Книга о Боге

Однако когда я дошел до описания последних лет жизни Родительницы, то сблизился с симбасирой Тэнри, Сёдзэном Накаямой, мы стали обмениваться своими соображениями относительно Вероучительницы, и в результате в мою душу закрались большие сомнения, я потерял уверенность в себе. А что, если Бог, который снизошел на Мики Накаяма, вовсе не является той могучей Силой Великой Природы, о которой говорил мне Жак?

Эти колебания и послужили причиной того, что конец биографии получился у меня какой-то скомканный. Более того, закончив писать «Вероучительницу», я уже ни в чем не был уверен и даже не стал ее перечитывать. Ведь если мои сомнения оправданны, я не только обманул всех читателей этой книги, но и провинился перед великим Богом. Эти мысли тяжким бременем легли на мою душу.

И вот спустя тридцать лет живосущая Родительница выразила желание встретиться со мной, дабы лично просить о новой биографии. Я подумал, что не стоит упускать возможность выяснить, прав ли я был в своих сомнениях…

Подробно рассказав все это Дзиро Мори, я добавил в заключение:

— Все, что последовало за этой встречей, описано в «Улыбке Бога», можешь потом прочесть. А когда живосущая Родительница попросила меня написать свою биографию, изобразив ее простой женщиной, я был очень смущен.

— Она ведь видит людей насквозь — страшно, наверное?

— Не столько страшно, сколько неловко. В день нашей первой беседы я сразу же позвонил в издательство «Дзэмбонся», которое публиковало «Вероучительницу», и попросил уничтожить матрицы книги. На следующий день ко мне явился насмерть перепуганный директор издательства и вручил чек на четыреста тысяч иен, сказав, что это гонорар за дополнительные тиражи, которые они трижды печатали в последние два года… Раньше они никогда не ставили меня в известность о дополнительных тиражах… Я подумал тогда: а может, госпожа Родительница пожалела меня и проявила милость — ведь я уже больше четырех лет ничего не писал и, соответственно, не получал никаких гонораров. И молча принял чек.

— Да, люди не заслуживают той чуткости и той любви, с которой относится к ним госпожа Родительница. Я очень хорошо почувствовал это, слушая кассету.

С этими словами он встал и, заявив, что хочет как можно быстрее прочесть «Улыбку Бога», вышел из моего кабинета.

Глава шестая

Однажды в сезон дождей удручающе хмурым утром мне позвонили из Канады, из Торонто.

Звонил муж моей младшей дочери, Рэйко, он сообщил, что внезапно получил из министерства разрешение на выезд в Японию со всей семьей, так что через три дня они будут в Токио. Слышно было неважно, и мне показалось, что я неправильно его понял. К тому же я еще и глуховат немного, поэтому поспешил передать трубку Фумико. А сам стал с нетерпением ждать конца разговора — неужели Рэйко действительно приедет с семьей в Токио? Минуты три спустя Фумико, сказав:

— С тобой хочет поговорить Дзюри, — и передала мне трубку.

— Дедушка? Как твое здоровье? У нас летние каникулы, уже десять дней. Сначала мы хотели всей семьей провести их на море, где-нибудь в Америке, на западном побережье, но папа был очень занят на работе, получалось, что больше четырех дней не выйдет, а тут вдруг ему разрешили слетать в Токио. Вот здорово! Скоро увидимся!

— Да… А ты не передашь трубку маме?

— Мама говорит, что не может подойти, она собирает вещи. Никто ведь не ожидал… Она говорит, что скоро мы увидимся и спокойно обо всем поговорим. Ну, пока! — Не успела она это сказать, как нас разъединили.

Фумико объяснила мне, что муж Рэйко, в связи с открытием прямого рейса японской авиакомпании в Канаду, неожиданно получил в подарок бесплатный билет до Токио и обратно. Он отказался было, но авиакомпания запросила министерство, и выяснилось, что там готовы опустить его на десять дней, тем более что в Японии сейчас проходят объединенные выборы в обе палаты парламента и он может выполнять свой служебный долг на родине. В результате мужу Рэйко были вручены бесплатные билеты для всей семьи. Потому-то они в такой спешке и вылетают в Токио.

Это было как сон. На следующий день на мое имя пришло письмо из министерства, в котором сообщалось о времени прибытия дочери с зятем в аэропорт Нарита, а также указывался день и время их возвращения в Торонто. Таким образом их приезд был делом решенным, что порадовало и меня и Фумико.

— Вот странно… Насколько я помню, живосущая Родительница совсем недавно говорила об этом… Что Бог-Родитель благодарен за «Улыбку Бога» и собирается наградить тебя, устроив встречу с живущей за границей дочерью, — с некоторым удивлением сказала дочь.

До этого Рэйко получала разрешение посетить родину только один раз — по случаю кончины матери. В день похорон она одна прилетела в Токио и через три дня улетела обратно в Швецию, где работал тогда ее муж. Спустя полгода ее мужа перевели в Южную Америку, в Каракас, и по дороге к месту службы они всей семьей заехали в Токио и провели с нами около недели. Тогда-то я и сообщил супругам о последнем желании покойной жены.

Жена во время болезни, очевидно, все время думала, что будет после ее смерти. Однажды, с нарочито беззаботным видом, улыбаясь, она обратилась ко мне со словами, которые можно считать ее последней волей.

— Муж Томоко — единственный сын и наследник, — сказала она, — Фумико не замужем, поэтому мы не можем оставить этот дом ей. Муж Рэйко как второй сын не считается в своем семействе прямым наследником, так что мы имеем полное право, даже не оформляя его как приемного сына, завещать ему наш дом, ты согласен? Он дипломат и в Японии бывает редко, во время его отсутствия за домом станет присматривать Фумико, а когда зять с семьей будут в Японии, она может жить в студии. Мне бы хотелось, чтобы дом перешел именно к семье Рэйко.

Сам-то я часто и думал и говорил домашним о том, что незачем кому-то завещать наш дом по наследству, достаточно, что в нем жило одно поколение нашей семьи, но, учитывая болезненное состояние и настроение жены, поспешил перевести разговор в шутку.

— Ну что ж… Вот сама им об этом и скажешь, когда приедут в следующий раз. То-то они посмеются! Ну что мы можем им передать? Ни происхождения, которым стоит гордиться, ни состояния…

— И все же где им еще жить, как не в этом доме? К тому же они возьмут на себя заботу о наших душах…

— Есть о чем беспокоиться! Как будто для этого обязательно наследовать дом!.. — засмеялся я.

Дней через десять после этого разговора жена скончалась, спокойно, будто уснула.

Прослужив два года посланником в Каракасе, зять получил новое назначение — генеральным консулом в Торонто. Они с Рэйко не были в Японии уже три года и теперь очень радовались, да и мы с Фумико тоже…

Моя младшая дочь, Рэйко, росла очень добрым ребенком. Первые три дочери рождались с разницей в три года, но после третьей дочери у жены случился выкидыш, поэтому четвертая была младше предыдущей на целых шесть лет, а поскольку она к тому же оказалась последним ребенком, мать любила ее больше всех остальных. Три старшие дочери выросли еще до войны, мы жили тогда в токийском доме тестя, и при нас всегда были какие-нибудь молодые девицы — служанка, приехавшая с родины жены, дочери служащих тестя, которых нас просили приютить под тем предлогом, что им надо приобрести хорошие манеры. Все три старшие дочери с младших классов учились в городской миссионерской школе, куда ездили на электричке, до пятого класса их обычно провожал и встречал кто-нибудь из этих девиц, так что мы не знали никаких забот.

Другое дело Рэйко. За год до ее поступления в начальную школу наш токийский дом был разрушен, и, хотя война закончилась в августе, мы смогли вернуться из эвакуации только к концу года, подыскав себе маленький, чудом уцелевший во время пожаров домик на улице Мисюку в районе Сэтагая. Школа, куда Рэйко поступила весной следующего года, стояла на полувыжженной земле. Служанки у нас к тому времени уже целых два года не было, и девочка, видя, как тяжело приходится матери, старалась не доставлять ей лишних забот. Когда она училась в начальной школе, большая часть ее одноклассников была из семей, пострадавших во время войны, она видела, как тяжело им живется, как они голодают, поэтому мужественно старалась никого не обременять и все делать сама. Я тайно восхищался ею. Уровень преподавания в ее школе оставлял желать лучшего, но, к счастью, меня попросили возглавить родительский совет, поэтому я часто встречался с директором и учителями, которых настойчиво побуждал применять новые, так называемые демократические методы обучения, а также, заручившись поддержкой влиятельных членов нашего совета, обращался к городским и районным властям с просьбами об оснащении классов более совершенным оборудованием.