Бабье гнездо

Витька – шахтёр, был добродушный и Ванюшка питал к нему симпатию. Однажды они отправились на шахту и по дороге Витька рассказывал Ванюшке, что в шахте летом прохладно, а зимой тепло, много крыс которые жрут друг друга, колупают уголёк отбойными молотками и выдают вагонетками на гора, что воздух в шахте кислый, пахнет земной утробой, глаза слезит, а чтобы меньше глаза слезил, да нос щекотал, туда накачивают воздух, что там мёртвая тишина и что наш брат шахтер у земли в залоге, на откупе перед богом. Придя на шахту, Витька зашёл в раскомандировку. Ванюшка остался его ждать на шахтном дворе.

На небольшом пригорке, сняв сапоги и расстелив портянки, седел, греясь на солнышке, военнопленный немец. Увидев Ванюшку, он поманил его пальцем к себе. Подошедшего Ванюшку упитанный немец подтянул ближе к себе и стал гладить по голове. Порывшись в карманах серого мундира, он достал алюминиевую пуговицу, на которой орёл горделиво смотрел с раскрытыми крыльями, и отдал Ванюшке.

– Матка е-е? – спросил немец. Ванюшка подтвердил, мотая головой.

– Яйко, млеко нато кушеть!

И он потрогал исхудавшую шею Ванюшки. Подошёл Витька и они пошли с шахтного двора. Немец кричал в след.

– Корошо кушеть, кушеть нато!

– Чё, немчик тебе там дал? Дай гляну.

Ванюшка протянул Витьке подаренную пуговицу.

– О, хэ-хэ-хэ, орёлик, отлетался, подбили тебя голубок. Сидит портянки сушит, а мой батя где-то косточки сушит. Раскудахтался петушок.

– Да этот дяденька, наверно не летал. – Ванюшка забрал пуговицу у Витьки.

Пуговица для Ванюшки была не безделушка, а посланница другой страны. Страны не фашистского марша, а просто людей.

Как-то отмечали Витькин день рождения. Пировали всем жилищем, попели песни, поплясали. Потом пьяные, Витька с Настасьей улеглись в постель и укрывшись одеялом с головой, стали делать третьего ребёнка. Делали это так, что только скрип кровати стоял. Генка на скрип вертел головой, но мать, его голову отворачивала. Но Генка всячески ухитрялся смотреть на тайное для него зрелище. Все жильцы, разошлись по своим углам, погасив свет. И с тех пор стали ожидать появления нового жильца. А он не заставил себя долго ждать и через девять месяцев заявил о себе. А Витька, как отец – не получился, не готов он был к такому делу, и Настасья к нему охладела. Такой поворот событий Витька воспринял по-своему. Он расценил, что его использовали. Потолкавшись, некоторое время, Витька оставил пустой угол, и вместе с матерью исчез.

* * *

Охотно ходил Ванюшка с матерью в магазин к Богдану Зарубе. Там пахло яблоками, которые хранились в деревянных ящиках пересыпанные древесной стружкой, и было оживлённо. Мать Ванюшке покупала грецких орехов, которые дома Ванюшка колол утюгом и лакомился ядрышками. Продавец Заруба был живой, любезно обслуживал, и покупателей никогда не обсчитывал, не обвешивал. Поговорками да прибаутками он завлекал народ, был скорый на язык: «Захотьте, захотьте люди добри, смачно купите, ще добрйше будете». Националист Заруба мужик с хозяйской жилкой, учуял ноздрями, что в этом диком крае можно поживиться, урвать, и под себя кое-что подгребчи. С настрелянным глазом он подбирал ключики к местным властям. Кого водочкой попотчует, кому в лапу сунет, где словцом ловко сорудует. И хозяйка его была нацелена хлебом – солю на нужных людей. Так и обеспечил он себе путёвочку для чёрной, тайной норки. А норкой у него была замаскированная яма. Приспособился он взламывать свой магазин руками подельников. Ограбят, а товар в потайную яму, потом награбленное сбывал через своих же лиц на базаре. Расчётлив был Заруба: - «У хищного правителя мъясо-то из зубив видирати треба. Вид москалив милости не дождэшся». Раскидывал он про себя. Депортированный с западной Украины он в другую жизнь вживался по-своему. Взращённый на западных порядках, он с холодком сморкается на здешние законы. В душе он презирал местный уклад и не прочь расшатать чуждые ему устои.

Его сын Матвей свирепо враждовал с властью советов. Разбойничал, потрошил магазины и богатые дома. В одном, из налетов, в перестрелке, часть банды ускользнула. Убитых привезли и бросили в морг. Среди них был Матвей. Очнувшись, он обнаружил, что ранен и лежит среди мертвецов. От страха Матвей кинулся к двери. Но дверь была заперта снаружи. С леденящим сердцем и стуча зубами от холода, он опустился на пол. От ужаса он готов был в щелку вылезти наружу. Вскоре он услышал, что кто-то открывает дверь. Как только появилась щель, Матвей зверем кинулся из морга. От его напора один замертво рухнул, а другой пустился наутёк. Воспользовавшись этим, Матвей был таков и ищи ветра в поле.

Зализывать рану Матвей залег в «бабьем гнезде» у Лизы. Рыжая Лиза была тихая и незаметная, надежное убежище для Матвея. Матвей хладнокровно повелевал Лизой, а она, боясь, покорно выполняла его прихоти. Он быстро поправлялся. Рана зарастала как на звере. В минуты откровения, Лиза замечала ему. «Матвей ты ходишь по лезвию ножа». Матвей на это зажигался: «А ти думаш, що ти живеш. Ти не разумиэш, як люди живуть. Ти пидневильна, на дядька горб гнеш. Сталинисти хочуть наздогнати Америку, да вони сообразиловкой не вийшли, их сообразиловка на пижи тильки годна. Вони Америку горбом нашим наздогоняють». И пускался в рассуждения: «У шахтёра рубель довгийй, зате життя коротке. У стрилочника рубель короткий, зате довга маята. Чи треба так жити. Я люблю красиво жити, я вольный дитя, моя мать – стихия».

Матвей навострил глаза на Анютку и как ночь настанет, голубем кружится вокруг неё.

– Ти така грация, паночка ти моя. та ради тебе я на все пиду, краса ти моя. Мени не жити без тебе, - завораживал её Матвей и, воспользовавшись доверчивостью девушки, взял её девичью невинность, как брал магазины. Лизу настраивал: «Я залетив до тебе ненадовго, братва мене кличе».

Волком смотрит днем в окно Матвей на людей и зло хрипит: «Гуляють фраэрки!»

Отношения у Матвея с Лизой портились. Лиза упрекала его. «Изменник, лезешь к первой попавшей бабе под юбку».

Раздражал Матвея Ванюшка, роется все в земле, мастерит игрушечные землянки и радуется. Строит их из палочек и сверху, посыпает землёй, да так искусно как настоящие. Насадит туда всяких букашек и смотрит, как ведут себя его жильцы. Но жильцы расползаются, не хотят жить в землянке. Ночью Матвей топчет землянки. Ванюшка огорчается, но вновь их строит. Упорно идёт поединок между Ванюшкой и Матвеем. Полдня Матвей отсыпается, ночью пирует и блудит. Не спала ночами и банда Матвея. В соседнем посёлке, ночью к магазину подъехала грузовая машина ЗИС-5, зацепив трос за висящий замок, машина, рванула и вырвала замок. Загрузив машину продуктами, товаром, и забрав деньги, банда скрылась. Рано утром к магазину сбежался народ, поглазеть на разграбленный магазин. Приехали следственные органы и при осмотре обнаружили в сторожевой будке убитого сторожа. Сторожа хоронили под музыку. Мимо проходящей процессии молодые парни, из банды, весело играли на гармошке. Это был их вызов людям другой жизни, жизни которую они презирают.

* * *

От поединка с Матвеем повзрослел Ванюшка, не стал играть. Стал наблюдать настоящую жизнь, сядет на камушек и смотрит. Невдалеке, в сторонке столовая, там всегда толпятся мужики - шахтеры. Напьются и бьют друг другу морды. Рядом железная дорога, по ней постоянно бегает маневровый паровоз, извергая клубы дыма и пара, надрываясь гудками. Возле стрелочной будки бегает в заплатанных штанах дядя Саша. Переводит стрелки, а паровоз туда - сюда снует, пыхтя парами. Это железное чудовище безжалостное, ему лучше не попадаться. Зарезало двух телят и умчалось. Лежат телята, умирают, истекая кровью.

Как-то под вечер на глазах Ванюшки нагрянула в «бабье гнездо» милиция. Увидев милицию, Матвей кинулся к Лизе, в мгновение из сапога сверкнуло лезвие и со словами: «Сдала, сука!» – вонзил в неё нож.

Со связанными назад руками Матвея вывели на улицу, и повели под конвоем, с наганами в руках. Матвей приостановился.