Произведения, 1856—1859

Въ середин

ѣ

ночи, еще во сн

ѣ

, Делесовъ услыхалъ надъ головой музыку. Сначала музыка эта составляла понятное явленіе сна; но понемногу пробуждаясь, вс

ѣ

прочія вид

ѣ

нія сна изчезли, осталась темная комната, кровать, столикъ, полусв

ѣ

тъ окна и надъ головой страстные звуки какого-то незнакомаго ему мотива. Звуки эти доставляли ему такое наслажденіе, что довольно долго онъ только слушалъ ихъ и не отдавалъ себ

ѣ

отчета въ томъ, что это такое было. —

Догадавшись наконецъ, что это былъ Албертъ, онъ потихоньку всталъ и крадучись пошелъ по направленію звуковъ. Они привели его къ двери чулана. Приложивъ ухо къ двери, съ замирающимъ дыханіемъ и дрожа отъ холода, но не зам

ѣ

чая того, Делесовъ долго стоялъ и слушалъ. Это д

ѣ

йствительно былъ Албертъ; хотя мотивъ былъ совершенно новый, Делесовъ узналъ эту н

ѣ

жную и страстную игру, притомъ слышалъ тяжелое его дыханье, изр

ѣ

дка радостный см

ѣ

хъ и странныя н

ѣ

мецкія несвязныя восклицанія. — Превосходно! Прелестно! Вы геній! Ахъ Боже мой, я ничего подобнаго не слыхалъ! — говорилъ самъ себ

ѣ

Албертъ и радостно чуть слышно смеялся......

8.

⁴⁵ На другой день, ⁴⁶ вообще на четвертый пребыванія Алберта у Делесова, они об

ѣ

дали вм

ѣ

ст

ѣ

дома. Албертъ былъ также изнуренъ, бл

ѣ

денъ и слабъ. Онъ ничего не

ѣ

лъ и, берясь за стаканъ, въ который Делесовъ налівалъ ему вино, робко взглядывалъ на хозяина. Онъ, казалось, хот

ѣ

лъ говорить, но не могъ. Начавши р

ѣ

чь, онъ вдругъ останавливался.

— А я нынче

ѣ

ду въ Донъ-Жуанъ, — сказалъ Делесовъ, — по

ѣ

демте право.

Албертъ ничего но отв

ѣ

чалъ, а только изподлобья взглянулъ на Делесова.

— Право по

ѣ

демте.

Албертъ взялъ бутылку вина, налилъ себ

ѣ

полный стаканъ и вдругъ, р

ѣ

шительно стукнувъ по столу, сказалъ:

ѣ

демте! Все остальное время до театра онъ молчалъ и, какъ казалось Делесову, насм

ѣ

шливо, изр

ѣ

дка поглядывалъ на него. Передъ театромъ онъ попросилъ еще выпить, потому что иначе, говорилъ онъ, музыка слишкомъ сильно на него под

ѣ

йствуетъ. Въ карет

ѣ

однако онъ держалъ себя смирно; только изр

ѣ

дка Делесовъ зам

ѣ

чалъ, что онъ вздыхалъ, пощелкивалъ языкомъ, производилъ губами звукъ челов

ѣ

ка, сбирающагося говорить, но не произнесъ ни однаго слова. Входя въ театръ, онъ видимо такъ зароб

ѣ

лъ (несмотря на то, что по стараніямъ Захара онъ былъ весьма прилично од

ѣ

тъ въ барское платье), онъ такъ зароб

ѣ

лъ, что Делесовъ долженъ былъ почти за руку ввести его. Это состояніе бол

ѣ

зненнаго испуга продолжалось до того времени, пока не заиграли увертюру. Тутъ онъ весь переродился, лицо его сд

ѣ

лалось все вниманіе и радость. Онъ подпрыгивалъ на своемъ стул

ѣ

, улыбался, слезы текли по его щекамъ, и никого для него не существовало. Въ антрактъ снова на него находила робость, онъ испуганно оглядывался, опускалъ глаза и не выходилъ никуда съ т

ѣ

мъ, чтобы не встр

ѣ

тить кого-нибудь знакомыхъ. Во второмъ и сл

ѣ

дующемъ акт

ѣ

было тоже, Албертъ бл

ѣ

дный сид

ѣ

лъ подл

ѣ

Делесова и плакалъ и таялъ отъ счастія. И страданія и радость такъ и отпечатывались на его лиц

ѣ

. Къ концу посл

ѣ

дняго акта онъ такъ ослаб

ѣ

лъ, что насилу могъ сид

ѣ

ть на стул

ѣ

и только бол

ѣ

зненно улыбался. Делесовъ н

ѣ

сколько разъ долженъ былъ подталкивать за руку, чтобы вывести изъ партера, когда все кончилось. —

Садясь въ карету, Делесовъ пропустилъ впередъ Алберта, но Албертъ, какъ бы изъ учтивости, отказывался. Делесовъ вспрыгнулъ въ карету и далъ м

ѣ

сто; вдругъ Албертъ изчезъ куда-то. Онъ выглянулъ въ дверцу: черная худая фигура Алберта рысью б

ѣ

жала по подъ

ѣ

зду и скрылась за угломъ театра. — Албертъ, Албертъ! — закричалъ онъ, но Албертъ не оглядываясь б

ѣ

жалъ ужъ по темному переулку.

— Н

ѣ

тъ, онъ р

ѣ

шительно сумашедшій! — подумалъ Делесовъ.

Несмотря на вс

ѣ

розыски, Албертъ нигд

ѣ

не нашелся. Захаръ пожал

ѣ

лъ очень о Н

ѣ

мц

ѣ

и о своемъ пальто, и Делесовъ, возвратившись къ своей прежней жизни, н

ѣ

сколько дней чувствовалъ какую-то пустоту и недовольство; но скоро впечатл

ѣ

ніе Алберта совершенно изчезло, и осталось холодное воспоминаніе.

9.

Прошло бол

ѣ

е м

ѣ

сяца; наступали красные весенніе дни, на улицахъ сн

ѣ

гъ счищали, въ полдень было ясно, не холодно и весело. —

Делесовъ выхлопоталъ себ

ѣ

пашпортъ за границу и съ первымъ пароходомъ сбирался

ѣ

хать. Въ одинъ изъ такихъ красныхъ, но еще холодныхъ весеннихъ дней онъ въ 12-томъ часу утра вышелъ на улицу. Д

ѣ

ла его устроились хорошо, денегъ было достаточно, желудокъ въ исправности, апетитъ хорошій, солнце св

ѣ

тило ярко, платье, сапоги и чистая рубашка ловко, легко, пріятно сид

ѣ

ли на т

ѣ

л

ѣ

, вс

ѣ

хорошія воспоминанія и счастливые планы сами собой л

ѣ

зли въ голову. — Онъ испытывалъ холодное самодовольство челов

ѣ

ка, удобно и изящно устроившаго свою жизнь. — Онъ сбирался сд

ѣ

лать н

ѣ

сколько прощальныхъ визитовъ, выбралъ получше извощика и по

ѣ

халъ. И въ саняхъ было славно, высоко и покойно сид

ѣ

ть, народъ все попадался такой красивой и веселой, знакомые кланялись особенно прив

ѣ

тливо и радостно.

— Право, отлично можно жить, — подумалъ онъ, — только бы не д

ѣ

лать глупостей.

Вы

ѣ

зжая изъ Гороховой, на правомъ тротуар

ѣ

онъ зам

ѣ

тилъ совс

ѣ

мъ не веселую и не красивую фигуру, которая показалась ему знакома. Худая фигура съ согнутой спиной въ одномъ каричневомъ пальто и измятой шляп

ѣ

шла впереди его.

— Неужели это Албертъ? Онъ, онъ! д

ѣ

йствительно это онъ.

Албертъ, засунувъ руки въ штаны подъ пальто, надвинувъ выл

ѣ

злую съ широкими полями шляпу на нечесанные засоренные волосы, на согнутыхъ ногахъ, торопливо и робко оглядываясь, шибко пробирался около самой ст

ѣ

нки.

Делесовъ соскочилъ съ саней и поб

ѣ

жалъ всл

ѣ

дъ за нимъ. Тутъ только онъ зам

ѣ

тилъ, что два мальчишки, что-то говоря ему, б

ѣ

жали за Албертомъ, и что на противуположной сторон

ѣ

улицы извощики см

ѣ

ялись, глядя на уб

ѣ

гающаго и оглядывающагося Н

ѣ

мца. Еще не усп

ѣ

лъ Делесовъ догнать его, какъ вдругъ Албертъ ускорилъ шаги и, отчаянно оглянувшись, повернулъ и скрылся въ отворенные ворота. <Делесову невольно вспомнилась травленая собака.>

— Вотъ такъ нарядный Н

ѣ

мецъ, — проговорилъ одинъ извощикъ, возвращаясь къ своимъ санямъ. —

— Принцъ! Принцъ! купи пряниковъ! — кричали мальчишки, остановившись у воротъ. Делесовъ тоже остановился и, в

ѣ

роятно, не увидалъ бы больше Алберта, ежели бы на середін

ѣ

двора не остановила его кухарка. Албертъ благодарно пожималъ за локоть улыбавшуюся кухарку и что-то живо бормоталъ ей.

— Здорово, Албертъ! — сказалъ дворникъ, несшій дрова на л

ѣ

стницу и остановившійся на минуту: — что давно ночевать не приходилъ?

Албертъ улыбнулся и дружелюбно закивалъ головой и дворнику.

Делесовъ незам

ѣ

ченный подошелъ къ нему сзади.

— Здраствуйте, Господинъ Албертъ, — сказалъ онъ по-н

ѣ

мецки.

Албертъ оглянулся съ радостной и покорной улыбкой на лиц

ѣ

, но увидавъ красивое новое платье и наружность, казавшуюся ему незнакомой, онъ испугался и, что-то несвязно пробормотавъ, хот

ѣ

лъ уйти. Лицо Алберта было еще бол

ѣ

е бол

ѣ

зненно и изнуренно, ч

ѣ

мъ м

ѣ

сяцъ тому назадъ, онъ видимо давно ничего не

ѣ

лъ и не пилъ, платье оборванно, движенья слабы. Онъ вынулъ изъ кармановъ руки, они были сизо-красны — и об

ѣ

ими приподнялъ шляпу, съ недоум

ѣ

ніемъ и робостью вглядываясь въ лицо Делесова.