Трудный переход

Таким образом, Генка Волков занимал в жизненных планах Веры важное место. А Сергей Широков ничего не занимал. Он приехал сюда неожиданно для Веры, и даже, как оказалось, к её досаде. Очень несерьёзно, по-мальчишески вышла у него вся эта история с заломом. В ней Волков, на взгляд Веры, тоже вёл себя смелее, мужественнее, чем Широков. Генка бросился спасать Сергея, а тот стал от него отбиваться. Он затеял в воде драку, Вера это прекрасно поняла тогда. Сергей несерьёзный парень. Он полная противоположность Волкову. Тощий он и унылый какой-то… А Генка спокойный, большой и сильный… Конечно, враждовать между собою они начали из-за неё. Думать об этом ей было приятно и тревожно. Сергей ведь сейчас недаром спросил о Генке. И хотя нет ничего между Верой и Генкой, кроме дружбы, Сергей, видимо, что-то подозревает. Вот почему Вера замялась, прежде чем сказать, откуда она знает Генку.

— Тебя это сильно интересует? — спросила она.

— Да, — ответил Сергей. — Видишь ли, в чём дело, — продолжал он, — этот Генка, по-моему, очень неприятный тип.

— Почему? Ты просто мало его знаешь…

— А ты больше?

— Да, да. Моя обязанность, как десятника, хорошо знать кадры. И работать с ними. Растить. Понятно?!

Они подошли к бараку, где жила Вера. Остановились.

— Значит, я завтра уезжаю, — снова сказал Сергей.

Вера молчала.

— Ты меня проводишь? — Он дотронулся до её руки.

Вера колебалась недолго. Конечно, Генка Волков ей симпатичен больше. Но зачем же обижать Сергея? В конце концов, он ведь тоже… славный парень!

— Да, — ответила Вера на вопрос Сергея и подняла на него глаза — самые прекрасные глаза на свете, как думал Широков.

"Она меня любит, это несомненно", — размышлял он, лёжа ночью на жёстком топчане в маленькой комнате барака, где прожил целый месяц. Сергею вспомнилось, как он приехал в Хабаровск из Забайкалья в прошлом году, как встретил Веру у Сафьянниковых. Разве он до этого не видел девушек? Ничего подобного, он их видел. Но именно эта девушка чем-то ему понравилась. Чем? Да всем, чёрт возьми! Ему казалось, что она и улыбается не как другие девушки, и ходит не как все, и голову держит по-особенному. А глаза… Какие у неё чудесные глаза — открытые, ясные! Как она на него посмотрела, когда он спросил, пойдёт ли она его провожать! "Я её завтра поцелую, — набравшись храбрости, думал Сергей. — Стану прощаться и поцелую. Этот поцелуй скажет ей больше всяких слов о нашей любви".

Нашей любви! Сергей так размечтался, что видел уже себя вместе с Верой. Все его подозрения насчёт Генки Волкова улетучились. И как мало ему для этого было нужно! До прямого разговора с Верой, когда он её спросил о Генке, Сергей ещё терзался, и ревнивое чувство отравляло ему жизнь. Но достаточно было ему поговорить с ней, и оказалось, что всё было по-иному, чем он думал. Вера знает этого парня так же, как и многих других парней на участке. Мало ли с кем приходится ей встречаться и разговаривать по её должности десятника. И что же, теперь он должен её ко всем ревновать? Какой стыд! Ему надо было раньше так вот прямо и честно спросить Веру обо всём, а вместо этого он мучился. Сколько из-за этого упущено возможностей для их сближения! Какие восхитительные минуты, часы и дни они могли бы провести вместе! А из-за своей глупой ревности он совершал один бессмысленный поступок за другим. Вера очень неприятно напомнила ему во время разговора этот несчастный случай на реке. Нет, оказывается, никаких благородных побуждений у него не было, когда он бросился разбивать залом! И не покрасоваться он хотел перед Верой своим геройством на самом-то деле! Он её глупо, бессмысленно приревновал к Генке Волкову, только и всего. И какой же повод у него для этого был? Да никакого! Просто ему показалось, что Вера ласково взглянула на Генку Волкова. "Показалось… Ах, идиот, идиот!" — с ненавистью к себе подумал Сергей. Ему стало жарко. Он вскочил с топчана и заходил по комнате. "Конечно, она стала меня после этого презирать. Она оскорбилась. И поделом мне, поделом! А я, вместо того чтобы извиниться перед нею, стал её чуть ли не преследовать. Спрашивал, где она была, когда приходил к ней и не заставал её дома. Да какое же я имел на это право? Недаром меня Палага возненавидела!"

С чувством стыда Сергей вспоминал теперь, как он приходил в барак, где жила Вера, и как в её отсутствие его встречала Палага. Эта сильная, смелая девушка всегда выходила навстречу Сергею с таким видом, как будто Вера где-то здесь и от него прячется. Иногда она отпускала что-нибудь оскорбительное по его адресу. "И я с нею ругался, — в покаянном смятении думал сейчас Сергей. — До какой же низости я дошёл.."

Разве после всего этого Вера не должна была его возненавидеть? Но у неё кроткий, нежный, милый характер. Где же у него были глаза, что он не видел этой нежности, этой кротости, этой ангельской доброты? Вот теперь у них с Верой всё бы пошло по-другому. "Да, да, непременно по-другому", — думает Сергей. Но — какая досада! — ему надо завтра уезжать. Ничего не поделаешь, у него такая работа. Или судьба? Почему-то он всё делает не так…

Сергей бросился на топчан, но долго ещё не мог заснуть. Проходили какие-то отрывочные картины… Он ненадолго уезжает в Хабаровск, потом возвращается… Они с Верой в летней тайге… Лесная поляна вся в цветах… Вера лёгкой своей походкой идёт впереди него по цветам…

Давным-давно погрузился в сон лесорубческий посёлок. Люди, наработавшиеся за день штурма, отдыхали. Заснул наконец и Сергей.

Утром Вера всё ещё думала, идти ей или не идти провожать Сергея. От Палаги, с которой она делилась всеми своими девичьими секретами, Вера не могла скрыть, что ей и не хочется и в то же время неудобно не пойти. Не по-товарищески будет… Спокойная, рассудительная Палага, как старшая сестра, выслушала её сбивчивый лепет.

— Плюнь ты на него, вот и всё, — посоветовала она.

Палага была страстной защитницей женской самостоятельности. Род человеческий, по её воззрениям, совершенно чётко разделялся на два враждующих лагеря, ведущих между собою постоянную войну, — на мужчин и женщин. Женщины, разумеется, воплощение всех добродетелей. Но зато мужчины! Это коварные, низкие, грязные существа, только и думающие о том, как бы обидеть бедных женщин, а в особенности девушек. Такие свои суждения Палага высказывала иногда в полемическом задоре, что, впрочем, не мешало ей по-своему мечтать и о замужестве, и о детях. Мужа она выберет себе сама — это во-первых. А во-вторых, она не будет, как некоторые другие девчонки, млеть от "страсти нежной", едва только мужчина бросит на неё взгляд, не даст какому-либо недостойному человеку увлечь себя, о нет! Она выберет себе мужа спокойного, рассудительного, немолодого. "Солидного", — как она думала. "Но таких нынче мало", — добавляла Палага.

Если Вера, родись она в старое время, была бы "выдана" замуж, то Палага и тогда, наверно, уж как-нибудь сама распорядилась бы своей судьбой. Скорее всего она стала бы женой трудового человека — терпеливой, но всегда готовой постоять за себя. Сейчас перед нею открыты все пути. Это не беда, что она работает официанткой в столовой лесоруб-ческого посёлка в далёкой от городов тайге. Она мечтала стать лётчицей. "Летать буду", — не раз говорила она Вере. В обыденной жизни сильное, мужское начало Палаги выражалось в том, что она держала себя подчёркнуто независимо, в особенности с мужчинами. Она и Сергея Широкова встречала недружелюбно потому, что тот стал в последнее время очень уж, по её мнению, навязчив. "Что это такое? — возмущалась она. — Чего он к тебе ходит?" Сама-то она уж не пустила бы и на порог человека, который ей не нравился. А Вера успела рассказать ей также и о Генке.

"Смотри, девка, не попадись, — предупреждала Веру Палага. — Очень ты ласковая. А так нельзя. Надо кого-нибудь одного из двоих отшить — и всё. Какой тебе больше нравится? Генка? Правильно. Генка солиднее. А этот ещё молокосос…"