Книга о Боге

Видя, что она готова говорить еще долго, я прервал ее:

— Тогда не вернете ли вы моему брату бумаги на владение землей?

Тут я стал делать знаки брату, чтоб он поскорее включился в разговор, но он молчал, и это выводило меня из терпения.

— Ах, это… Но ведь я, кажется, давным-давно их вам вернула? — сказала она, повернувшись к брату.

— Но разве вы не отдали их ростовщику? — наконец выдавил из себя брат. — Под залог, чтобы получить деньги? К нам недавно пришли отбирать участок, и домашние подняли шум…

— Постойте-ка… Но ведь я наверняка вернула вам бумаги… — Она на минуту прикрыла глаза и продолжила: — Ах да, вспомнила. Мне было дано откровение свыше, и, когда потребовался капитал для нынешнего предприятия, я взяла деньги под залог. Да, именно так все и было. Благодаря этим деньгам нам и удалось основать предприятие… — Она готова была продолжать, но я не выдержал и прервал ее:

— А вы знаете, что в результате брата с семьей выставили из дома? Зять брата полон решимости подать на вас в суд. Раз уж вы ворочаете такими крупными делами, то сначала встретьтесь с ним и уладьте все недоразумения. Поскольку ваше предприятие, судя по всему, процветает, вам это будет нетрудно, не так ли?

— Подождите еще немного. Наше предприятие только-только возникло, у нас очень много работы… Меньше чем через год я куплю прекрасный дом в самом центре Токио и поселю там семью вашего брата. Да, кстати, иногда я и у вашей жены брала деньги на транспортные расходы, я их тоже верну, причем верну в десятикратном, даже стократном размере. Хотите, я тут же дам вам долговую расписку? Мы можем указать там сумму во сто раз превышающую мой долг…

Услышав эти слова, я просто затрясся от ярости, но в этот момент в комнату вошел какой-то господин, на вид лет пятидесяти с небольшим. Увидев нас, он явно удивился, но госпожа Окумура совершенно спокойно принялась нас знакомить, причем выяснилось, что этот господин как раз и был ее партнером по нынешнему предприятию. Его звали Мацуки, он был хорошо одет и прекрасно держался, оказалось, что его отец познакомился с родителями госпожи Окумура еще до войны, когда они имели собственное дело на Филиппинах, потому-то он и согласился сотрудничать с ней. Он объяснил, что все предприниматели, которым помогал на Филиппинах отец этой женщины, преуспев после войны, поддерживали с ней деловые отношения, что месяц назад они побывали с инспекцией в Токио и остались весьма удовлетворены тем, как ведутся дела, поэтому можно ожидать, что новое начинание госпожи Окумура окажется весьма успешным.

Все это нас мало интересовало, мы порывались приступить к серьезным переговорам с этой женщиной, но тут в комнату вошли четверо мужчин — трое энергичных бумажных фабрикантов из Фудзи со своим адвокатом. Вид у них был весьма грозный. Между тем сидеть в комнате было больше негде. Пришлось и нам встать. Я почувствовал, как у меня спирает дыхание от волнения — семеро крупных мужчин ворвались в комнату женщины, чем все это может кончиться? Но тут брат сказал мне:

— Давай уйдем. Подождем, пока госпожа Окумура проявит добрую волю. Если же этого не произойдет, то и все ее разглагольствования о нынешнем предприятии не более чем пустое бахвальство.

Попрощавшись с господином Мацуки, мы вышли из комнаты. Мацуки пошел нас проводить и предложил подвезти на машине до дома, но мы отказались, сказав, что ехать на электричке удобнее. Тогда он пригласил нас пойти выпить где-нибудь поблизости чаю, но мы опять отказались и сразу же сели на поезд, отходящий от Токийского вокзала. В поезде было пусто. Мы сели рядом, и брат сказал:

— Помню, как мы покупали этот участок. Когда мы с трудом соорудили себе хибарку на пожарище, пришел хозяин и попросил нас выкупить землю за любые деньги, объяснив, что иначе ему придется платить поземельный налог… Ты тогда дал нам необходимую сумму… Конечно же, я должен был записать участок на твое имя, ведь у меня не было никакой надежды вернуть тебе эти деньги. А я записал его на свое…

— Ну, так даже лучше, ведь, записав землю на мое имя, ты вынудил бы меня ежегодно платить налог.

— Сам ты, может быть, и не имеешь ничего против, но твоя жена наверняка недовольна… Из-за этой земли моя душа покрылась толстым слоем пыли. Я не жалею о том, что со мной произошло, наоборот, чувствую себя очистившимся. А о госпоже Окумура пора и забыть.

— Лучше скажи, сколько лет прошло со дня кончины Матушки из Харимы? Или теперь ее вера для тебя пройденный этап?

— Вера не может быть пройденным этапом… В последнее время я имел возможность убедиться, что Матушка живет во мне, и обрел душевный покой.

Тут мы оба замолчали и до самого возвращения домой не сказали друг другу ни слова. А через несколько дней от госпожи Окумура пришла долговая расписка на десять миллионов иен. На ней не было даже обратного адреса. Я хотел было, не показывая жене, выбросить ее в мусорную корзину, но потом сунул в коробку, где держал всякие материалы для будущих писаний, — конечно, это никому не нужный клочок бумаги, но все же…

Спустя еще два месяца мне позвонили из полицейского управления Миты. Оказалось, что госпожу Окумура задержали по подозрению в мошенничестве и вот уже более двух недель идет следствие. От одного из потерпевших стало известно, что я тоже пострадал от мошенницы, в связи с чем мне предлагалось явиться в управление Миты. Я отказался, заявив, что не имею к ней никаких претензий. Но меня настоятельно попросили прийти и встретиться с ней: она якобы хочет принести мне свои извинения, а полицейские рассчитывают, что после разговора со мной она, может быть, сознается и в других преступлениях, в которых ее подозревают. Мне как писателю любопытно было бы посмотреть, как выглядит теперь, в следственном изоляторе, эта пятидесятилетняя женщина, всегда такая самоуверенная, с замашками аристократки, однако я все-таки решил не ходить, подумав, что лучше держаться от нее подальше.

Эта женщина была не единственной, за последние несколько лет немало подобных ей «пророчиц» нарушали мой покой. К примеру, однажды ко мне в дом вместе с только что уволившейся учительницей начальной школы явилась пожилая — ей было около шестидесяти — стройная дама из Аити и заявила, что она преемница Вероучительницы Тэнри. Обе дамы были прекрасно одеты, к тому же они сказали, что пришли ко мне по делам Тэнри, поэтому мои домашние, решив, что они заранее договорились со мной о встрече, по неосмотрительности провели их в гостиную. Волей-неволей пришлось выйти к ним.

Не успел я сесть, как старая дама принялась с жаром рассказывать мне о том, как ее посетило божественное наитие, слова лились из ее уст бесконечным потоком, и конца им не предвиделось. Говорила она о том, как помогает людям, о своих писаниях, внушенных ей Богом и записанных прямо с Его слов, о том, что Бог велел ей отправиться в Центр, где через два года ее поместят в Храм Вероучительницы… Дама разложила на столе объемистые копии своих боговнушенных писаний и требовала, чтобы я их непременно прочел. Поскольку особого интереса к учению Тэнри я не испытывал, то слушал ее вполуха, но писания ее мне пришлось-таки просмотреть. Они были написаны, как и произведения самой Вероучительницы, в стихотворной форме. Я прочел несколько пятистиший, но по ним невозможно было судить, действительно ли это слова Бога. Тут спутница старой дамы принялась толковать тексты, и я, с трудом сдерживаясь, ждал, когда она наконец закончит. В течение целого часа я сидел, молча слушая разглагольствования дам и ожидал, когда же они уйдут. Сам я при этом не произнес ни слова. В конце концов они переглянулись, и одна решительно сказала:

— Мы хотели бы знать, сэнсэй, что вы об этом думаете?

— Я об этом ничего не думаю. Я вообще не интересуюсь вопросами религии… Разумеется, я слушал вас, но в голове у меня почти ничего не осталось. Так что попрошу вас уйти.

С этими словами я встал со стула. Дамы завязали в узелок многочисленные копии боговнушенного сочинения и удалились. Виду них был при этом весьма озадаченный.