже лежала на столе. Подумал, что ее создатель валяется где-то тут, поблизости, в выкопанном утром рву, придавленный сотней окровавленных тел, и ему стало нехорошо.

Его чуть не вырвало, он повалился на кровать, коротко, сухо всхлипывая. Заставил себя успокоиться. Торопливо сложил вещи и, надавив коленом, запер чемодан. Кто-то вошел в комнату.