Профессор Жупанский

Облегчение почувствовал и Злогий, избавившись от неожиданного попутчика. Будто камень с плеч свалился. Теперь можно было уже свободно подумать о неотложных делах. Прежде всего необходимо решить, как обвести Жупанского вокруг пальца, чтобы авторитет этого старого ученого послужил святому делу борьбы с большевизмом. Главное, раздобыть какую-нибудь рукопись профессора, переслать ее тотчас же, чтобы напечатали, а потом подняли шумиху. Господин полковник был бы очень доволен подобной акцией. Но как достать рукопись? Каким образом? Может, позвонить старику, напомнить об Олексе Деркаче? Так он, наверное, и сделает: сначала зайдет в аптеку, попросит пана Яська сделать привычный укол — ввести очередную дозу морфия, а потом позвонит на квартиру профессора.

«Надо как можно скорее покончить с этим делом. А потом... Потом необходимо любой ценой ликвидировать Галана!»

Приблизившись к аптеке, постояв у витрины, осмотрелся по сторонам. Людей в аптеке мало, значит, можно войти.

Через полчаса Злогий прогуливался по боковой аллее парка и внимательно наблюдал за домом, в котором жил профессор Жупанский. Пока все шло хорошо, намного лучше, чем можно было ожидать. Старик пригласил его к себе, сказал, что с удовольствием встретится с бывшим своим студентом. Единственной помехой для такой встречи может быть дочь профессора. Надо же было ему так неосторожно познакомиться тогда с молодой Жупанской! А все из-за олуха Кошевского.

Холодный ветер пронизывал до костей. Особенно коченели ноги, а из дома никто не выходил. А что, если подняться на второй этаж, послушать, что происходит на квартире старика? Дома ли его дочь? Как правило, в такие часы она сидит в библиотеке. Но ведь все может быть!

Снова ходил по заснеженной аллее, наблюдал за окнами. Светятся, но за ними — ни малейшего движения. Так, того и гляди, простудишься в ожидании.

«Действительно, нужно войти в подъезд, послушать, не обнаружит ли себя как-нибудь дочь. А если кто-нибудь увидит, скажу: ищу квартиру доцента Максимовича. И все будет в порядке. В крайнем случае, можно будет даже позвонить Максимовичу, спросить, не согласится ли он дать консультации по эксплуатации турбин».

Легенда понравилась, и Злогий, выйдя из парка, направился к серому с широкими окнами дому. План у него был четкий: еще раз передать привет от профессора Старенького, сказать несколько слов о Канаде, рассказать о своих заокеанских скитаниях, потом осторожно поинтересоваться новостями, судьбой очерков Жупанского о Галиции и вообще его последними работами. Вот, собственно, и весь разговор. А потом присмотреться и либо выманить у старика, либо попросту выкрасть какую-нибудь рукопись, либо, по крайней мере, раздобыть копию через сговорчивых машинисток. Главное — не встретиться с дочерью профессора!

С небрежным видом городского старожила, для которого на свете не существует никаких чудес, поднимался на второй этаж. Именно в эту минуту из своей квартиры вышла Галинка. Злогий остановился, изобразил на лице как можно более приветливую улыбку. Он умел делать это в совершенстве, у него был большой опыт...

В глазах девушки сверкнуло отчетливое удивление или страх. На улыбку она не ответила совсем и весьма неохотно кивнула в ответ на его галантное приветствие. Стояла в нерешительности, а бледность ее лица была заметна даже при коридорном освещении.

«А она испугалась. Неужели подозревает? Тогда, в ресторане, все время молчала и присматривалась. Теперь снова».

Однако Галинка Жупанская была всего лишь неопытной овечкой, столкнувшейся с матерым волком.

— Вы, наверное, живете в этом доме? Не правда ли?

Галина молча кивнула.

— Тогда вы мне поможете, — с вежливо-независимым видом продолжал Злогий.

Галинка и на этот раз не ответила. Все ее внимание, наверное, концентрировалось во взгляде, и вообще девушка выглядела собранной, чем-то похожей на сжатую пружину.

— Я ищу доцента Максимовича, преподавателя политехнического института. Он электрик по специальности, а нам...

Говорил неторопливо, наблюдал, какое впечатление производят его слова. В самом деле, перемена просто внезапно отразилась на впечатлительной натуре. Глаза Галинки посветлели, испуг и неприязнь, которые нетрудно было заметить в первые минуты их встречи, исчезли.

— Доцент Максимович живет на третьем этаже. Но не знаю, увидите ли вы его сейчас, — из института он возвращается значительно позже.

— Бардзо дзенькуе паненци! — промолвил Роздум-Злогий по-польски, надеясь окончательно развеять подозрения девушки к своей особе.

Сняв шляпу, он несколько раз поклонился.

— Целую паненке ренци!

Галина сдержанно ответила на бурную благодарность и, не поворачивая головы, пошла вниз. Под мышкой у девушки Злогий увидел книги и догадался, что она идет в библиотеку.

Если бы Галинка оглянулась, наверняка заметила бы злую мину на лице вежливого пана. Но Галинка не оглянулась!

«А все-таки ее раздирают какие-то подозрения, — подумал Злогий. — Неужели ждет, пока я выйду?»

На четвертом этаже не горел свет, и Галинка не могла видеть, что за нею наблюдают. Она еще с минуту постояла возле дома, потом медленно двинулась в сторону университета. Злогий быстро сбежал на второй этаж, где жили Жупанские, решительно нажал на кнопку электрического звонка. За дверью в тот же миг послышался шорох, сквозь дверной глазок на Злотого смотрела Олена.

— Пана профессора, — выпалил Злогий заготовленную фразу. — Я уже сообщал Станиславу Владимировичу о себе. Напомните ему, прошу, что пришел его бывший ученик Олекса Деркач.

Глазок закрылся. Послышался легкий стук дверей, потом на несколько минут все затихло.

«Неужели не пустят?» — подумал Злогий, нервно поглядывая на часы.

Его мозг лихорадочно работал. В том, что профессор Жупанский не помнит никакого Деркача, Злогий не сомневался. А если бы даже и вспомнил какого-нибудь Деркача, так это еще лучше: скажет старику, что он родич, вот и все. Значительно сложнее будет начинать разговор о рукописи. Да и нужно ли его начинать сегодня вообще?

За дверью снова послышался шорох. Щелкнул замок. Злогий задрожал от радости.

— Прошу вас, проходите, пан, — сказала приветливо Олена, она привыкла почтительно встречать всех знакомых и незнакомых ей людей, какие приходили в дом Жупанских.

Злогий вежливо поклонился. Он в известной мере был суеверным. Нельзя сказать, что верил в приметы, но приятные приметы всегда поднимали его настроение. Подобный подъем почувствовал и сейчас — впустили в квартиру, стало быть, неплохое начало.

Старуха проводила его в кабинет профессора, открыла дверь. В широком кожаном кресле Злогий увидел Жупанского.

— Станислав Владимирович! — голос его трогательно задрожал, как он и должен был задрожать у благодарного ученика при встрече с любимым учителем после долгих лет разлуки. — Не узнали, Станислав Владимирович? Помните Деркача?

Станислав Владимирович снял очки и с удивлением, не мигая посмотрел на незнакомца. Морщил лоб. Видно было, что он изо всех сил старается воскресить в памяти воспоминания о своем ученике.

— Не помню, — искренне признался профессор, хлопнув руками о полы старинного домашнего пиджака. — Извините, вы давно учились?

Но расспрашивать, держа гостя у порога, было невежливо. Жупанский пригласил войти, сесть. Гость расположился в кресле. Профессор сел в свое, стоявшее напротив кресло.

— Я слушаю вас, почтенный.

Гость улыбнулся, не отрывая от профессора зачарованного взгляда, и в то же время внимательно следил за каждым движением старика, изучая малейшие перемены в его лице. Как опытный психолог, Злогий не мог допустить, чтобы старик завладел инициативой в разговоре, поэтому поспешил сам перейти в наступление:

— Я учился еще до войны. Потом родители мои обнищали, выехали в Канаду. Там я продолжал свою учебу у профессора Старенького. Вы должны его хорошо помнить.

Станислав Владимирович широко раскрыл глаза.

— Вы ученик профессора Старенького?!