Лебеди в Москве (сборник)

Деньги, чтоб расплатиться с ней, —

Внезапно за сердце берется рукой

И тут же падает у дверей...

И в момент, когда падает человек,

Рассыпается по полу горсть монет,

Падают деньги и человек,

Падает нежный его букет.

А продавщица совсем одна —

Одна с человеком, который упал,

С цветами, которые он помял,

С деньгами, которые он растерял...

Что же делать ей? Как тут быть?

Ведь надо же что-то здесь предпринять!

Она же не знает, как поступить.

За что хвататься? С чего начать?

Что же делать ей — вот беда! —

С человеком, на ком уже нет лица,

С цветами, что начали увядать,

С деньгами, что катятся без конца?!

НА ПРАЗДНИЧНОЙ ЯРМАРКЕ

(Из Жака Превера)

Наподобье солнечной форели,

Что в потоке горном серебрится,

Сердце Мира, полное веселья,

Без конца от счастья будет биться.

Счастлив этот продавец лимонов,

Глупости орущий на потеху.

Счастливы и эти вот влюбленные,

С «русских гор» скользящие со смехом.

Счастлива та рыжая девчонка,

Что на карусели восседает.

Счастлив загорелый тот мальчонка,

Что ее с улыбкой поджидает.

Счастлива и та толстуха — тетка

С детским змеем, с шумною оравой.

Счастлив даже тот, стоящий в лодке,

Человек, одетый в черный траур.

Счастлив дурачок, в дурацкой пляске

Бьющий неповинную посуду.

Счастлив новорожденный в коляске,

Ни о чем не знающий покуда.

А несчастливы лишь новобранцы,

Что, смеясь, стоят у стенда тира

И, прицелясь, выстрелить стремятся

В собственное сердце —

в сердце Мира!

МОЯ ДОЧЬ ЖАННА

(Из Антуана Витеза)

И день и ночь принадлежат Жанне.

И дни и ночи принадлежат Жанне,

Которой всего шесть лет

и которая любит играть в сестру милосердия;

Жанне, которая сердится по любому поводу,

а также без повода;

Которая плачет, когда ей рассказывают

грустные истории с плохим концом

И которая ловит ухом все, что говорят вокруг нее,

и все запоминает;

Которой очень обидно,

когда она кажется себе маленькой и бессильной,

очень маленькой,

слишком маленькой.

Но которая — уже большая!

У которой — две классических школьных косички,

У которой странная манера выговаривать звук «ж»,

Которая кричит, что я ее задерживаю

и что ее будут ругать в школе,

Которая отлично понимает, что выдумка — это неправда,

но которая верит в любую выдумку!

Это — Жанна, которую я люблю.

И день и ночь,

И дни и ночи

принадлежат Жанне Витез,

Этой беспокойной покорительнице будущих городов!

ПОЦЕЛУЙ В ПАРКЕ ШАЙО

(Из Шарля Добжинского)

Листвою мокрых лип весь парк Шайо пропах.

Париж весь отражен в дрожащих зеркалах.

Дождь шустрым школьником перебегает мост

И сыплет в Сену, вниз, пригоршни пестрых звезд.

Сейчас река взревет — и все лодчонки съест.

Вот дама с пуделем спешит скорей в подъезд.

А башню Эйфеля раскачивает мгла,

И кроны мокрых лип слились в колокола.

А мы хотим с тобой найти приют в саду,

Мы прижимаемся друг к другу на ходу,

Как те влюбленные, чей след кусты хранят;

И этот дождь для нас — как сладкий виноград,

И на губах твоих мой поцелуй поет...

И пусть вода с землей свой долгий спор ведет —

Алфавит капель нам, как азбука, знаком,

Он про любовь твердит певучим языком...

Как обнажает дождь характер твой, Париж,

Он изменяет цвет одежд, камней и крыш,

Развязывает вмиг узлы ночных огней

И тайны бед и зла вскрывает до корней.

И раненый огонь к мостам, к реке спешит

И только тень домов, как лапу, волочит...

Под липами в саду нам хорошо с тобой.

Здесь одиноки мы, как в башне крепостной.

Я жизнь свою к тебе приковываю сам,

К твоим густым, как дождь, душистым волосам.

Я счастье узнаю сегодня в первый раз.

Как лошадь добрая, Париж глядит на нас.

Мне радостно, что я могу тебя обнять.

Ты видишь, милая, жизнь так легко понять!

У ИНДИЙСКИХ ЙОГОВ

У индийских йогов все в секрете.

Многое — неправда, может быть.

Я слыхал, как будто йоги эти

С травами умеют говорить...

Вот бы научиться нам у йогов

Так уметь слова свои внушать,

Чтобы речью, гневною и строгой,

Вредные растенья заглушать!

Научиться б нежности влюбленной,

Чтоб от слов особой теплоты

На глазах

из крохотных бутонов

Распускались яркие цветы.

В жизни есть причудливые тайны.

Трудно все их до конца понять.

Впрочем, я поэт, а не ботаник,

На меня тут нечего пенять!..

В ТРОПИКАХ

Может, сплю я

И снится мне сон

Про висящие в небе кокосы,

Про тропический город Хайфон,

Где, фасоня, гуляют матросы?

Или, может, мне впрямь довелось

Жить в зеленом заливе Халонге,

Где, прожженные солнцем насквозь,

Колыхаются стройные джонки?..

Люди здесь и смелы, и прямы.

Горячи здесь лазурные дали.

Здесь совсем не бывает зимы.

Здесь снегов и во сне не видали.

Чуть лишь утра послышится зов,

Словно бабочек легкая стая,

Джонки в море уходят на лов.

Паруса на ходу распуская.

И поет на корме рулевой...

Все как в старой, потрепанной книжке,

Что тайком и доныне взапой

На уроках читают мальчишки.

Хайфон.

СТРАНА СКАЗОК

Для далекой поездки

Нужны три детали:

Заграничная виза,

Аппарат, чтоб снимать,

И сынишка с внимательными глазами,

Чтобы было кому все потом рассказать.

Как приятно услышать:

«Мой папка приехал!»,

И смотреть, как он нянчит подарки в руках —

С молоком из кокосового ореха,

В первый раз не просохшим у него на губах...

Сын глядит на меня

С уваженьем и лаской;

Как два знака вопроса,

Два уха торчат.

— Знаешь, что!

Расскажи мне вьетнамскую сказку!

— Хочешь сказку?

Хоть тысячу сказок подряд!

В темной хижине, в джунглях,

И в синем просторе Халонга,

Где семья с своей лодкой