Жара в Архангельске

– Нет пока, не купил, – отвечал Кузька, – Ты лучше расскажи, что случилось.

Олива не уехала в Москву: она внизу стоит с чемоданами и ревёт в три ручья.

– Да блин, Кузя, я не хочу говорить об этом.

– Вы поругались что ли?

– Да не поругались, – поморщился Салтыков, – Просто она сама приняла решение уехать. Я не стал её останавливать – хочет, нехай едет в Москву.

– Аня вообще сказала, что ты её выгнал, – прибавил Тассадар.

– Да не выгонял я её! Просто объяснил по-человечески, что мы не можем щас жить вместе. Ну не может же быть так, чтобы человек вообще нихуя не понимал! У нас ни кола, ни двора – ничего нет, я ей сказал об этом, попросил всего лишь подождать со свадьбой до тех пор, пока у нас не будет достаточно средств, чтобы жить вместе. К тому же у меня сейчас другие планы – я уже говорил вчера по поводу создания собственной проектной фирмы. Всё это я сказал ей вчера вечером, а она как ребёнок, ей-Богу…

– Нет, Салт, ты погоди…

– А чего годить-то? – разошёлся Салтыков, – Ну какой смысл в том, что она здесь останется? Чувства мои к ней прошли, в постели она ничего не может, характер у неё дерьмовый. Какой мне от неё толк? Работать она не хочет, да даже если пойдёт работать – кем она тут устроится без высшего образования, полы мыть в магазине?

К тому же, квартиры у нас нет, будем всю жизнь мотаться по коммуналкам, потому что все доходы будут уходить на съём квартиры и прочую хуйню, вместо того чтобы копить на новую квартиру. Всем планам на будущее, карьере, да и вообще нормальной жизни придётся сказать "гуд бай", потому что я тогда не смогу себе позволить ничего из того, что я хочу, а вместо этого мне придётся погрязнуть в этом болоте вместе с ней, вот и будем ошиваться здесь как голодранцы подзаборные и сраться каждый день до тех пор, пока не разбежимся, а разбежимся при такой ситуации ну максимум через год, ибо или я не выдержу или она… А что она собирается делать потом? Уедет обратно в Москву? И какой смысл тогда было бы жениться? Я думаю, что человеку просто приспичило. Вариант со свадьбой во-первых, абсолютно не просчитан, во-вторых, не рентабелен, а в-третьих, не имеет никаких перспектив.

– Ладно, пусть так, – сказал Хром Вайт, дав Салтыкову возможность высказаться, – Но если основной вопрос упирается в квартиру – почему бы вам не пожить у твоих родителей, например? У тебя же есть своя комната…

– Без вариантов, – отрезал Салтыков, – Мои родители никогда не дадут на это своего согласия.

Хром Вайт понял неуместность своей реплики и сконфуженно замолчал.

– Короче говоря, ты с ней жить не хочешь, – подытожил Кузька.

– Да, не хочу.

– Но послушай, – включился в разговор Тассадар, – Её нельзя отпускать в дорогу в таком состоянии! Бог знает что ей придёт в голову с отчаяния – и это, между прочим, будет на твоей совести…

– Анго за ней присмотрит, – отмахнулся Салтыков.

– Я бы на твоём месте не был бы так спокоен, – возразил Тассадар, – Конечно, тебе решать, жить с ней или нет, но пусть она хотя бы уедет отсюда в нормальном состоянии. А то мы идём с Кузькой, слышим – ревёт белугой на весь подъезд. Тебе надо, чтобы о тебе говорили в городе как о подонке?

– Мне плевать, что обо мне говорят в городе, – отрезал Салтыков.

– Я бы на твоём месте не плевал. Уедешь ты в Питер или нет – ещё неизвестно, а жить здесь тебе, и пока ещё карьеру строить тебе тоже здесь. А от репутации тут не так уж и мало зависит, поверь мне.

– И что ты предлагаешь? – насторожился Салтыков.

– Я предлагаю замять этот скандал. Пока замять, – сказал Тассадар, – Спустись сейчас вниз, задержи их отъезд. Успокой её как-нибудь, верни в квартиру, уложи спать. У тебя есть дома какое-нибудь снотворное?

– Нет.

– Ну ладно, дадим ей водки, она уснёт. А дальше будем думать, что предпринять.

Идея не очень понравилась Салтыкову, но другого выхода на данный момент просто не было, и он вместе с остальными немедленно спустился вниз.

Истерический рёв Оливы был слышен даже на последнем этаже. Не дожидаясь лифта, парни ринулись вниз по лестнице. То, что они увидели внизу, повергло их в шок:

Олива, отшвырнув сумку в сторону, грянулась со всего размаху на пол. Не прекращая громко реветь, она лежала ничком около лестницы и исступлённо билась башкой о заплёванный подъездный пол. Аня пыталась поднять её, но Олива отчаянно брыкалась и лягалась, сопровождая всё это оглушительным рёвом.

Салтыков резко схватил Оливу за руку, дёрнул вверх и поднял её на ноги.

– Уйди!!! Я ненавижу тебя!!! Ненавижу!!!!! – исступлённо орала она, пытаясь отпихнуть его от себя, – Ты хуже всех!!!!! Ты хуже Вовки, хуже Даниила даже!!!

Они-то мне ничего не обещали, а ты!!!!! Я… я думала, ты лучше… А ты оказался… чудовищем…

Олива пулей вылетела из подъезда, побежала куда-то, не разбирая дороги. Салтыков погнался за ней.

– Что ты прёшься за мной? Уйди от меня!!!

– Подожди, мелкий… Я хочу поговорить с тобой…

– А теперь уже я не хочу с тобой разговаривать! Я тебе всё сказала.

– Не понимаешь ты меня, мелкий…

– А тут и понимать нечего.

Олива присела во дворе на качели. Салтыков сел рядом на корточки.

– Что тебе надо от меня? Мы расстались, всё. Можешь вычеркнуть мой телефон и номер аськи. Я уеду, и больше не отвечу тебе никогда…

– Мы не расстались.

– Я сказала, расстались, значит, расстались. Меня не устраивают такие отношения.

Я не собираюсь жить непойми где и приезжать раз в полгода. Я не собираюсь ждать непонятно сколько времени. Этак можно вообще никогда не дождаться…

– Я прошу тебя подождать полтора года.

– Нет.

– Ну хорошо, полгода! Всего лишь полгода, до лета! А летом ты приедешь.

– Нет.

– Ну несколько месяцев! Всего лишь несколько месяцев…

– Нет, и торговаться со мной нечего. Ты не на базаре.

Салтыков озадаченно замолчал. Вот ведь, блин, упёрлась как баран, подумал он.

– Ты хоть понимаешь, в какое дурацкое положение ты меня поставил? – воскликнула Олива, – Что я матери скажу? Что жених меня послал? А начальнику на работе что скажу, когда буду забирать заявление об уходе по собственному желанию? А друзьям?

Мало того, что ты мне всю душу растоптал…