Гамп и компания

– Замечательно! – орет президент, когда стихают аплодисменты. – А теперь пусть дегустация начинается!

По всей аудитории слышно, как открываются банки и бутылки, а потом видно, как народ пьет новую кока‑колу. Сперва раздается несколько охов и ахов, а некоторые люди переглядываются и кивают головами. Но затем следует вопль одного из маленьких ребятишек, которых пригласили на дегустацию. Мальчуган орет: «Тьфу! Это же просто говно!» – и сплевывает. Затем другие ребятишки начинают проделывать то же самое, а мгновение спустя все пять тысяч приглашенных начинают сплевывать нью‑коку на пол, блевать и материться. Некоторые люди даже плюются друг в друга, и это начинает вызывать возмущение среди публики. Внезапно вспыхивает драка или что‑то типа того. Очень скоро народ начинает швыряться банками и бутылками нью‑коки в нас и друг в друга. Всюду летают всевозможные кулаки, следуют пинки и удары, а столики переворачиваются. На некоторых из дам разрывают бальные платья, и они с воплями убегают в ночь. Фотоаппараты то и дело вспыхивают, а телевизионщики отчаянно пытаются запечатлеть всю эту вакханалию на пленке. Мы с президентом и Альфред с миссис Хопвелл по‑прежнему стоим на сцене, уворачиваясь от бутылок и банок, и вроде как онемели от изумления. Кто‑то орет: «Вызовите полицию!» Но я смотрю в толпу и вижу, что полиция уже сама там орудует, причем в самой гуще.

Очень скоро все это дело выплескивается на улицу, и мы слышим уйму сирен и всего такого прочего. Мы с президентом и Альфред с миссис Хопвелл пытаемся оттуда выбраться, но нас тоже затягивает в толпу, и секунду спустя на миссис Хопвелл оказывается разорвано платье. Мы с головы до ног покрыты нью‑кокой, а также всяким другим говном из кексов и пончиков, которые компания «Кока‑кола» специально раздавала вместе с нью‑кокой. Кто‑то орет, что мэр Атланты объявил «чрезвычайное положение» на том основании, что начались беспорядки. Прежде чем буча кончается, народ успевает выбить все витрины на Пичтри‑стрит, разграбить большинство магазинов, а некоторые люди теперь поджигают здания.

Мы все стоим под навесом снаружи здания штаб‑квартиры «Кока‑колы», когда кто‑то узнает меня и орет: «Вот он!» Прежде чем я успеваю что‑то понять, порядка тысячи людей пускается за мной в погоню, включая президента «Кока‑колы», Альфреда и даже миссис Хопвелл, на которой теперь одни трусики! Но эта не та ситуация, в которой мне надо долго задумываться! Я бегу так, что только пятки сверкают, – через главную автомагистраль, вверх на холмы и по боковым дорогам, а повсюду вокруг меня падают камни и бутылки. Черт, такое ощущение, что я там уже бывал. Так или иначе, я оторвался от толпы, потому как это моя специальность, но вот что я вам скалу: страшно мне было до жути!

Очень скоро я оказываюсь на старом двухполосном шоссе, понятия не имея, куда оно ведет, но позади ко мне приближается пара фар, и я голосую. Фары останавливаются – и ёксель‑моксель, выясняется, что это небольшой грузовик. Я спрашиваю у водителя, куда он держит путь, и он говорит, что на север, в Западную Виргинию, но если я хочу, чтобы он меня подвез, мне придется ехать в кузове, потому как в кабине у него уже есть пассажир. Я смотрю на пассажира и черт меня подери, если это не здоровенная свинья фунтов как пить дать на четыреста – сидит там, хрюкает и пыхтит.

– Это черно‑белая американская свинья с такой родословной, каких поискать, – говорит мужик. – Ее зовут Гертруда. В один прекрасный день она сделает меня богачом, а потому должна ехать в кабине. Но ты можешь отлично устроиться в кузове. Там другие свиньи, но они самые обычные. Могут малость тебя пообкопать, но они славные, ничего такого в виду не имеют.

В общем, забрался я в кузов, и мы поехали. Со мной там была примерно дюжина свиней, которые хрюкали, пыхтели и все такое прочее, но через какое‑то время все они устроились на покой и дали мне немного жизненного пространства. Очень скоро пошел дождь. Я лежал и думал о том, что превратностей судьбы я уже вдоволь наполучал.

На следующее утро, как раз к восходу солнца, грузовик подкатывает к стоянке. Водитель вылезает из кабины и подходит к кузову.

– Ну что, – спрашивает, – как спалось?

– Отлично, – отвечаю.

В этот момент я лежу под свиньей, которая вдвое здоровее меня, но от нее мне по крайней мере тепло.

– Давай‑ка зайдем вон туда, выпьем по чашечке кофе и чего‑нибудь поедим, – говорит мужик. – Между прочим, моя фамилия Макгивер.

У двери в закусочную оказывается ящик для газет со свежим номером «Атланта Конститьюшн». Заголовок гласит: «ДЕБИЛЬНЫЙ ИЗОБРЕТАТЕЛЬ‑ШАРЛАТАН ПРОВОЦИРУЕТ БЕСПОРЯДКИ В ГОРОДЕ».

История там описывается примерно такая:

Бывший торговец энциклопедиями из Алабамы, который заявил о том, что ему известна новая формула для компании «Кока‑кола», спровоцировал один из самых значительных беспорядков в истории Атланты. Это произошло вчера, когда его мошенничество было разоблачено в присутствии нескольких тысяч наиболее выдающихся граждан города.

Инцидент разразился около семи часов вечера, когда Форрест Гамп, бродячий шарлатан и торговец поддельными справочниками, был представлен президентом компании «Кока‑кола» как изобретатель новой марки любимого безалкогольного напитка американского народа.

Свидетели утверждают, что, когда эта новая стряпня была впервые подана публике, она вызвала бурную реакцию всех присутствующих, включая мэра с супругой, а также самых разных представителей общества.

Полиция, вызванная на место событий, описала свалку как «неуправляемую» и рассказала об ужасном насилии, которому подверглись наиболее уважаемые граждане Атланты. Сообщается о бесчисленных драках, срывании платьев с особ женского пола и швырянии всевозможных предметов.

В какой‑то момент скандал вылился на улицы и превратился в бунт, который вызвал значительные разрушения в наиболее шикарной деловой части города. Один источник, выдающийся деятель из высшего общества Атланты, пожелавший остаться неизвестным, сказал: «Ничего более скверного я не видел с тех пор, как в шестьдесят четвертом году Лестер Мэддокс начал посетителей своего ресторана топорищами выставлять».

Мало что известно о самом преступнике, мистере Гампе, который, как свидетельствуют, сбежал с места действия вскоре после начала бесчинств. Источники утверждают, что этот Гамп, по‑видимому лет тридцати с небольшим, когда‑то играл в футбол за университет штата Алабама.

Помощник тренера футбольной команды технического университета штата Джорджия, пожелавший остаться неизвестным, сообщил: «Да‑да, помню я этого самого Гампа. Умом особо не отличался, зато бегал, сукин сын, здорово».

Полиция повсеместно расклеила объявления о розыске Гампа, а компания «Кока‑кола», чья штаб‑квартира находится здесь, предложила награду в 1 миллион долларов за его поимку живым или мертвым…

В общем, я вроде как припрятал эту газету, после чего мы вошли в закусочную, уселись там, и мистер Макгивер начал рассказывать мне о своем фермерском предприятии в Западной Виргинии.

– Прямо сейчас оно невелико, – говорит он, – но в один прекрасный день я собираюсь стать крупнейшим свиноводом в мире.

– Правда? – говорю. – Очень мило.

– Мило? Хрен там, Гамп. Это грязный, подлый, вонючий бизнес. Зато он деньги дает. Можно «заработать на хлеб с маслом» и все такое прочее. Просто надо быть гибким. Свиньи много заботы не требуют, но есть другие проблемы, с которыми приходится сталкиваться.

– Какие, например? – спрашиваю.

– Ну, перво‑наперво народ в Коатвиле, городишке, где находится моя ферма, вечно жалуется на запах. Конечно, я признаю, что свиньи воняют, но и черт с ней, с этой вонью, Гамп. Бизнес есть бизнес. У меня тысяча свиней, и все, что они круглый день делают, это жрут и срут. Ясное дело, все это должно пахнуть. Я к этой вони привык – так почему они не могут?

В общем, мистер Макгивер еще какое‑то время продолжает разглагольствовать про свой свиной бизнес, а потом спрашивает меня обо мне.