Нортенгерское аббатство (пер. В.Литвинец)

Кэтрин с этой уверенностью согласилась, но почувствовала себя слегка неудобно оттого, что, по правде говоря, не была ни всевидящим оком, ни всепоглощающим дружелюбием, но раз того хотелось Изабелле, она возражать не осмелилась. Выяснилось, что ее брат со всей поспешностью уже начал сборы в Фуллертон, чтобы рассказать родителям о перемене в свой жизни и спросить их согласия, и именно в этом крылся источник наиболее серьезных переживаний Изабеллы. Кэтрин поспешила заверить подругу в том, в чем сама она была абсолютно уверена, а именно: ни мать, ни отец никогда не пойдут на то, чтобы сделать своих детей несчастными.

– Я не знаю, – говорила она, – других родителей, кто так сильно желал бы своим детям счастья. Я нисколько не сомневаюсь, что Джеймс немедленно получит их благословение.

– Морланд говорит так же, – не находила себе места Изабелла, – и все же мне трудно в это поверить; мне всегда так не везет. Они никогда не согласятся. Особенно, когда речь идет о твоем брате – ведь он может составить счастье любой!

Здесь Кэтрин вновь почувствовала действие любовных чар.

– Ах, Изабелла, напрасно ты переживаешь. Везение здесь совершенно не при чем.

– О, дорогая моя Кэтрин! Для тебя, я знаю, это не играет роли, но с остальными это не так. Что до меня, то я совершенно уверена, что хотела бы поменяться с тобой местами. Доведись мне распоряжаться миллионами, стань я владычицей всего мира, все равно я назвала бы твоего брата единственным своим избранником.

Эта чарующая фраза, навеянная чувствами и романами, заставила целый ряд героинь, с которыми успела познакомиться Кэтрин, пронестись перед ее глазами; она подумала, что ничто так не идет ее подруге, как высказывать грандиозные идеи.

– Уверена, они дадут согласие, – снова убеждала она, – потому что ты им обязательно понравишься.

– Мои желания так скромны, – продолжала Изабелла, – что даже самого маленького дохода мне бы хватило. Когда любовь действительно имеет место, даже бедность – это уже богатство: великолепие мне не по нраву. Ни за какие блага Вселенной не поселилась бы я в Лондоне. От маленького домика в тихой деревушке я была бы в полном восторге. Вокруг Ричмонда так много небольших очаровательных вилл.

– Ричмонд! – воскликнула Кэтрин. – Вы должны поселиться рядом с Фуллертоном, чтобы быть поближе к нам.

– Уверена, что умру от тоски, если этого не случится. Если б только я всегда могла быть рядом с тобой, я была бы совершенно счастлива. Но мы говорим впустую! Мне нельзя думать о таких вещах, пока я не получу согласие твоего отца. Морланд говорит, что если сегодня же написать письмо и отправить его с дилижансом в Солсбери, то завтра мы получим ответ. Завтра!.. Я знаю, что ни за что не осмелюсь его открыть, потому что сразу же умру.

Мечтательная задумчивость овладела Изабеллой после этих слов, и когда она заговорила снова, то сразу же перешла к вопросу о подвенечном платье. Конец беседы положил сам пылкий влюбленный юноша, зашедший вздохнуть на прощание перед отъездом в Вилтшир. Кэтрин хотела было его поздравить, но так и не вспомнила, что говорят в таких случаях, однако, взгляд ее казался красноречивее всяких слов. Все части бурного диалога с Изабеллой промелькнули в ее глазах, и Джеймс легко их прочел. Сгорая от нетерпения в свете предстоящей встречи с родителями, он наскоро распрощался; возможно, расставание было бы еще короче, если б не частые мольбы повелительницы его сердца поторопиться. Дважды приходилось ему останавливаться уже в дверях, чтобы ответить на ее приказ идти скорее.

– Ах, Морланд, я должна просить тебя уйти. Подумай только, какой долгий путь тебе еще предстоит одолеть. Я не могу смотреть, как ты теряешь время. Любимый, заклинаю, поспеши. Ну вот, давай, давай, иди же.

Подруги, сердца которых теперь бились в унисон, как никогда, не расставались до конца дня; в предвкушении скорого родства часы летели незаметно. Миссис Торп и ее сыну, которых уже во все посвятили и которые ждали теперь лишь согласие старшего Морланда, чтобы считать помолвку Изабеллы – неслыханную удачу для семьи – делом решенным, разрешили присоединиться к их беседе, дабы те внесли свою лепту в виде многозначительных взглядов и таинственных высказываний, которые послужат ответом на любопытство младших, не столь привилегированных сестер. Простой и откровенной Кэтрин такие ухищрения не показались ни добрыми, ни последовательными, и она с трудом сдерживалась, чтобы не указать на это – но вскоре Анна и Мария успокоили ее сердце собственной прозорливостью и словами: «А мы уже знаем», и вечер потянулся дальше, представляя собой войну умов, показ семейной изобретательности и метания между важностью доверенной тайны и предчувствием грядущего величайшего открытия.

На следующий день Кэтрин снова навестила подругу, желая поддержать ее в течение долгих томительных часов ожидания почты и помочь той совладать с чувствами, поскольку когда время приблизилось, Изабелла все больше и больше падала духом и, так и не дождавшись ответа, ввергла себя в настоящее нервное истощение. Когда письмо наконец-то пришло и было прочитано, от недомогания ее, как ни странно, не осталось и следа. «Мои добрые родители беспрепятственно дали мне свое благословение, пообещав, что не пожалеют сил, чтобы приблизить мое счастье», – говорилось в первых трех строчках; мир тут же заиграл всеми красками, исчезли тревоги и печали, эмоции почти вышли из-под контроля, и мисс Торп без обиняков назвала себя счастливейшей из смертных.

Миссис Торп со слезами радости и облегчения приняла в свои объятия дочь, сына, гостью и с тем же успехом могла бы приласкать добрую половину всего города. Сердце ее тонуло в нежности. «Дорогой Джон» и «милая Кэтрин» мелькали через слово; «дорогой Анне и дорогой Марии» надлежало незамедлительно присоединиться ко всеобщему счастью, а целых два «дорогая» в адрес дочери недвусмысленно выразили все материнское счастье оттого, что дочь совершила крайне выгодную сделку. Джон также не таил собственной радости и, многократно поклявшись в нерушимости дружбы, назвал Джеймса отличным парнем.

Когда буря улеглась, все вновь обратились к письму и с удивлением обнаружили его предельную краткость: помимо заверений в полном успехе предприятия, оно содержало лишь обещание вскоре написать вновь. Изабелла была готова ждать. В обещаниях мистера Морланда заключалось все необходимое, а в краткости стиля – практицизм. Однако, из каких именно средств будет состоять их бюджет: из земельной ренты или из процентов по банковским вкладам? – впрочем, сейчас девушку это не волновало. Она и без того уже достаточно знала, чтобы чувствовать себя относительно перспектив семейной жизни спокойно, поэтому она с легкостью перепорхнула к мыслям о столь вожделенном блаженстве. Изабелла видела себя по прошествии нескольких недель: каждый новый знакомый в Фуллертоне посылает ей пристальные взгляды, полные восторга и восхищения; старые подруги в Путни полны зависти; карета в полном ее распоряжении, ее новое имя на визитках, и тяжелое бриллиантовое кольцо на пальце.

Как только письмо дочитали, Джон Торп, ждавший лишь его прибытия, тут же собрался в Лондон.

– Ну, мисс Морланд, – сказал он, найдя девушку в гостиной в полном одиночестве, – я пришел, чтобы сказать «до свидания».

Кэтрин пожелала тому приятной поездки. Не услышав ее, он подошел к окну, там замялся, стал насвистывать что-то себе под нос и полностью погрузился в свои мысли.

– Не опоздаете? – побеспокоилась Кэтрин.

Тот не отвечал, но через минуту разразился речью:

– Клянусь всем святым, эта женитьба – замечательная идея. Здорово Морланд с Бэль придумали. А вы как думаете, мисс Морланд? Неплохо, да?

– Разумеется, хорошо.

– Правда? Рад, что вы не противница брака. Вы слыхали когда-нибудь такую старую песенку: «Друг женится, и скоро твой черед»? Надеюсь, вы придете на свадьбу Бэль.

– Да, я обещала вашей сестре, что сделаю все возможное, чтобы быть с ней.

– Тогда, – он запрыгал на месте и выдавил из себя идиотский смешок, – тогда мы с вами сможем ее повторить.