Актриса и милиционер

7 НОЯБРЯ

"Рассказать бы кому..." - думала она.

В тот вечер в метро продавали запаянные в целлофан орхидеи. Белые с красноватым узором лепестки страстно, распахнуто стояли на узком черном стебле. Продавщица из новообращенных инженерок сразу стала их навязывать. Пришлось уйти, уйти противно-торопливо. Так уходишь от стыда. Дурного запаха. Хамства. Хотя какое хамство? Сплошная доброжелательность. Обнять бы инженерку-оборонщицу, что училась на отлично сбивать американские ракеты, и прошептать ей в ухо: "Извините, у меня на орхидеи нет денег..." Но дело это рисковое. Оборонщица могла бы закричать в ответ, что да, понимает, что было время, когда она сама каждый год ездила в санаторий ЦК им. Фабрициуса, а теперь вот - на! Торгует цветами. "Это, по-вашему, что?"

Поэтому она и уходит быстро-быстро...

В метро сквозило, и хотелось быстрей оказаться дома. Между прочим, Вадим был оборонщик. И оба-два ее мужа. Они ушли от нее навсегда. Сегодня девять дней Вадиму. Ей даже не с кем его помянуть. С томагочи. "Зверек" попищит, а она поплачет. "Ах, - думает она, - рассказать бы кому..."

Она ищет глазами лицо в толпе, которая станет потом "лицом томагочи". Но сегодня день цветов. Много их - чересчур! Больше всего гвоздик. Боже! Она совсем забыла. Сегодня же праздник. Зря из-за него тянут на гвоздики. Красивый, ни в чем не повинный цветок. Она чувствует сейчас любовь к гвоздикам. "За общность судьбы", - смеется. Надо бы купить гвоздичку и ее сделать "лицом томагочи", когда они будут поминать Вадима.

Но смешно сказать. У нее в кармане только проездной. Последние деньги она истратила на лосьон "Деним" для юного мальчика, милиционера, который спас ее от самой себя и вернул ей слезы.

Кому бы рассказать...

Она не была актрисой милостью Божьей.

Ах, эта милость Божья! Вправе ли мы роптать на ее недовес? Но когда прожито больше, чем осталось, такие вещи про себя уже пора бывает знать. Хотя она это знала давно. "Милость Божья, - думала она, - дар. А мне просто отмерено". Как щепоть для посола. Она у нее точнехонькая. "Вот этого у меня не отнять!" - смеется ее встрепанный ум. Обычно она в ладу с ним, но временами!.. Как же он подвел ее за последнее время, как подвел! Дурак ты, мой ум!

Рассказать бы кому...

17 ОКТЯБРЯ

В тот день она ехала после пробы в шальной антрепризе - в одной такой она уже репетировала, где у нее была третья по значимости роль. Главную должна была играть ее землячка. Они из одного южного городка, более того они из одной школы. Уже много лет они делают вид, что не знали друг друга раньше. Вот и на показе их "познакомили". "Ах" - "ах"! Читали маленькую сценку. Она, как всегда у нее, сразу с полной выкладкой, а землячка путалась в словах, соплях и ударениях, а потом вообще загундосила, пришлось ей капать в нос, убирать со стола скатерть из синтетического плюша как возможного аллергена, искать супрастин.

Актриса милостью Божьей, - а такой была землячка - может такое себе позволить. У милостью Божьих иначе кровь