Лебеди в Москве (сборник)

Светлане.

Как Садко над Ильмень-озером,

Я всегда любил мечтать:

Натянуть бы парус розовый,

В синий Веденец умчать!

Вот сбылось... По морю плаваю,

Наглядеться не могу.

Ты, любимая, Любавою

Ждешь на белом берегу.

Волны тихо бьют ладошками,

Вьется ладаном туман.

Что тебе, моя хорошая,

Привезти из дальних стран?

Фонари торят над Варною.

Словно бусы — фонари,

Я могу тебе янтарное

Ожерелье подарить.

Я тебе в стамбульской лавочке

Серьги дивные куплю,

Чтоб под цвет глазам русалочьим,

Вслед глядевшим кораблю...

Только это все — ненужное.

А купить не знаю где

Звезды, желтые, жемчужные,

Отраженные в воде.

Я могу найти заморскую

Дорогую бирюзу.

Только как же синь босфорскую

С ней на память привезу?

И совсем уже, наверное,

Довезти я не смогу

Ветер моря Средиземного,

Маяки на берегу...

В СТАМБУЛЕ

Как я друзьям расскажу о Босфоре,

Тем, кто не видел Босфор?

Шелком и фосфором искрится море,

Храмы спускаются с гор...

Город Стамбул — лучезарный, и мрачный,

Пестрый, как будто фазан:

Дым от кальянов, мечети и мачты,

Тесный, гортанный базар.

Все в этом городе необычайно.

В чайках любой минарет,

Зелень в глазах у смуглявых турчанок.

Прян аромат сигарет.

Все перемешано: флаги, фелюги,

Фески, кувшины в руках;

Бывшие бойкие башибузуки

Ходят в прямых пиджаках.

Блещут рекламами бары и клубы

И обещают вам,

Будто бы слаще рахат-лукума.

Губы доступных дам.

А на прилавках — янтарь винограда,

Перья рыбьих хвостов,

А над заливом звенит Галата

В пряжках ночных мостов.

Мне бы полазить по узким лавчонкам,

Средь золотой чепухи.

Мне почитать бы турецким девчонкам

Русские наши стихи.

Но раздается гудок теплоходный,

Срок возвращаться домой.

Лайнер уходит моряцкой походкой.

Тает Стамбул за кормой.

И замечаю я в дымке прибрежной;

Кто-то за шторкой не спит,

На уходящий корабль белоснежный

С завистью кто-то глядит.

Стамбул.

КУРИЛЬЩИКИ ГАШИША

В стамбульских темных нишах,

Мрачны, как страшный суд,

Курильщики гашиша

Кальянный дым сосут.

Как зелены их лица...

Но так занятно мне:

Что им, несчастным, снится

В их экстатичном сне?

Что в этих клубах дыма!

Какой сюрреализм?

Кому необходимо

Забыть земную жизнь?

Им, жаждущим блаженства,

Я б всем глаза протер:

Взгляните, как божествен

Барашковый Босфор!

В каком очаровании

Все берега кругом,

И как белеют чайки

Над белым кораблем!

Мерцанье звезд окрестных

В стамбульской вышине

Светлей алмазов Креза

В измирском кувшине!

Нежней, чем ветер сада,

Турчанок голоса,

Пьянее винограда

Их светлые глаза!

Я, сын Страны Советов,

Готов признать, что нет

Стройнее минаретов

Мечети Баязет.

Но здесь никто не знает

Цены краям своим,

И все вам застилает

Кальянный горький дым.

СТАМБУЛЬСКИЙ ШАРМАНЩИК

В Стамбуле, рядом с тротуаром,

Шарманщик музыку вертел,

А я а наш город, старый-старый,

Мечтою вдруг перелетел...

У нас давно там нет шарманок...

А здесь, собрав вокруг толпу,

Шарманщик голосом шаманным

Пел и предсказывал судьбу.

Мотив, пронзительный и тонкий,

Меня томил и волновал,

И вновь я был босым мальчонкой

И мир впервые узнавал.

И все — как раньше, все — как раньше:

С трудом, не покладая рук,

Шарманщик, горестный обманщик,

Вертел один, и тот же звук.

Визжала дряхлая шарманка

О том, чего не увидать,

И обещала обезьянка

Судьбу,

Которой не бывать!..

В ГОЛУБОЙ МЕЧЕТИ

Над Стамбулом — золотые тучи.

Флаги кораблей из разных стран,

А в мечетях молодые турки,

Сев на корточки, зубрят Коран.

Ходим мы по Голубой мечети,

Турки за туристками следят,

И глаза их, черные, как черти,

Сохнуть над Кораном не хотят.

Жаль парней! Ведь вот какая косность...

Здорово подвел их Магомет!

Мы уже ракеты водим в космос,

А у них — мечеть да минарет.

С виду минареты, как ракеты,

С виду тоже целятся в Луну.

А на самом деле минареты

Стерегут в Стамбуле старину.

ПИРАТЫ

Мы на восток идем по Дарданеллам,

Турецкий берег видится во мгле.

Сверкает лак на белоснежно-белом

На нашем, невоенном корабле.

Вскипают пены белью сугробы.

След от винта курчавится каймой,

Узорной копией фигурных скобок

Лениво чайки вьются над кормой...

И вдруг над синей гладью ослепительной,

Стремительно буравя вышину,

Три скользких реактивных истребителя

Внезапно рассекают тишину.

Они заносят крылья в развороте

И снова, волоча растущий гром,

Заносчиво, на бреющем полете,

Проносятся над нашим кораблем.

Им хочется, чтоб всем нам стало страшно,

А мы на них не очень-то глядим:

Читаем, спорим иль колотим в шашки,

Иль, например, за чайками следим...

Я не хочу хвалиться: кто храбрее?

Но что нам этот бреющий полет?!

Мы, если надо, сами так «побреем»,

Что и аллах костей не соберет!

Горит на мачте алый флаг Советов,

Спокойно смотрит Родина на нас.

И наша реактивная ракета

С предельной точностью идет на Марс.

ВОСПОМИНАНИЕ О ЕГИПТЕ

Не скоро даль Ливийских гор

Московский снег засыпет:

Как опытный гипнотизер,

Мной завладел Египет.

Казалось бы: ну что пески,

Где вечный зной не стынет?

Откуда ж этот зов тоски,

Звучащий из пустыни?

Иль это Нил меня зовет

Через поля полмира?

Иль милый наш экскурсовод —

Студентка из Каира?

Хоть мало дружеских речей

Мы с ней связать сумели.

Черней египетских ночей