Момемуры
Момемуры читать книгу онлайн
Я пишу это в Олстоне, графстве Мидлсекс, на берегу Атлантического океана. Хотя сказанное — очередная печать стиля, так как никакого океана ни из одного из семи окон моего апартамента не видно; и дабы начать лицезреть тусклое пространство воды в скучной оторочке осенних пляжей и поставленных на прикол яхт, надо проехать, по крайней мере, миль 15, не менее.
Но я действительно здесь, куда никогда не хотел ехать синьор Кальвино, о чем сделал соответствующую надпись на козырьке растрепанной географической карты Северной Америки в главе «Островитяне».
Я же, чтобы меня не увело опять в неизбежные дебри, должен сказать, чем отличается новая редакция, выходящая сегодня в нью-йоркском издательстве Franс-Tireur, от журнальной, опубликованной в четырех номерах «Вестника новой литературы», начиная с пятого, украшенного бравурной красной лентой Букеровского приза. Изменений в тексте немного: в рамках рутинного превращения в экзотику всего русского Энтони Троллоп стал Салтыковым-Щедриным, незабвенная Джейн Остин — Верой Пановой, кореянка Надя Ким — сибирячкой с густым несмываемым румянцем во всю щеку и т. д.
Плюс любимая писательская игра по ловле блох — тех орфографических ошибок, с которыми так и не справилась ни лучший редактор всех времен и народов Марьяна, ни чудная пожилая дама с абсолютной грамотностью, порекомендованная мне Мишей Шейнкером. Сложная ветвистая фраза, очевидно, обладает возможностью до последнего таить самые очевидные ошибки в тени стилистической усталости.
Но самое главное, «Момемуры» выходят тяжеловооруженные самым продвинутым аппаратом: два авторских предисловия, статья об истории написания романа, статья от комментатора имен, разные списки сокращений и — самое главное — роскошные, обширные комментарии. Их писали четыре разных человека, обладающие уникальным знанием о том, о чем, кроме них, сегодня уже почти никто ничего не знает, а если знает, не напишет — о К-2.
Надо ли говорить, что они были прототипами моих разных героев, или, по крайней мере, упоминались в тексте романа, почти всегда под придуманными никнеймами? Да и сама идея издать «Момемуры» с пространными комментариями, иконографией, иллюстрациями, даже DVD с музыкой, которую мы тогда слушали, и картинами, которые мы смотрели, также принадлежала тем героям романа, которые были моими друзьями до его написания и, конечно, после. (Хотя количество тех, кто обиделся на меня на всю жизнь, причем, имея на это множество оснований, поделом, как, скажем, Алекс Мальвино, таких тоже было немало.)
Алик Сидоров хотел выпустить десятитомное издание «Момемуров», чтобы роман превратился в игру: жизнь в подполье, полная неизведанных наслаждений, борьбы с КГБ, ощущения запойной свободы, которой больше не было, ну и кайф от творчества — поди, поищи такой.
Увы, даже наш Алик вынужден был подкорректировать замысел – не пошла ему перестройка впрок, не похудел, не побледнел, как-то обрюзг, разбух и давно уже согласился, что том будет один (самое большее — два), но с подробными комментами, фотками прототипов и серией приговских монстров из «Бестиария». Ведь именно он, на свои деньги, послал в Питер того самого лопуха *уевского, о котором упоминает Боря Останин в своей статье.
Но что говорить — нет уже нашего Алика, нет и Димы, то есть они есть там, в переливающемся перламутром тексте «Момемуров» (а я совсем не уверен, что перламутр лучший или даже подходящий материал для воспоминаний); но, к сожалению, данное издание будет без фотографий прототипов героев и их версий в «Бестиарии». Но и то немалое, что есть, стало возможно только благодаря Сереже Юрьенену, который взял на себя труд публикации сложнейшего текста.
Что осталось сказать? Я лучшую часть жизни прожил с героями «Момемуров», они научили меня почти всему, что я знаю, пока я, хитрый и хищный наблюдатель, исподволь следил за их жизнью. Благодаря им, я написал то, что написал. И сегодня кланяюсь им всем, даже тем, кто вынужден был взять на себя роли отрицательных персонажей или, точнее, героев с подмоченной репутацией. Но, конечно, главная благодарность им: Вите, Диме, Алику — синьору Кальвино, мистеру Прайхову, редактору журнала «Альфа и Омега». Если в моем тексте присутствует то, что некоторые остряки называют жизнью, то это только потому, что у меня дух замирал, пока я поднимался по винтовой лестнице очередной неповторимой, сделанной на заказ натуры – и восхищался открывшимся с перехода видом!
Поэтому я думаю, что мой роман о дружбе. То есть само слово какое-то мерзко-советское, хреновое, с запашком халтурных переводов по подстрочникам и дешевой гостиницы на трудовой окраине, но мы были нужны и интересны друг другу, и, это, конечно, спасало. И то, что этот хер с горы Ральф Олсборн позвонил-таки из таксофона в вестибюле филармонического общества Вико Кальвино и договорился о встрече, а потом понял, с каким редкоземельным материалом столкнулся, за это ему можно, думаю, простить и ходульность, и гонор, и дурацкий апломб. Не разминуться со своей (так называемой) судьбой — разве есть большее везение?
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
** Ник Кейсович — Николай Климонтович (1951), московский прозаик и драматург. Самые нашумевшие романы «Дорога в Рим» (1995), «Последняя газета» (1999), «Мы, значит, армяне, а вы на гобое» (2003). В 1990-х обозреватель отделов культуры и светской жизни газеты «Коммерсантъ», автор мемуарной прозы о московском андеграунде. В романе Е. Козловского «Мы встретимся в Раю» выведен под фамилией Эакулевич (ранний вариант — Климаксович).
14. ** …уже упомянутый Жан Трика, режиссер, лауреат премии одной молодежной организации... за фильм о колонии «В поисках утраченной родины»… — в первой редакции: лауреат премии «Ленинского комсомола»… за документальный фильм «Партийное собрание». Ср. эпопею М. Пруста «В поисках утраченного времени».
** …в каком-то номере «Колониального вестника»… — в первой редакции: номере «Часов». В предыдущей главе этот журнал назывался «Русским вестником».
* Пятый г-н Прайхоф, единственный с кем я уже встречался в Питере... — в первой редакции после этой фразы следовало уточнение: «на второкультурной конференции, куда он приехал вместе с братом Хануманом и братом Нилой». Имелась в виду Вторая конференция неофициального движения 1979, состоявшаяся в Ленинграде. Брат Хунуман — Борис Гройс, брат Нила — Михаил Шейнкер. В третьей редакции это продолжение было опущено.
Знаком я был и с шестым автором «Автографа» Халлитоу… — Е. Харитонов, см. ниже.
…его рассказ затесался в тот первый номер «Вестника»… — повесть Е. Харитонова «Духовка» опубликована в 20-м номере «Часов» за 1979 год.
* Седьмой был единственный среди всей компании колониальный метис, которого и взяли, скорее, для гармонической полноты… если в ней нет ни одного аборигена — Имеется в виду Ф. Берман (см. выше), однако в первой редакции вместо «гармонической полноты» читаем: «из рекламных соображений, ибо что это за затея, если в ней нет ни одного еврея, еще скажут, антисемитская затея».
…рецензенты... г-жа Таманская... державный Багратион… — Б. Ахмадулина, Б. Окуджава, см. выше.
15. Самым язвительным был автор «Истории кота Мура», в один год с московским г-ном Ромеро получившим премию Ламарка... г-н Полонский… — ленинградский прозаик Наль Подольский, автор повести «Кошачья история», лауреат премии В. Даля (см. прим.). Ср. «Житейские воззрения кота Мурра» Гофмана.
Владелец прекрасной квартиры-мансарды с выходом на крышу в угловом доме на улице Сан-Себастьяно… — улица Декабристов, 53, квартира Н. Подольского.
Дон Скотт сказал бы… — кентавр: Дунс Скот + Вальтер Скотт.
16. * …одна из самых умных женщин-писательниц, г-жа Ганка… — Л.Я. Гинзбург (см. прим). МБ во второй половине 1970-х часто бывал у нее дома в Ленинграде. Какой фрагмент сочинений Гинзбург использовал МБ для пространной цитаты г-жи Ганки выяснить не удалось. В. Даль «ганкой» называет балясину — точеный брусок для перил. Ср. также популярный роман польской писательница Т. Доленты-Мостович «Дневник пани Ганки», неоднократно переиздававшийся в СССР.
17 А на самих стенах развешаны образцы творчества групп «Поганки»… — «Мухоморы», московские концептуалисты «второго поколения» (Свен Гундлах, К. Звездочетов и др.).
18. Огромное полотнище «Говорит Москва»... некрологи в траурных рамках… — ср. рассказ Н. Аржака (Ю. Даниэль (1925-1988) «Говорит Москва» (1960-1961), в котором описан «День открытых убийств».
19. … образ кропотливого фольклориста и распсода Диэя (как его называли друзья) Прайхова — т.е. D.A. Praihof (Д. А. Пригов), см. выше.
** …наш издатель, уважаемый г-н Шанкер, платит из своего кармана… платит не за достоверность, а за увлекательность… — Михаил Шейнкер, литературовед, соредактор МБ по «Вестнику новой литературы». Формула - «платит не за достоверность, а за увлекательность», которая стала итогом рассуждений на тему принципов создания профессором Зильберштейном жизнеописания Ральфа Олсборна, - очередной иронический ключ интерпретации всего романа.
* То, что он сделал в литературе, напоминало мне строительство дома… из обломков погибшего корабля… - Здесь и далее пересказывается, причем, достаточно близко к тексту эссе МБ «Игровой жанр», впервые опубликованное в журнале «Литературный «А-Я» (1985). В первой редакции литературоведческий фрагмент был существенно больше, включая в себя анализ стихотворений Д.А. Пригова «Клевещет Рейган распроклятый…», «И Данте со своей Петраркой», «Вашингтон я покинул, пошел воевать…». Во второй редакции место Рейгана занял Педро («Клевещет Педро распроклятый…»), а вместо Вашингтона появился Улан-Батор. Однако в окончательной редакции весь отрывок (кстати говоря, вошедший в статью И. Северина «Новая литература 1970-1980-х», опубликованную в первом номере «Вестника новой литературы») подвергся существенному сокращению.
23. * …г-н Курлов... длиннющий голубоглазый немец… — скульптор Б. Орлов, который долгое время снимал мастерскую вместе с Д.А Приговым.
* …одна половина головы представляла из себя комсомолку в пыльном шлеме, тогда как вторая изумляла точностью античных пропорций гордой квиритки — выдуманная работа Б.Орлова, которая вполне соответствует концепции московского концептуализма.
* «Здравствуйте, Софья Ивановна!» — «Здрасьте, - ответила я». «Не страшно?» — «Отнюдь», - храбро ответствовал Прайхоф. — Этот диалог, появившийся только в окончательной редакции, во многом повторяет начало стихотворения «Встреча» из романа МБ «Рос и я» (1986):
Здравствуйте, Настасья Филипповна!
Здрасьте, ответила я.
Что ж вы сидите под липами
Где ж мне сидеть, у ручья?
<…>
В «Рос и я» автором этого стихотворения был один из главных героев, поэт Александр Иванович Инторенцо (его прототип - поэт-обэриут А. Введенский (1904-1941). Вместо Настасьи Филипповны появляется Софья Ивановна, «двоюродная сестра» Софьи Власьевны, как в диссидентских кругах иногда называли Советскую власть.
24. ** …тоже был увлечен одно время музой Виктора Хары… сына известного советского патриция, шалуна, замешанного во множестве скандальных историй… — московский писатель Вик. Ерофеев (1946), которого МБ наделяет чертами Долохова из романа Л. Толстого «Война и мир» и героя рассказа самого Ерофеева «Жизнь с идиотом». Виктор Хара (1938-1973) — чилийский поэт и певец, пострадавший во времена Пиночета.
25. ** Представим себе седенького Каверина, решившего отдать визит нашему Петронию… — В. Каверин (1902-1989), советский писатель, в 1920-х годах входил в литературную группу «Серапионовы братья». Подписал обращение в защиту арестованных А Синявского и Ю. Даниэля, защищал А. Солженицына, поддержал выход в свет альманаха «МетрОполь», хотя и был шокирован его эстетической широтой.
…новоявленный маркиз де Сад… — Вик. Ерофеев опубликовал в журнале «Вопросы литературы» статью о маркизе де Саде.
…случайная встреча в Сандунах… — знаменитые московские бани с бассейном.
* …очертания того, механизма, который, по словам Шекспира, «нам пока принадлежит» — весьма вольный пересказ слов Гамлета из одноименной трагедии Шекспира в переводе М.И. Лозинского.
