Гулящая

ты вешаешься ему на шею! Каково было бы мне на это смотреть?

- Да ведь это если б я женой была... А теперь я что?

- Жена! - крикнул Довбня.- Что невенчанная? Плевать мне на это! Я тебе сказал, что не брошу,- и не брошу! Теперь ты первая пошла на разрыв; а если бы мы были обвенчаны и ты бы это сделала... смотри!..- Глаза у него загорелись, пальцы скрючились.- Вот этими руками на том самом месте, где поймал бы, так бы и задушил тебя!- крикнул он в исступлении, тряся головой.

Воцарилась мертвая тишина, кажется, если бы в ту пору еще были мухи, то слышно было бы, как муха пролетит.

- Марина! - немного погодя тихо и ласково продолжал Довбня.- Будет уж... Я все тебе верну, все... и платья... и монисто... все!

- Ну его к черту! - буркнула Марина.

- Едешь? - грозно крикнул Довбня.

Марина молчала. Довбня подошел к ней. Руки у него дрожали, он весь трясся.

- Знай же, Марина, это в последний раз!.. В последний!.. Слышишь? крикнул он, шагнув к ней и заглядывая ей в глаза.

Христя сидела сама не своя. Она боялась, как бы не было худа, так грозен и решителен был Довбня.

- Слышишь?

- Слышу...- глухо ответила Марина.

- Так вот слушай: и будешь тужить, да нельзя воротить! - проговорил он и, пошатываясь как пьяный, пошел прочь.

В кухне стало еще тоскливей, еще сумрачней, совсем как в тюрьме или в глубоком подземелье: темно, холодно, неуютно... Свеча нагорела; от облупленных стен наползала тьма, черный пол зиял, как пропасть; густой мрак носился по кухне, а посреди него, как утес среди черных волн, белела огромная печь. Марина сидела около стола и презрительно глядела на дверь, за которой исчез Довбня. Скрип его шагов еще слышался в сенях, но все удалялся - пропадал. Христе показалось, что счастье Марины уцепилось за эти шаги и теперь уходит от нее. От жалости у Христи заныло сердце...

- Ах, какая ты нехорошая, Марина! Какое у тебя злое, недоброе сердце,сказала она подруге.

- О-о, зато они добрые! Зато они все такие добрые!- крикнула Марина и начала ругаться.

- Разве ты не видишь, Марина, как он жалеет тебя, как убивается? Он любит тебя.

- Любит? - переспросила Марина и плюнула.- Вот какая ихняя любовь!

- Ой, гляди! Как бы не попасть тебе из огня да в полымя!..

- Лучше не будет, и... хуже не будет! Как говорится: хоть плохой, да другой.

- Другой? - чуть не крикнула Христя. Она не ожидала этого от Марины. "Как! Через месяц - другой? Через неделю? через день? Если б я полюбила, то полюбила б навек, а эта говорит - другой!.." Как обухом по голове ее ударили,- так потрясло ее это слово. Она еще немного посидела, но уже больше об этом не заговаривала: боялась, как бы не услышать от подруги чего-нибудь похуже.

Когда она вернулась домой, у них уже легли спать. Хотя Марина провожала ее, Христе так страшно было идти по глухим улицам, где только подслеповатые фонари светились, как глаза у кошки, и царила глухая полуночная тьма. Зато на Марину точно стих нашел: провожая подругу, она то откалывала