Iмена твоi, Украiно

и ксендзы, положившие значительную часть денег

в свои карманы. Гончаренко хотел школы, а не

церкви. Американцы презирали русских за то, что

они не умеют управлять сами собою.

Колоши, по словам Гончаренко, имели несколько

индейских родов. Их до 40 000 человек. Таены (старшины

– дворяне) имеют рабов, которые всецело

принадлежат первым. По обычаю, при смерти таена

убивают несколько рабов, чтобы они и за гробом служили

своему господину. Этот обычай совершается та

ким образом: приговоренные в жертву рабы покорно

ложатся на землю рядом. На их горла накладывается

шест, на концы которого садятся родственники умершего

и душат несчастных. Если колошам – христианам

обещают какой-нибудь подарок, они идут в церковь

в шапках и с трубкой в зубах и хохочут во время

богослужения. При крещении они ищут крестного

побогаче и за бутылку водки не только крестятся, но

и убьют человека.

Обрисовывая программу своей газеты «Свобода

», А. Гончаренко так писал: «Книгопечатание

– единственный путь соединить нации к общей

пользе, к прогрессу человечества. Понимая это,

мы поставили у себя русский станок, который есть

первый в Америке, для напечатания торговых карт,

циркуляров, документов, памфлетов, грамматик

для изучения русского и английских языков и всякого

рода работ, способствующих благоденствию

народа… Цель учреждения нашего русского станка

в Сан-Франциско состояла в том, чтоб нашим соотечественникам,

отдаленным от центра великого

племени, доставить возможность встретить русское

слово в далекой отдаленности… При этом замечаем,

что мы не имеем ничего общего с лакеями и ворами,

бежавшими из родины от заслуженного наказания.

Мы жмем руки и даем наше сердце только истинным

и святым труженикам за свободу и прогресс

России… Наше слово истины не замолкнет, потому

что для публикации мы не нуждаемся ни в чьем пособии.

Мы – издатель, типографщик и разносчик

нашего журнала «Свобода».

Агапий Гончаренко, приехавший за океан, «чтоб

творить русское дело в Америке», вел упорную борьбу

с официальными представителями России в Америке.

«Я клянусь, – писал Гончаренко в 1869 г. – по

гроб жизни ненавидеть все императорское, а русский

народ, из-за свободы которого я осужден страдать,

любить и уважать по гроб жизни». Гончаренко умер

в бедности.

Русское духовенство в те годы занималось больше

всего коммерческими делами и служило больше

не народу, а компании. Сам князь Максутов целовал

руки одного пастыря, прозванного «Петрушкой».

140140

Без денег он не исповедывал и не причащал. В марте

1868 г. протоиерей Ново-Архангельского собора

К., с разрешения епископа Павла, через письмоводителя

К. Боровского собрал 800 долларов на школу.

Архиерей даже окропил водою пустую школу, которая

так и осталась пустой под управлением дьячков,

вывезенных из Нушагача и Михайловского редута.

Тут «работал» отец Н. Ковригин, Несветов, дьячки и

пономари. Школа ожила только при американцах.

Нехорошо шли дела местных жителей в Аляске

при Готчинсон, Когл и Ко. Эти господа стали застращивать

людей, чтобы они продавали свои меха

и другие товары только этой компании, иначе будут

расстреляны или повешены в Америке. Между тем,

компания продавала свои продукты дороже, чем

прежние монополисты. Затем наехали еврейские

торговцы, пооткрывали магазины, складочные места

и старались все дела повернуть для их карманов.

Они свободно торговали водкой, хотя это было запрещено

правительством. Они за одно ружье брали

с охотников по сто рублей. Такому обману помогали

не только жители Соединенных Штатов, как Шлос,

А. Вассерман, Л. Герстле, А. Боскович, но и русские

люди, как главный агент «Готчинсон КО», Илларион

Архимандртитов.

Гончаренко поднял вопрос о том, чтобы русские

жители Аляски сами выбирали правителей из своих

людей. Но эта идея не прошла, ибо русские к самоуправлению

не привыкли и не доверяли друг другу.

Они хотели, чтобы ими управляли иностранцы».

Минуть роки, Агапій Гончаренко продасть друкарню,

а кошти пожертвує на духовні цілі. Справжні

ж причини припинення видавничої діяльності,

очевидно, з найбільшою вірогідністю опише Олександр

Еткінс у статті «Избирательное средство»:

«Беглый афонский монах Агапий Гончаренко, сотрудничавший

в Лондоне с Герценом, в 1865 году

добрался до Бостона. Его план состоял в пропаганде

революции среди аляскинских казаков. До своей

смерти в 1916 году престарелый отец Агапий выпускал

журналы и организовывал тайные общества,

наде ясь провозгласить независимость Аляски и преобразовать

ее в Великую Казацкую Империю (11)».

У колі друзів Агапій Гончаренко якось сказав:

– Одинадцять разів Запорізька Січ змушена була

через ворогів міняти своє пристанище. В дванадцятий

раз Григорій Орлик, син славного гетьмана Пилипа

Орлика, хотів заснувати Січ на Рейні, між німцями і

французами, бо на своїй землі вже не сила… То може,

хоч тут, на далекій Алясці, українство прихистить свої

голови та збудує собі державу.

Хто ж він такий, отець Агапій Гончаренко? Єдину

прижиттєву бесіду з ним у 1910 році опише Текля Данис,

а опублікує його канадський альманах «Український

голос» аж у 1948-му.

«…В паркані фіртка, а на ній видніється напис великими

літерами червоною фарбою «Україна», в мене

серце так і забилося: Україна в Каліфорнії!, – а хтось

зауважив: «А на Україні – Московщина…» Входимо

через фіртку і тут бачимо домик, а над самими дверима

напис синьо-жовтими літерами «Свобода». Від

зворушення мені в очах стали сльози. Нас привітав

пес Брисько, а потім вийшов з хати старець середнього

росту з ціпком в руках, в козацькій шапці на голові.

На його похилені плечі спадало сріблисте волосся,

наче пелюстки відцвилого дерева. Його глибоко в голову

запалі очі виявляли велику доброту. З-під сивої

бороди і вусів добродушно всміхалися в розмові його

зморщені уста. Тут мимоволі майнула думка: «Чому

така неправда на світі? Чому найкращі сини України

розпорошені по світі, по закутках чужих земель, а на

своїй рідній – годуються зайди?»… Ми розмовляли

на дворі під деревом. Альбіна ( дружина) поставила

чай на столик, а Гончаренко наливав склянки й ставив

перед нами. Коли вже все було готове, він сказав,

що треба помолитися по-нашому, по-українськи. Ми

глянули один на одного, встали і заспівали «Ще не

вмерла Україна». Піднявся й старенький Гончаренко,

зняв свою козацьку шапку з голови, на якій вітер розвіяв

сиве волосся. Коли він стояв, спершись на ціпок,

– по його обличчі покотилися великі перли-сльози,

які він обтирав полою своєї сукмани. «Земляки мої,

– промовив Гончаренко, – я був з вами один момент

в Україні»… Після чаю повів нас показати своє господарство.

Перед хатою росла велика сосна, яку він

тут сам посадив. Потім привів під вишню і сказав, що