Третья истина

– Нет, нет. Я сыт, и вообще, позвольте мне упиваться собственным бескорыстием.

Саша, сразу успокоившаяся, смотрела во все глаза. Она вообще очень любила смотреть на него со стороны. Как красиво он все делает: двигается, жестикулирует, и вообще, какое это чудо, что они едут вместе. Он почувствовал ее взгляд, кивнул ей и подошел:

– Ну вот. Я успел все. Еду купил. Свежая вода во флягах до краев. А мы что, переселились в этот вагон?

– Я вас искала, думала вы не придете уже!

– Не приду? То есть как? Куда же я денусь? А-а-а… Это ты опять… Мне надо с тобой поговорить, Саша.

Они уже дошли до своего вагона и сели на чудом уцелевшие места. Чужой мешок нехотя потеснился. Виконт оперся о него локтем и, нагнувшись ближе к Сашиному уху, заговорил, к ее удивлению по-французски:

– Александрин, Александрин! Я понимаю: это не мир – перемирие. Пусть. Но тогда договоримся об условиях. Должна же ты хоть немного доверять мне? Не вернулся, удрал, бросил… Что ты обо мне думаешь, я не понимаю? Мы просто не сможем быть добрыми спутниками при таком отношении с твоей стороны.

Лулу настолько огорчила и удивила его речь, что она не сразу нашлась:

– Что вы! Я думала – отстали, честное слово. Я волновалась!

– Не сочиняй, пожалуйста. Я не калека и не старик, чтобы обо мне волноваться в таком смысле!

– Не верите… Мне не верите? А сами говорите.

– Нашлись, наконец, ватрушечки. Думала, забыла, что ли, старая дура? Чего удрали-то? Ватрушки ищи, вас, голубчика! – перед ними стояла давешняя пожилая женщина из другого вагона

– Да не надо мне ватрушек, спасибо!

– Как это можно – отказываться? А что про вас девушка ваша подумает? Что же это, и не предложил девушке даже, скорее: «нет, нет!». Стыд-позор!

– Какой девушке? – оторопел Виконт. – Ах, это вы о ней!– он оглядел Сашу, в ее красивом пальто в талию с меховой золотистой опушкой, круглой шапочке и высоких ботинках на каблучке. – Ты что, хочешь ватрушку?

Саша была неконтактна, она еще пыхтела от возмущения: он думает, нет, не думает, а откровенно говорит, что она ему лжет!

Еще немного поломавшись, Виконт, наконец, легко улыбнулся и взял большую ватрушку.

– Еще, еще берите.

Он помотал решительно головой:

– Хватит. И эту – только потому, что я их очень люблю.

Женщина удовлетворенно кивнула и, похлопав его по плечу, отошла.

– Саша! У тебя есть выбор,– он многозначительно помолчал, глядя серьезно прямо ей в глаза,– дуться или приняться за свою половину ватрушки. Второе, право, лучше.

– Виконт, если договариваться, то, как следует!

– Да я все съем, пока ты будешь разглагольствовать!

– Подождите, Виконт, не смейтесь. Надо быть откровенными и искренними. Я обещаю, что буду говорить вам все, верить и доверять, но и вы тоже должны. Чтобы мы были хорошими товарищами по дороге. И мы ведь не только по дороге друзья? Теперь ведь мы только вдвоем, Виконт…

Виконт встал, торжественно положил ватрушку рядом с остальной снедью, прижал руку к груди и произнес, непонятно насколько серьезно:

– Полностью принимаю твою декларацию. Рад ее слышать. Единственное добавление, – он притянул ее голову,– оставь, пожалуйста, «Виконта» для больших оказий…. Эти люди… Они же, Бог знает, что подумают!

– Правда, пусть это будет между нами. Общая тайна. Все равно я буду думать: «Виконт пришел, Виконт здесь, Виконт ест ватрушку».

– Ну, не удержался Виконт, просит извинить. Ватрушки – его слабость.

– А как же называть? Павел Андреевич?

– Хм… напоминает наши уроки словесности, странно от тебя в вагоне это слышать. Наверное, просто – Поль, как все в семье, как она называла. А? Попробуй?

– Вот это да-а-а… А еще, если будете уходить, когда я сплю, будите. Не жалейте. А то мне потом хуже… Хорошо… Поль?

– Так. Проба удалась. Хорошо. Стану будить.

ГЛАВА2.ИЛОВАЙСК. РАЗБОЙНОЕ НАПАДЕНИЕ.

– Вот она – истинная свобода! Прошлое – забыто, впереди – неизвестность. Ничто не сковывает: ни унылые стены собственной квартиры, ни даже крыша над головой. Простор! – Поль покрутился на каблуках, раскинув руки, в одной из которых был Сашин саквояж, словно обнимая упомянутый простор. Саша радостно подхватила:

– Какие звезды! Как будто звенят! Я знаю, это от холода звенит воздух, но пусть, как будто, звезды… Так хорошо! Легко!

– Вот что значит легкомысленно выбрать спутника. Человек постарше и более зрелый на твоем месте не радовался бы: «Свобода! Простор! Звезды!» Какая безответственность! Нам негде ночевать!

– Но мы же идем куда-то… И так уверенно…

– Не в фамильное же палаццо!

– Не куда? – приостановилась Саша.

– Я говорю, мы позабыли выслать вперед квартирьеров!

– Кого?

– Что бы мне еще такого сказать понепонятнее?

– Мы идем в город или нет?

– Ну, город, это пышно сказано. Мы, Поль и Александрин приближаемся к населенному пункту под названием Иловайск. Дорога пряма, удобна и луна освещает нам путь.

– В этом Иловайске и переночуем, но где, не на улице же? Значит надо попроситься к кому-нибудь, у кого есть лишнее место. Только, как скажем? «Здравствуйте, нас ссадили с поезда, его взяли для солдат, позвольте нам переночевать?» Или просто: «Нас судьбина забросила в ваш… он, кто – поселок тогда? И нам негде…»

–Приклонить головы? Трогательно. На меня бы подействовало.

– Но как найти этих, с лишним местом?

– А почему ты, собственно, перестала допускать, что ликующие иловайцы выйдут встречать нас с песнями и транспарантами? И на них в лунном свете крупными буквами будут сиять сведения о планировке, меблировке и прочих благах свободных помещений! – энергично шагая, весело проговорил Виконт.

Саша с большим сомнением повела головой. Городок из-за поворота дороги уже замигал редкими огоньками. Дорога пошла под уклон, и идти стало совсем легко. Саша шагала бодро, ей казалось, что идти так она может еще очень долго, хоть до самого Петрограда.

Там, на станции, когда внезапно в вагон вошли военные и приказали всем выходить – транспорт нужен для переброски частей армии, – от неожиданности она, признаться, немного растерялась. А когда выяснилось, что следующий поезд пойдет, может, через день, а, может, и через неделю, как объяснил Виконту замотанный начальник станции, она совсем приуныла. Но Виконт отнесся к этому сообщению с юмором и впал, вопреки ожиданиям, в прекрасное настроение, посвящая Сашу в свои планы. Неважно, что они, отклонились от прямого маршрута. Надо дойти пешком до ближайшего городка, переночевать и нанять лошадей до такой станции, где можно будет продолжить путь поездом. В его устах эта многоступенчатая программа превращалась в прекрасное приключение, будто даже желанное и, во всяком случае, – смешное…

Темная точка, замаячившая вдали, постепенно приближалась, принимая очертания человеческой фигуры. Саша на всякий случай взяла Виконта за рукав полушубка.

– Огоньку не найдется? – произнесла фигура, словно не удивившись поздней встрече. Виконт в ответ осветил усатое отечное лицо прохожего, подавая зажженную спичку.

Тот закурил, выпустив сразу целое облако дыма, довольно хмыкнул:

– Зажиточные, однако! Нынче спички – на вес золота. Может, и выпить есть?

– Нет.

– Ну, тогда тебе, брат, Михеева Степана сам Бог послал.

– Что ж, здравствуйте, Степа! Богу я благодарен. Остается узнать, чем при вашем посредстве он собирается украсить мою жизнь.

Саша с упреком посмотрела на Шаховского – что это он разговорился с этим подозрительным типом, который его все равно не поймет? В поезде, если о чем-то и говорили, так это о бандитах.

Михеев Степан, однако, враждебности не проявлял а, наоборот, с удовольствием сообщил:

– Место знаю. Выпивка – на большой, как в прошлой жизни. Хозяйка сторожкая, абы кого не пустит. А со мной… – кого угодно, хоть черта, – видимо, этим определением он давал знать, что Виконт пришелся ему по душе.