Узлы

- Мама! - бросилась к ней Сейяра. - Что случилось?

- У Васифа была. Передачу носила.

Она что-то хотела сказать, но лишь сильнее заплакала, сморкаясь в маленький мокрый платочек.

- Сейяра, он просил тебя прийти. Что-то хочет сказать. Не успел объяснить.

- Да, да, конечно. Но ведь я уже... Наджаф...

Мать вскинула постаревшее лицо, кивнула на массивное обручальное кольцо Сейяры.

- Разве от этого ты перестала быть человеком? Его, кажется, скоро отправят.

- Я пойду, конечно, пойду. Ты скажи, когда соберешься....

Раза два мать звала ее с собой. Но, как назло, то семинар, то Наджаф... Надо было ехать на дачу, в Пиршаги, где ждала ее будущая свекровь. Но она помнила, все время помнила и собиралась. Даже купила две плитки дорогого шоколада.

- Когда же мы пойдем к. Васифу? - спросила она мать однажды.

- Ты опоздала, Сейяра, нет Васифа в Баку. Давно нет.

- Но почему ты мне не сказала? Почему? Что ты наделала? Как я теперь посмотрю ему в глаза?

- Ты? - Наджиба-хала долго печально разглядывала похорошевшую дочь. Ты посмотришь, Сейяра. Спокойно посмотришь.

Господи, почему только сейчас дошел до нее горький смысл материнских слов. Портнихи, беготня по магазинам, свадьба... Ей тогда показалось, что она безумно увлеклась своим женихом. Его родня задаривала Сейяру подарками. А Васиф ждал, ждал, чтоб что-то сказать ей. Что он хотел сказать? Почему не сказанные им слова тяжелым камнем ворочались в душе, иногда вызывая смутную тревогу?

"Нет, мама, ты сказала "спокойно посмотрю"... Нет, мама. Вот увидела мельком, в затылок увидела, и потеряла покой, ничего не радует".

Сейяра бесшумно прошлась по квартире, постояла у детских кроватей, провела рукой по полированной дверце книжного шкафа, прислушалась к неровному дыханию мужа. Полнеть стал Наджаф, спит неспокойно, сердце пошаливает.

"Мой муж... Мой дом... Мои дети. Я счастлива, счастлива! Не беда, что Наджаф не защитил диссертации. После женитьбы он как-то остыл к научной работе, да и деньги очень нужны были. Все откладывал, переносил сроки. Увлекся работой в больнице, по совместительству дежурил в "неотложке". Они сразу купили дорогую мебель, оделись. Даже Тамилла завидовала. А книги... Они мечтали собрать свою библиотеку, первый год не жалели денег на книги, а потом... В новом импортном шкафу просторно, пришлось заставить просветы хрустальными безделушками. У них уютный, хороший дом. Пусть попробует Пакиза создать такую же крепкую семью. Что нашла она в Васифе? Нет, эта тихоня Пакиза не дура, совсем не дура. С большими претензиями младшая сестра. И ведь такие женихи вьются вокруг. Взять хотя бы этого Рамзи. С таким до конца жизни горя знать не будешь. Что она увидела в Васифе? Может быть, сейчас, именно сейчас, он провожает Пакизу до подъезда и там, у теплой батареи...

Сейяра, как в спасительный берег, вцепилась руками в спинку детской кровати.

"Я не должна думать о Васифе, не должна! Это все ушло навсегда. Ушло вместе с молодостью. Только почему сегодня, из этого далека, все, что было с Васифом, кажется самым лучшим, самым значительным?"

Она тихонько юркнула под одеяло, сжалась в комок. Не могла, не хотела сейчас, чтоб даже случайно коснулась ее сонная, тяжелая рука Наджафа.

А через несколько дней она встретила их недалеко от дома матери Пакизу с Васифом. Васиф поклонился Сейяре, а сестра, лучше бы не видеть, даже руку свою не высвободила из-под локтя Васифа. Как изменила его седина и эта резкая морщина меж бровей.

- Здравствуйте. - Она протянула ему руку. - С возвращением вас. И... будьте счастливы.

Через несколько дней старый провизор вызвал ее из кабинета.

- Вас спрашивают.

- Что? Какой-нибудь недовольный?

Она одернула свой хрустящий халат и вышла к прилавку. Поигрывая перчатками, у стенда с лекарственными травами ее ждал Рамзи.

- Простите, Сейяра-ханум. Меня привело к вам серьезное дело. Причем личное. - С несвойственной ему застенчивостью Рамзи опустил глаза. - Пришел, как бы вам объяснить... тоже за лекарством... но иного, духовного свойства.

"Да говори ты попроще", - с тоской подумала Сейяра.

- Я насчет сестры вашей, Пакизы. Полагаю, нам обоим дорого ее благополучие. И мне... И я хотел довести до вашего сведения, ее судьба в руках недостойного человека. Только своевременное вмешательство поможет уберечь ее от роковой ошибки...

Сейяра сделала нетерпеливый жест.

- Нет, послушайте, я люблю Пакизу. В ней вся моя жизнь. Я готов сейчас на все, поймите, на все.

- Рамзи, я что-то не пойму, о ком вы?

- Есть такой проходимец один, довольно темная личность, бывший заключенный... Васиф. Васиф Гасанзаде. Честь вашей семьи...

Сейяра вдруг увидела седые виски Васифа, руку сестры, доверчиво лежавшую на его руке, ее похудевшее счастливое лицо.

- Честь нашей семьи, Рамзи, - это наша забота. Мне бы не хотелось услышать от вас еще хоть одно дурное слово о человеке, который будет мужем Пакизы. Пусть будут счастливы. Я рада за сестру, она выбрала достойного человека. До свидания.

Рамзи, ошеломленный, зло покусывающий губы, все ждал, что она протянет руку на прощание. Но Сейяра ушла за массивную дубовую дверь, даже не оглянувшись. На душе у нее было легко и пусто. Как в последнем ночном трамвае, что спешит в парк мимо остановок, где уже давно никто не ждет....

16

По-осеннему ярко зазеленела степь. Только на юге увидишь такое - сочную поросль трав под уже оголяющимися деревьями, глубокую синь неба, купальщиков на песчаных отмелях чудесных апшеронских пляжей. Им ноябрь все равно что май. Теплая, мутная, лениво катит свои воды Кура. Васиф вылез из воды, растер полотенцем разгоряченное тело, вскарабкался по небольшому обрыву к старой иве. Ее пушистые гибкие ветви, словно томимые жаждой, склонились к самой воде.

Под деревом в земляной ямке тлели прогоревшие головешки, рядом в траве воинственно поблескивали металлом шашлычные шампуры. Какой-то мужчина, стоя на коленях, помахивал над угольями куском фанеры.

Он обернулся на шаги, и Васиф тотчас узнал старого чабана с Кюровдага, встреченного в степи девять лет назад.

- Здравствуй, отец.

- Здравствуй.

Щурясь от едкого дыма, старик долго вглядывался в Васифа.