Анамнез декадентствующего пессимиста

Листок содержал избранный стих из Ветхого или Нового Завета, и нашей задачей было отыскать этот стих и рассказать классу или учителю, устно или письменно, о чем там речь и в чем мораль. Я обожал это упражнение и так в нем преуспел, что нередко оказывался лучшим «знатоком Писания». Для меня это стало введением в критический анализ. Я читал все главы, которые предшествовали заданному стиху, и все главы, следовавшие за ним, чтобы правильно понять его «смысл». Я и сейчас могу это сделать, к великому неудовольствию некоторых моих противников, и до сих пор испытываю уважение к тем, чей стиль пренебрежительно называют «всего лишь» талмудическим, кораническим или «фундаменталистским». Такие упражнения полезны для интеллекта и литературных навыков.

В целом, отсутствие убедительной аргументации у наших критиков, по-видимому, проистекает оттого, что их позиция основывается не на рациональном рассуждении, а на внутреннем убеждении. Поэтому их представления легко опровергнуть, но трудно преодолеть.

Легкомыслие – от эстетизма у него, эстетический безумец. Я думаю – это просто от незнания жизни.

У христиан обычай такой есть, чтобы в ожидании предбудущей жизни – к вопросу о смысловых горизонтах загробного воздаяния – самоубийц при больших дорогах хоронить, а не на кладбище. А в Литве, говорят, столбы на дорогах, увенчанные позднее крестами, изображали первоначально древо жизни. Да, да, смерть грешнику люта… "Не оскверняйте же вашего сердца, говорю я вам, ибо Вечное Существо постоянно в нём обитает". Помни о смерти, но забывай мертвецов.

– Я, матушка, это прекрасно знаю. Уж если ты меня начнешь учить, то мне только повеситься останется. Почему набожные люди так нетерпимы? Самый лёгкий характер у циников, самый невыносимый – у идеалистов. Не наталкивает ли это вас на размышления, что истинная мораль насмехается над моралью? А цинизм – смех, вырвавшийся за рамки культуры?

Философия, как правило, мыслит инаково, бросает вызов господствующим системам мысли. История мысли – это история ее борьбы с собственным застыванием и обезмысливанием в формах различных идеологий и мифологий, теологических и метафизических догм.

Вот что пишет Юнг о Христе, сопоставляя его божественную сущность с архетипным предначертанием: «Наряду с человеколюбием в характере Христа заметна некоторая гневливость и, как это часто бывает у натур эмоциональных, дефицит саморефлексии. Данные о том, что Христос когда-либо дивился самому себе, полностью отсутствуют. Очевидно, ему не приходилось вступать в конфронтацию с собой.

Например, господин Дюмон, средний буржуа, раз в месяц отправляется в театр. Это мероприятие для него все равно что сон наяву, мечта, компенсирующая неполноценность его существования. Господин Дюмон, женатый на уже немолодой особе, прекрасно знает, что никогда не окажется на необитаемом острове в обществе очаровательной и наивной девицы. Это приключение ему и предлагает театр. «Красивая жизнь» на экране нужна рядовому человеку, чтобы отвлечься от тревожной действительности, горестей и потрясений. Захватывающие приключения, сюжеты справедливого воздаяния, отмщения и расправы переключают психическую энергию с реальных переживаний, накопившегося раздражения, боли, досады на воображаемые.

Откуда же возникает у людей готовность поклоняться избраннику, удовлетворять с помощью продукции невысокого уровня свои запросы? Из действия некоторых объективных закономерностей психики. Дело в том, что психический мир человека обладает способностью менять свое состояние. Если бы психика человека не располагала таким адаптационным механизмом, она просто не выдержала бы огромной нагрузки. Однако, когда психологическое напряжение достигает пика, психика может переключать свою энергию в иное русло. Так проявляет свое действие механизм сублимации, позволяющий справиться, например, с кризисной ситуацией, переключить психику на иной «канал».

Вот, скажем, сенсационный успех так называемых мыльных опер. (Речь прежде всего идет о радиосериалах, в которых рассказывалось о любовных приключениях, криминальных историях, бытовых драмах.) В чем загадка их успеха? Дело в том, что американская женщина, проводив мужа в офис, обычно остается в одиночестве. Ей нужен сублимационный эффект. И вот психоаналитики подсказали радиомагнатам: в эти часы можно передавать спектакли, желательно серийные, в которых будут обыгрываться трогательные жизненные ситуации. Скажем, такая. Бедная, но добродетельная девушка работает в магазине. Однажды сюда случайно за запонками заходит сын миллионера. Молодые люди полюбили друг друга, но сколько препятствий возникло на пути этого великолепного, всепроникающего чувства! Эффект превзошел все ожидания. Радиослушательницы не только следили за судьбой радиогероев. Они подражали им. Если трогательная героиня вскользь проговаривалась, что моется мылом такой-то фирмы, то спрос на это мыло неслыханно возрастал. (Отсюда и название феномена – «мыльные оперы».)

Т. Адорно показал, что духовная жизнь человека во многом определяется тиранией бессознательного. Человек ищет в телевизионном зрелище не вечные истины, не повод для развертывания аналитических способностей, не возможности глубоких художественных впечатлений. Он тянется к телезрелищу под действием психологических влечений. В этом факте и скрывается, по мнению Адорно, тайна раздвоенности сознания, присущей человеку. Так, отвергая насилие в качестве мыслящего субъекта, рядовой зритель находит в экранных преступлениях привлекательное зрелище, искупительное освобождение от повседневных переживаний. Психологи утверждают, что, когда на мерцающих квадратах идут детективные, криминальные спектакли, число преступлений снижается.

Монотонная, изматывающая повседневность постоянно порождает в человеке чувство неудовлетворенности. Многие стремления, ожидания не сбываются и потому вытесняются в сферу бессознательного.

Фантазия необходима людям как универсальный «болеутолитель». Однако далеко не всякий человек в силах взять на себя ответственность за собственные фантазии, т.е. признать соответствующие желания своими. И тут на помощь приходит искусство с его иллюзией «незаинтересованного созерцания». Дело не только в том, что оно предлагает человеку богатый ассортимент типичных ювелирно отточенных фантазий всевозможных расцветок, покроя и выделки; важнее то, что, ставя человека в положение зрителя, оно позволяет ему изживать свои комплексы, избегая при этом авторских мук и связанной с авторством личной ответственности. «Безответственность созерцания – вот тот золотой ключик, которым так называемый средний человек отпирает себе дверь в современное «массовое искусство», переполненное кровью, сексом и изощренным садизмом.

Вы, как это видно по вашим лицам, принесли с собой обычный набор унылых упрёков. И ещё что-то поучительное и скрипучее. Моральная дидактика, резонёрский нравоучительный тон и проповеднические обороты мысли. Но какое же то самонужнейшее дело, которому я обязан удовольствием вашего посещения? И без того мерзко, отвратительно и скверно живется, а тут вы ещё с вашими оскорблениями…

"Парле-бьен-комса-шире-мир-ферфлюхтур-мин-адью-мусью!" "Ну что, почти полупочтеннейший мой Иван Северьяныч! Каковы ваши дела?" "Благодарю вас, мой премного-малозначащий, что вы имели характер и мне на реванж денег не дали".

«Аще не вопреки, а поелику любопытства большого вопрошаю – иже ради интереса какого оный муж/дева (?) тревожит покой больного старца, болезнями и тоской томимого? Буде оный(ая) просветит мрак невежества нашего и явит воистину истинный лик свой, в тайне невежества нашего сокрытый? Блажен знающий ответы, да свершится должное вопреки, и рекомое суждено быть, и предначертанное не изменится. Во смирении великом пребываем и на ответ скорый ко слову нашему скромному в надежде трепетной тщимся…» Купно струнам, художне соударяемым единым со другими, гусли песнь издают и гуслеигратель веселится, сладости ради медовныя.

«…как Всевышний Бог на земле терпит все веры, языки и исповедания, то и Ея Величество из тех же правил, сходствуя Его Святой воле, и в сем поступать изволит, желая только, чтоб между подданными Ея Величества всегда любовь и согласие царствовало…».