Свадебные колокола

— Да, давненько мы не виделись. Три года. Я почему-то помню тебя каким-то другим, — неторопливо сказал Женя, начиная ходить по комнате. — Ты изменился.

— Я тоже так думаю, — согласился Веня.

За окном забарабанил дождь.

— Ты не находишь, что у меня борода, как у Бунина?

— Он брил бороду, — ответил Веня, не отрываясь от карты. Лучше, если он пойдёт в город. Зачем ему идти на узловую? Он заедет туда на обратном пути.

— Разве? А мне говорили, что я похож на него.

— Похож, — согласился Веня, но только потому, чтобы бородатый замолчал. Потом он поднял глаза на Женю и зачем-то тихо спросил: — А ты не боишься?

— Чего? — не понял Женька. Вид у него был совсем не робкого мальчика.

У Вени больше не было сомнений в том, что нужно проучить бородатого. Он и три года назад был немного хамовато-наглым типом. И Веня сказал:

— Я говорю о Лене.

У Женьки в глазах блеснул огонёк. Он усмехнулся и ответил:

— Попробуй. — Потом он замолчал, прошёлся по комнате туда и обратно и добавил: — Может, поспорим?

— Зачем? — удивился Веня.

Ему очень хотелось поспорить. Страшно хотелось! Женька — неплохой парень, но наглости у него хватает на троих. Такие люди не стоят в очереди за билетами и всегда проходят в порядке исключения, поэтому время от времени их надо ставить на своё место, если вы не хотите, чтобы они вам совсем сели на шею. Но первый раз за три года Веня отказался поспорить.

В комнату вошла Лена, и бородатый поспешно заговорил:

— С первыми морозами здесь начнутся работы, и мы очень спешим.

— Но я один не найду дороги, — задумчиво сказал Веня и внимательно посмотрел в глаза девушке. — У меня нет особого желания заблудиться во второй раз.

Глаза их встретились. В синих девичьих глазах Веня нашёл поддержку. Иногда так бывает — посмотрели, поговорили о погоде, а на самом деле совсем о другом. Но Лена сразу отвела глаза в сторону и пожала плечами.

— Женя у нас за старшего, — сказала она и с нежностью посмотрела на товарища.

— При чём здесь я? — не без гордости возразил бородатый. — Всем надо думать, Лена. И всем вместе решать.

— А чего тут решать? — неожиданно спросила Лена. — Чего думать? Мы не в совнархозе. Надо собрать вещи и трогаться. Срежем углы трассы и пройдём чащовкой. Тогда он успеет.

Значит, глаза его не обманули. Глаза никогда не обманывают. Их только понимать надо.

— Куда трогаться? — искренне удивился Женя и недовольно посмотрел на Лену. — Котелок у тебя варит? Трогаться… Ночь, хоть глаза выколи.

Он достал из кармана маленькую жёлтую расчёску и кивнул на окно.

— Не видите, что ли? Глядите, дождь шпарит. Наводнение, как в Японии.

Веня прислушался к шуму за окном и ответил:

— Разве это дождь? Это жена Нептуна хочет с нами познакомиться.

— Какой тут к чёрту Нептун? — возмутился Женька, расчёсывая бороду. — Когда башка трещит, как сломанный керогаз. Спать надо. Спать.

Веня молчал: понимал, что надо напирать на бородатого, иначе он опоздает в город. Но напирать тоже с умом надо. Он встал и улыбнулся:

— В Америке, в штате Огайо, построили памятник неизвестному автору — изобретателю кровати. В отпуск тебе надо отправиться туда с визитом и возложить венок на тот памятник.

— Да? — живо удивился Женька и с интересом посмотрел на Веню.

Лена встала и сказала:

— Пора, Женя. Пойдём.

Бородатый тяжело вздохнул и потушил одну свечку.

В дорогу собрались быстро, по-солдатски.

Ещё шёл дождь, когда они вышли на гнилой порог заимки. Таёжная тёмная ночь нарушалась лишь шумом дождя и скрипом стволов. Луны не было видно за тучами.

— Ну что ж, дети, — грустно сказал Женя, — пошли.

Он первым шагнул под дождь, набросив на голову капюшон, и с сожалением обернулся на покосившуюся дверь заимки. В его руках вспыхнул острый луч фонарика. Чуть помедлив, вслед за ним тронулись маленькая Лена и Калашников. Девушка тоже надела капюшон, а Веня шёл с непокрытой головой. Он любил дождь.

А разве можно не любить дождь? После дождя бывает радуга над землёй, которая висит, как подкова счастья; дождь умывает, причёсывает, прихорашивает и если кого и обижает, то совсем случайно; в дождь и думается, и работается лучше, и любится горячей.

Пройдя несколько шагов, чернобородый обернулся и недовольно сказал сердитым голосом:

— Капюшон натяни, дурак. Живо простудишься. Это тебе не Москва и форс давить не перед кем.

Веня удивился. Вряд ли Женька заботится о его здоровье. Хотя кто знает?

— Ладно, ладно, — сказал он и улыбнулся. — Ты по-прежнему любишь командовать, артист. Тогда тебе нужно срочно жениться. Жена тебя быстро отучит от этой моды.

— Ну, ну, — мрачно отозвался Женя.

Лена с удивлением оглянулась на Веню и крикнула в спину Евгению:

— Не сердись, Женя. Он наденет капюшон. — И девушка строго добавила: — Наденьте.

Делать было нечего, нужно было подчиняться большинству, и Веня сказал:

— Я сделаю вам обоим приятное.

— А мне как-то всё равно, — нахмурился Женя и махнул равнодушно рукой. — Спирт уже кончился, от гриппа лечиться будет нечем.

И он размашистым шагом двинулся по лужам.

За всю ночь больше не было сказано ни слова.

Светало. Кончился дождь. Был шестой час утра — в ноябре светает поздно, и они всё шли по дремучей тайге.

Женька ушёл далеко вперёд, его фигура иногда сливалась с деревьями.

Лена не выдержала и крикнула ему вслед:

— Женя! Обожди!

Этот крик почему-то развеселил Веню. Он посмотрел на девушку, улыбнулся и спросил:

— Разве тебе страшно со мной?

— Нет… почему? — смутилась Лена. Она хотела что-то сказать, но промолчала и быстрее пошла по следам, оставленным бородатым.

Когда они подошли к Женьке, он сидел на корявом комле поваленного дерева и с подозрением смотрел на них.

— Быстрее шевелиться надо, — хмуро сказал он.

А Лена тихо сказала:

— Куда нам торопиться? Мы успеем.

Бородатый не ответил. Он молча поднялся, поправил на плечах широкие лямки засаленного рюкзака и посмотрел Лене в глаза.

— Мы вчера целовались с тобой полдня, — он почему-то сделал акцент на слово «целовались», — вместо того, чтобы вот эдак вышагивать. Я, кажется, не торопил тебя. И вообще никто не спешит, кроме него. С чего ты взяла?

Веня сделал вид, что он ничего не понял. Он поднял голову к небу и поправил на плече трубу, которая становилась всё тяжелее.

Исколошматила всю спину, подумал Веня. Ничего не скажешь, удружил Костя Луньков. Нет уж, теперь я от него не отстану, пока не будет эстрадного джаза. Теперь я сам вытряхну из него всю душу.

Ранний рассвет спешил разогнать темноту.

— Смотрите, уже светает. Давай-ка, Женя, посмотрим, куда вы меня завели? — сказал Веня.

Бородатый достал карту и снова уселся на комель поваленного старого кедра. Разложил на коленях планшет и склонился с Леной над картой.

А Веня смотрел по сторонам на поваленные лесорубами деревья. Они прошли здесь первые, сделав широкую просеку для будущей трассы. Веня беззлобно сказал:

— Вот люди… Сколько леса угробили без толку. Будь здоров, поработали летом, чтобы, не дай бог, не застала их эта грязь и распутица. Им бы баррикады строить, а не лес валить, — и Веня пошевелил резиновыми сапогами в грязи.

Вокруг торчали как попало деревья, образующие непроходимый бурелом, словно здесь неосторожно прогулялся великан — намял, напортил и смотал удочки.

— Тебе-то что? Ты знай топай в город, — сказал ему Женя. Он достал из кармана карандаш и повернулся к Лене: — Вот этот угол срежем и этот.

— Скандал поднимать надо, — твёрдо сказал Веня. — Какой это участок?

— А я откуда знаю? — пожал плечами бородатый. Он спрятал в планшет карту и поднялся с комля. — У меня, между прочим, других забот по горло.

Потом Женя сунул планшет в рюкзак и пошёл вперёд.

А Лена молча подняла глаза на Веню и долго смотрела на него из-под мокрого капюшона.