Лебеди в Москве (сборник)

А для меня получилось, что

Он вовсе не умирал!

Мы все, молодые, вышли в полет

Из-под его руки.

И вот он в гости меня зовет;

«Игорь, неси стихи!»

Я много бы нового прочитал:

Смотри, учитель, суди!

Я много стихов бы принес, да беда:

Не знаю, куда нести!

Куда мне нести их? Туда ли, где

Окна дома глядят с тоской?

Туда ль, где на каменной злой плите

Написано: Луговской?!

СТАРОСТЬ

Дело к старости...

Уж года не те...

Уж от страсти вы

Не страдаете,

Устает гореть

Что-то славное,

Остается тлеть

Все не главное...

Все, что прежде

Кипело молодостью —

Заскрипело

Надменной гордостью.

От тщеславия

Солнце застится:

Силой, слабостью —

Лишь бы хвастаться!

Кто «красавцем был»,

Кто «начальником»...

Слезы капают,

Как из чайников.

Упаси меня, Бог.

От старости,

От ее пенсионных

Радостей.

Упаси от ночного

Бдения,

От удач, от дач,

От почтения.

Те удачи мне

Ох, не дороги,

Чтоб читать

Чужие некрологи,

Чтоб кутить потом

Преспокойненько

За чужим столом

В честь покойника!

Разве люди мы —

Или вороны! —

Если любим мы

Чьи-то похороны?!

Если не донесу

До старости

Душу, полную

Чистой радости, —

Пусть уйду молодым,

В сердце раненный,

Без морщин, без седин...

Вроде Байрона.

НА РОДИНЕ ТУРГЕНЕВА

Здесь все его помнят: лип и дубов

Бархатные стволы

И от былых крепостных балов

Выщербленные полы.

Сумрак под липами режет луч.

Чуть слышен звон соловья.

Красивая Меча и Бежин Луг...

Тургеневские края...

Спасских аллей золотая тишь...

Как же могло случиться,

Что он отсюда умчал в Париж

За чертовой чаровницей?!

«Пишется хорошо, живя

Только в русской деревне»,—

Так говорил он. А там — Буживаль,

Там шум нерусских деревьев.

Как же безмерны страданья твои,

Твои бессмертные муки:

Жить на чужбине, в плену у любви.

Со всем, что близко,— в разлуке!

Спасское-Лутовиново

ВОРОБЬИ

Я люблю, когда с ветром

Сквозь узоры гардинные

Льются вместе с рассветом

Голоса воробьиные.

«Депо близится к маю.

Настроенье весеннее» —

Я вот так понимаю

Воробьиное пение,

Тонко вытянув шеи

С головенками прыткими

Шьют, как золотошвеи,

Золочеными нитками.

Все хрустально и звонко.

Так им сладко хлопочется...

И поют без умолку:

«Жить, жить, жить очень хочется!»

ВЕСЕННЯЯ НОВИЗНА

Зря ты, желтое дерево,

Перед новью лесною

Похвалиться надеешься

Прошлогодней листвою!

Вся природа весенняя

Так искусно и модно

Из тычинок и пестиков

Ткет цветные полотна.

Обзавелся обновами

Березняк и орешник,

Полон песнями новыми

Дачный домик — скворешник.

По разбуженной пахоте

Новый пахарь шагает,

И в зеленом панбархате

Шумный бор щеголяет...

Нынче старым метафорам

Не просите прощенья,

Неталантливым авторам

Никакого почтенья!

Никакой нынче милости

У веселой весны

Ко всему, что от хилости

Лишено новизны!

КОБЗАРИ

Вдоль по всем широтам и долготам,

Под малиновой рекой зари,

В старину скитались по дорогам

Нищие седые кобзари...

Миннезингеры и менестрели

Кардиналам и министрам пели.

Кобзари совсем другого рода:

Кобзари — всегда певцы народа!

Как же мне родством не похвалиться?

Чувствую: живут в моей крови

Кобзари — мои однофамильцы —

Козырные родичи мои.

Быть поэтом — модная профессия,

По торговым точкам — шум и звон:

Продают стиляжную поэзию.

Точно как мужской одеколон.

Мне бы тоже щеголять тут с вами

Звонкой и душистою строкой!

Мне бы тоже щекотать словами

Чье-то ушко с тонкою серьгой!

Но сквозь все уютные гардины,

Сквозь дома, тома и словари

Снится мне тот пыльный шлях старинный,

Где бредут седые кобзари...

ЦЫГАНКА

Помню, к двери нашего вагона,

Под листвой глухого полустанка,

В красной юбке, в кофточке зеленой

Подскочила бойкая цыганка.

Точно змеи, извивались ленты,

И коса спадала смоляная.

Улыбнулась скромному студенту;

«Позолотишь ручку — погадаю!..»

А студент молчит и смотрит мимо,

Вспоминает лекции ученых

О случайном и необходимом,

О диалектических законах.

Пожилой рабочий на перроне

Протянул ей руку безучастно.

Глянула: мозоли на ладони.

Что гадать? И так все было ясно.

Сами знают все, что с ними будет!

Взгляд у всех открытый и упрямый.

Что расскажут ей об этих людях

Карточные короли и дамы?!

Паровоз упруго двинул поршнем,

Поезд вдаль умчался с полустанка.

И одна осталась где-то в прошлом

Смуглая красивая цыганка...

ПЕРЕД ПЛАВАНЬЕМ

С малых лет нас манят заморские

Знаменитые чудеса,

И пьянят нас глаза матросские,

Солнцем высвеченные глаза.

Где-то в кегли играет Балтика,

Где-то чайки визжат в порту,

Где-то ждет нас фрегат «Романтика»

С приключеньями на борту.

Надоели слова банальные.

Мореходам они на что?

Впереди — острова банановые

И двенадцатибалльный шторм.

Там, в пути, облака грозовые

Альбатросы кроят крылом,

В кабачках боцмана фартовые

Пьют романтику, точно ром.

И пока в настоящем плаванье

В жизни не был ни разу сам, —

Снятся лишь голубые гавани,

Снятся алые паруса...

А простой матрос, что, пошатываясь,

Возвращается в отчий край.

Он похож на вагоновожатого,

Что доставил в парк свой трамвай.

На губах его — вкус Атлантики,

Ветер мужества всех широт.

Никакой «голубой романтики»!

Будни моря.

Соленый пот.

ПИСЬМО С КОРАБЛЯ