Нортенгерское аббатство (пер. В.Литвинец)

– Я с радостью ее с ними ознакомлю.

– Не сомневаюсь. Но вперед объяснись.

– Что мне сказать?

– Ты знаешь сам. Скажи, что в общем женщин боготворишь.

– Мисс Морланд, я боготворю всех женщин на свете, особенно тех, кто рядом со мной.

– Этого недостаточно. И брось кривляться.

– Мисс Морланд, никто не превозносит женщин так, как это делаю я. В моем скромном понимании, природа одарила их так щедро, что им не истратить и половины своих запасов за всю жизнь.

– Сегодня мы не добьемся от него ни одного серьезного слова, мисс Морланд. Он уже не может мыслить трезво. Но уверяю вас, вы неправильно его поняли, если подумали, что он не добр ко всем женщинам вообще и ко мне в частности.

Кэтрин не составило особого труда в это поверить. Его манеры порой удивляли, но намерения всегда оставались справедливы, а то, чего она не понимала, девушка готова была принять на веру. Прогулка оказалась неописуемо приятной от начала и до конца, жаль только, что она так скоро закончилась. Друзья проводили ее до дому, и перед расставанием мистер Тилни, с глубоким почтением обратившись к миссис Аллен и Кэтрин, напомнил о предстоящем послезавтра обеде. Миссис Аллен нисколько не возражала, и единственная трудность, с которой столкнулась наша героиня, было не выказать слишком явно свой восторг от приглашения.

Утро прошло настолько очаровательно, что изгнало все мысли о пошатнувшейся дружбе и поруганном доверии – за всю прогулку девушка ни разу не вспомнила об Изабелле и Джеймсе. Когда Тилни ушли, в Кэтрин вновь проснулось дружелюбие к Торпам, но вскоре оно угасло, поскольку миссис Аллен ничего о тех не слышала. И все же, ближе к полудню Кэтрин обнаружила срочную необходимость купить ярд ленты и под этим предлогом вышла в город, где на Брод-стрит столкнулась с младшей сестрой Изабеллы, стоявшей в окружении двух милейших созданий. От нее она узнала, что вояж в Клифтон состоялся: «Они отправились в восемь утра, – уточнила мисс Анна, – и я им не завидую. Я полагаю, мне, как и вам, повезло, что мы не поехали. В это время года в Клифтоне нет ни души; должно быть, скука там смертная. Бэль поехала с вашим братом, а Джон повез Марию».

Кэтрин чистосердечно порадовалась такому обороту.

– О да, – присоединилась к ним одна из сестер, – Мария поехала. Ей этого так ужасно хотелось. Она надеялась, что поездка будет великолепной. Вот уж не могу одобрить ее вкуса. Со своей стороны я не собиралась ехать с самого начала, даже если б меня стали упрашивать.

– Жаль, что вы не поехали, – с сомнением отозвалась Кэтрин. – Жаль, что вы все не отправились в Клифтон.

– Благодарю, но я совершенно равнодушна к таким увеселениям. Мне и правда, совсем не хотелось ехать. Как раз об этом я сейчас и говорила Эмилии и Софии, когда вы подошли.

Так в это до конца и не поверив, Кэтрин порадовалась за Анну, затем попрощалась и направилась домой довольная оттого, что ее отказ не помешал экскурсии состояться.

Глава 15

Ранним утром следующего дня Кэтрин получила записку от Изабеллы, каждая строка которой источала нежность и умиротворенность, и где она просила подругу о незамедлительном визите по крайне важному делу. Девушка, находясь в прекрасном расположении духа и будучи снедаема любопытством, тут же поспешила на ее зов. В гостиной Торпов она застала младших сестер, и, как только Анна удалилась, чтобы позвать Изабеллу, Кэтрин не преминула возможностью быстро расспросить вторую девушку о подробностях вчерашней поездки, пролив тем самым бальзам на сердце Марии, которой самой не терпелось об этом поговорить. Мисс Морланд сразу же сообщили, что в целом это был самый чудесный вояж в мире, трудно даже представить, как он хорош. Первые пять минут разговора ушли на описания этих восторгов, вторая же часть беседы имела целью дать детальное описание увиденного: они направились прямо в отель «Йорк», съели какой-то суп, заранее заказали обед, сходили в бювет, попробовали воду и выложили несколько шиллингов на петушиных боях; затем отправились в кондитерскую, чтобы поесть мороженого, после чего спешно вернулись в отель, мгновенно проглотили свой обед и тронулись в обратный путь, чтобы успеть вернуться засветло; жаль только, что луна так и не показалась, и шел небольшой дождь, а лошадь мистера Морланда так устала, что едва волочила ноги.

Кэтрин осталась очень довольна этим рассказом. Как выяснилось, о Блэз-Кастл никто и не вспоминал, а что до всего остального, то вряд ли стоит завидовать этим нехитрым удовольствиям. В заключение Мария в меру своих умственных способностей высказала сожаление в адрес Анны, которая очень рассердилась, когда ее не приняли в компанию: «Она мне этого никогда не простит, я точно знаю, но что я могла сделать? Джон пригласил меня и наотрез отказался позвать Анну, потому что у нее очень толстые ноги. Боюсь, что она протоскует весь месяц; но я решила, что не буду сердиться по всяким пустякам».

Наконец, торопливо вошла Изабелла с видом все той же торжественной важности, что так сквозило в ее письме. Марию безо всяких церемоний попросили выйти, и Изабелла начала:

– Да, любимая моя Кэтрин, ты была права. Предчувствия тебя не подвели. Ах, эти твои проницательные глазки! Они все видят.

Всем своим видом Кэтрин дала понять, что сбита с толку.

– Ах, нет, милейшая моя подруга, – продолжала та, – держи себя в руках. Как видишь, я так ужасно волнуюсь. Давай же присядем и поговорим. Ты обо всем догадалась, как только получила мою записку, признайся? Господи, какая скромность! О, дорогая Кэтрин, лишь тебе одной известны все тайны моего сердца, и только ты способна оценить и понять все мое счастье. Твой брат – самый очаровательный мужчина. Как жаль только, что я его совсем не достойна. Что об этом подумают твои славные родители? О, небо! Стоит мне об этом подумать, и я почти падаю без чувств.

Мысли Кэтрин потекли в нужном направлении: догадка неожиданно поразила ее, и, захлестнутая бурей новых эмоций, она воскликнула:

– Боже праведный! Дорогая Изабелла, что ты имеешь в виду? Правда ли – правда ли, что ты влюблена в Джеймса?

Такой бесхитростный вывод, как оказалось, составлял лишь половину всей новости. Волнение и чувственность, которые легко читались в каждом ее взгляде и движении, служили очевидным подтверждением взаимности чувств. Всем своим сердцем был предан Джеймс Изабелле. Никогда раньше Кэтрин не доводилось слышать подобных историй, насыщенных интригой, неожиданными поворотами и счастьем. Ее брат и ее же подруга обручились! Такие бурные и важные события, разумеется, целиком нарушают привычный ход жизни. Изабелла не могла выразить всю силу своих чувств, но Кэтрин хорошо ее понимала. Радость от приобретения новой сестры настолько захватила наших леди, что те, расчувствовавшись, бросились друг другу в объятия и разразились потоком слез. Принимая во внимание восторг, с которым Кэтрин услышала эту новость, следует все же отметить, что в своих чувствах Изабелла пошла намного дальше:

– Теперь ты станешь мне ближе, чем когда-либо, моя ненаглядная Кэтрин; разумеется, моя любовь к тебе уже не сравнится с любовью к Анне или Марии. Я уже чувствую, что буду обожать всю семью Морландов гораздо больше, чем свою собственную.

До таких высот дружеских излияний Кэтрин было далеко.

– Ты так похожа на своего брата, – продолжала Изабелла, – что я влюбилась в тебя в тот же миг, как только мы встретились. Со мной так всегда: первый момент решает все. В первый же день, когда Морланд приехал к нам на прошлое Рождество, – в самый первый момент он покорил меня, и сердце мне больше не принадлежало. Я, помнится, была тогда в желтом платье, с прической из кос; и, как только я вошла в гостиную и увидела его, я поняла, что никогда раньше не встречала такого красивого мужчины.

Здесь Кэтрин воочию убедилась в силе любви, поскольку, будучи безмерно преданной брату, она среди всех его достоинств никогда не обнаруживала красоты.

– Я помню, в тот вечер к нам на чай зашла мисс Эндрюс – на ней было платье с красной поддевкой, оно ей очень идет, – и я тогда подумала, что твой брат обязательно должен в нее влюбиться. После этого я всю ночь не сомкнула глаз. О, Кэтрин, сколько бессонных ночей я провела из-за Джеймса! Я не желала бы тебе перенести и половины всех моих страданий! Я знаю, что страшно похудела за это время. Но я не стану волновать тебя своими переживаниями, ты и сама их видела. У меня такое чувство, будто я сама себя предала – я была так неосмотрительна в церкви! Но я уверена, что ты сумеешь сохранить мой секрет.