Записки мерзавца (сборник)

   ...К трем часам дня остаться спокойным и не заразиться общей сумасшедшей горячкой смог бы только тот неисправимый беженец, для которого Париж и Жмеринка значились в графе одинаковых этапов... В половине четвертого на лестнице громадного редакционного дома на Rue Montmartre я видел одного из вождей французского коммунизма и заправил III Интернационала. Стараясь придать лицу выражение снисходительного презрения к буржуазным затеям, он рассматривал экстренное приложение спортивной газеты -- и его острые заплывшие глазки загорались гальским лихорадочным блеском: ни дружба с Зиновьевым, ни чеки Абрамовича-- Залевского не смогли в нем истребить изюминки парижанина -- сына бульваров, сенсации, освещенной рампы. Кремль не выдержал натиска Монмартра...

   В четыре часа дня в редакцию ворвался А. И. Куприн и сообщил шесть доводов спортивной логики, по которым Джек Демпси должен победить... Тепловатые русские умники, которые только что высмеивали дурацкое мордобитие, дрогнули, застенчиво переглянулись и украдкой заключили с А. И. Куприным пари, каждый на двадцать франков. На rue Monmartre нельзя было не верить в успех Карпантье...

   ...Со времени 11 ноября 1918 года Париж не видел такой толпы, такого ожидания. Сирена "Matin", возвестившая исход матча в Джерсей-Сити, и ноябрьская пушка, грянувшая в знак заключенного перемирия, -- историю Парижа нельзя писать, в ней можно или участвовать, или остаться чуждым невежой...

   ...Тихое таинство науки. В зареве июльского солнца бледные огоньки на Эйфелевой башне... Башня принимает... Там, за пять тысяч миль, идет бой... На place Concorde экран сообщает результаты первого раунда: "Несмотря на чудеса ловкости и смелость Карпантье, Демпси распоряжается на арене и наносит Жоржу тяжкие удары..."

   Толпа, наводнившая площадь, сразу замирает. Парижская толпа безмолвствует!.. Наш автомобиль ползет в узеньком коридоре среди двух человеческих стен, выстроенных от Concorde до редакции "Матэн" во всю длину четырех бульваров... На Opera, из сообщений экрана "Daily Mail" мы узнаем результаты второго раунда: "королевский" номер Карпантье, его знаменитое "une, deux" не причинило никакого вреда Джеку, и Жорж заметно слабеет...

   Мы проезжаем boulevard des Italiens, boulevard du Montmartre {Итальянский бульвар, бульвар Монмартр (фр.).}... Толпа по-прежнему молчит... Уже в начале бульвара Poissonière в гробовую тишину врезаются звуки человеческого голоса, переданные гигантским рупором.

   "Третий раунд... Карпантье!.. Находится!.. В тяжелом состоянии!.. Повредил! Правую! Руку!.. Исход!.. Борьбы!.. Не оставляет!.. Никаких!.. Сомнений!.."

   "Georges n'existe plus" {С Жоржем покончено (фр.).}, -- хриплым шепотом заключает наш шофер. Люди, сдавившие хвост автомобилей, тоже перешли на шепот...

   "Четвертый!.. Раунд!.. Начался!.. Тяжелый!.. Удар!.. Карпантье!.. Упал!.. На!.. Девятой!.. Секунде!.. Встал!.. Демпси!... Обоими!.. Кулаками!.." И в ту же секунду протяжный все заглушающий рев сирены... Один, другой, третий... Хочется верить в чудо, быть может, заревет сирена в четвертый раз, и тогда... Но нет, с неистовым оскорбительным треском разрывается первая бомба, вторая, третья... Карпантье побит. Сомнений нет!.. Снова что-то выкрикивает рупор, но толпа уже загудела, засвистела, задвигалась. "Долой, долой..." Мы ползем задним ходом, мелькают взволнованные дрожащие лица, какая-то девушка падает в истерике, и ее вносят в кафе... Со стороны Монмартра, опрокидывая людей, бросаясь под автомобили, мчатся очумелые газетчики. "Daily Mail... Результаты матча... Демпси победил..."

   Двойной удар: в Джерсей-Сити -- Карпантье, в Париже -- французские газеты... Английская газета в чужом городе, в случайной типографии сумела побить рекорд... Через две с половиной минуты после окончания матча в Джерсей-Сити -- Карпантье еще отирали губками и смывали кровь с лица -- "Daily Mail" вышла с портретом Демпси... "Auto" опоздало на пять минут, остальные на десять и пятнадцать...

   Громадный "Голиаф" жужжит своими мощными пропеллерами и пускает над бульварами красные огни; вдали над обелиском парят "Ньюпорты"... Горе, горе!! "Petit Parisien" и "Petit Journal" попали впросак... Сирены "Matin" уже всех известили... Более того: на завтра утром "Matin" готовит самый крупный сюрприз -- Карпантье каблирует газете описание своего собственного поражения...

   "Мне нужно много подумать и поплакать в объятьях жены, прежде чем решить вопрос, смогу ли я поднять нить жизни, оборвавшуюся на арене Джерсей-Сити... Демпси победил меня, действуя корректно и безупречно, потому что побеждает лучший. Я не оказался лучшим..."

   Еще двенадцать дней суждено прожить Парижу до ночного праздника, но и в ночь 2 июля город не засыпает до утра. В кафе, на площадях, на тротуарах, в частных квартирах обсуждаются подробности... Общий тон -- минорный, сдержанный, в голосах "ораторов" слезы...

   Только у экрана "Daily Mail" кучка буянов забросала камнями портрет Демпси -- и англичанин-механик немедленно повернул ручку и показал Карпантье в кругу его семьи...

   ...Маленький город спит. Маленькому городу снится "реконструкция власти с вхождением умеренных элементов"...

XI

   В третий раз после победы Париж отпраздновал четырнадцатое июля -- день Свободы; в третий раз на ярмарочном бульваре Клиши размалеванная карусель длинномордых свиней, самовращающихся корыт, бесхвостых лошадей носится под гордый припев "Маделон победы".

   Старая шарманка, привыкшая к иным беззаботным ариям наивных довоенных лет, задыхаясь, выплевывает на каждом шагу песнь торжествующей Франции. И смазливые любвеобильные мидинетки {От франц. midinette -- молодая парижская швея.}, выше крыши подлетающие на электрических качелях, скороговоркой вторят шарманке...

   О, Madelon, remplie les verres,

   Et chante avec les poilus,

   Nous avons gagné la guerre.

   Hein! Crois-tu, qu'on les a eues?!.*

   {* О, Маделон, наполни стаканы

   И спой с солдатами вместе,

   Мы победили в войне.

   Каково! Ты веришь, что мы их побили?! (фр.).}

   Тут же на бульваре, позади балагана, наполненного сусальными пряниками, уличные шансоньеры, неунывающие острословы, знатоки и любимцы Парижа, собирают толпу писком дедовских скрипок и лансируют {От франц. lancer -- выпускать (в свет), вводить (в моду).} новую песенку, которой суждено, по-видимому, занять место прошлогоднего "Mon homme"...

   Billets doux, billets doux, --

   Pauvres choses...*

   {Любовные записки -- всего лишь клочки бумаги... (фр.).}

   Трогательная песенка, доходящая до чувствительного сердца мидинеток, бистро, кондукторов, маленьких чиновников... Песенка о любовных записочках, назначающих и отменяющих rendez-vous {свидание (фр.).}, начинающих и убивающих любовь...

   И рослый парень со следами неотмывающейся кожи на изрытом оспой лице, зажав в своих объятьях крошечную блондинку, голосом, осипшим от выпитых боков, мужественно подхватывает:

   Plus èa change, plus èa reste la même prose...*

   {Чем сильнее все меняется, тем яснее эта проза... (фр.).}

   Первый час ночи.

   В большие церковные праздники в прежней России к этому часу на заплеванных залузганных мостовых уже лежали живые трупы, развозимые по участкам; к утру редкие одиночки метались от фонаря к фонарю, мешая прославлению Христа с усложненной бранью.

   В России новой, революционной в дни красных обязательных праздников к полуночи тявкал пулемет, китайские разъезды топотали по окраинам, а власть имущие успокаивали кокаином расходившиеся коммунистические нервы...