Гулящая

це!- уныло возразила Марина.

- Грязь на мостовой, а по дорожкам много народу гуляет.

- Ну что ж! - махнув рукой, ответила Марина,- Пусть гуляют!

- А ты? Что это ты такая? Уж не стряслась ли, не дай бог, беда? Может, от матери худые вести... больна?.. умерла?..- допытывалась Христя.

Марина помолчала, а потом, уронив слезу, сказала:

- Лучше, если бы умерла!

- Бог с тобой! Что ты говоришь? Опомнись, расскажи, чего ты тоскуешь?

Марина молчала.

- Может, это ты оттого, что люди про тебя болтают? Боишься, как бы до матери не дошло?

- Что ж они болтают? - тихо спросила Марина.

- Бог знает что говорят... тьфу! Я бы им языки отрезала, чтоб не болтали!.. Говорят, будто какой-то паныч подговаривает тебя в деревню к нему ехать. Можно же такое выдумать! - с жаром заговорила Христя.

- Пусть выдумывают!..- с тяжелым вздохом ответила Марина.

Обе примолкли.

- Я тебе твое монисто принесла,- снова заговорила Христя.- На! - И, вынув из кармана монисто, она положила его на стол.

Марина взглянула на монисто - и мрачные глаза ее засветились злобой.

- Какое оно мое? Ну его к черту! Пусть он подавится им! - крикнула Марина и швырнула монисто к самому порогу.

Христя удивилась. Она никогда не видела Марину такой сердитой и неприветливой. Она собралась к ней, чтобы погулять, поговорить, и вот на тебе!.. Сердце у Христи еще больше заныло; она не решалась слово вымолвить; понурившись, отошла она от Марины и села в сторонке.

Солнце садилось. Печальный оранжевый свет скользил по кухне, озарял облупленные стены, неметенный пол, словно зарево близкого пожара освещало все вокруг. В этом зареве, как черный призрак, виднелась под окном фигура Марины. Девушка все ниже и ниже склонялась над столом, словно какая-то тяжесть пригибала ее всклокоченную голову... И вдруг - как повалится на стол, как зарыдает!

- Марина, бог с тобой! Что это на тебя нашло?

Марина плакала.

- Слышишь, Марина! Успокойся... Перестань, расскажи, что с тобой? А то я уйду... Ей-богу, сейчас же уйду!..- и спрашивала и одновременно грозилась Христя.

Марина подняла голову, поглядела на Христю заплаканными глазами... Так маленький ребенок смотрит на мать, когда та рассердится на него. Марина просила подругу не уходить, не оставлять ее. Казалось, глаза ее говорили: взгляни на эти слезы! Разве напрасно они льются? С горести-печали льются они!.. Подожди же: дай им уняться; дай мне успокоиться,- и я все тебе расскажу, все открою... Не оставляй же меня!

Христя подошла к подруге и стала ее утешать. Она начала перебирать всякие случаи из своей жизни и из жизни знакомых людей. Вспомнила про деревню, про девушек и про хлопцев и все старалась рассказать Марине самые веселые, самые смешные случаи. Пересыпанная шутками и прибаутками, речь ее лилась, как ручеек. Если бы перед ней была прежняя Марина, они до упаду смеялись бы с ней над этими шутками. А то Марина, слушая ее, только плакать перестала да изредка разжимала стиснутые губы, чтобы улыбнуться...