Царь Дмитрий - самозванец

вестные из них — Бутурлины и Борисовы. Не избежал кары опричный архиепископ Леонид. Суд приговорил его к смерти, но Симеон его помиловал вечным заточением. Казнили окольничего князя Бориса Тулупова с братьями Владимиром, Андреем и Никитой. Та же судьба постигла Умных-Колыче-вых, которых за все страдания, на род Колычевых выпавшие, ко двору приблизили, Василия на место самого Малюты Скуратова назначили, а Федору боярский чин дали. Казнили и зловредного Елисея Бомелия, носителя многих тайн царских, который вдруг решился бежать из державы Русской. Перехватили его под Псковом, доставили в Москву и зажарили на огромном вертеле.

Кто есть истинный царь на Руси, понимали и владыки иноземные. Император германский Максимилиан, уже принимавший участие в выборах короля польского и вновь на польский престол нацелившийся, в грамоте тайной предложил царю Иоанну разделить королевство Польское и Литовское, ему — корону польскую, нам же — великое княжество Литовское с Киевом и Волынью в придачу. Выставлял Максимилиан и тот довод, что Польша — страна католическая и короля православного не примет. Царь Иоанн это предложение отверг, не оставив своего желания посадить на престол польский царевича Ивана, хотя в переговорах с послами польскими проявлял прежнюю неуступчивость.

[1576 г.]

Так, несмотря на стремления обоюдные и условия благоприятные, дело с избранием Ивана на престол польский сорвалось. Польский сейм ждал, что государь Московский обратится к нему с просьбой избрать сына его на польский престол, а царь Иоанн делать этого не желал, полагая, что невместно царю Московскому обращаться к каким-то панам, писать он мог только равному. Так что Иоанн, в свою очередь, ждал, что сейм сначала изберет царевича Ивана, а потом будет бить ему челом, чтобы он дал на то свое согласие. Пожалел Ио-2щн и денег для подарков шляхте, но тут не жадность взыграла, а гордость. Другим камнем преткновения было непременное

требование царя Иоанна, чтобы вслед за королем Иваном властвовал его будущий сын, причем по праву наследования, а не избрания, если же у Ивана не останется мужских потомков, то будущий король будет избран из русского царского рода, чтобы обеспечить неразделимость Руси, Польши и Литвы во веки веков.

Переговоры шли уже более полутора лет. Истомившись без верховного правителя, вельможи польские постановили избрать королем старого императора Максимилиана. Шляхта же устремила свои взоры на безвестного воеводу семиградского Стефана Батория. В его пользу говорило и то, что он обязался взять в жены принцессу Анну, сестру покойного короля Сигизмунда-Августа, так продолжив линию Ягеллонов на престоле польском. После короткой междоусобной схватки Стефан Баторий утвердился на троне.

Пришла пора и царю Иоанну прекратить свою затянувшуюся игру. Царь Симеон был отставлен, за «труды царские» ему было пожаловано княжество Боровское и Тверское, царь же Иоанн вновь венчался на царство. Новое царствование было на удивление милосердным, во все оставшиеся восемь лет не было казней, даже опалы были редки и недолги.

Смирив душегубство, царь Иоанн не смог сдержать своего сластолюбия. Не раз хвастался он прилюдно, что растлил за свою жизнь тысячу дев, детей же своих незаконных он душил, ссылаясь на церковные установления. Вот и вновь воцарясь в Москве, Иоанн взял за себя юную девицу Анну Васильчикову. Церковного венчания быть не могло, но свадьбу отгуляли с обычным для царя Иоанна размахом. Впрочем, и года не прошло, как молодая жена была отправлена в монастырь вместе с богатым вкладом.

После этого царь Иоанн вновь обратился к делам внешним. Швеция, не смирившаяся с недавним поражением, продолжала строить нам козни в Кареле и в Эстляндии. Необходимо было довершить дело договором мирным, честным и желательно вечным. Царь Иоанн призвал послов шведских и объявил им условия заключения мира, нарочно завышенные: король шведский Иоанн, женатый на той самой польской

принцессе Екатерине, к которой в свое время сватался царь Иоанн, должен был заплатить десять тысяч ефимков за оскорбление послов наших во время свержения короля Эрика, уступить нам всю Эстляндию и серебряные рудники в земле Финской, заключить с царем союз против всех ближайших соседей, а в случае войны давать ему тысячу конных и пятьсот пеших ратников, наконец, король должен был именовать в своих грамотах царя Московского Властителем Швеции и прислать в Москву свой герб для изображения оного на печати царской.

Король Иоанн воспринял слова эти как вызов и вознамерился двинуть вперед свои полки. Но царь Иоанн опередил его, взяв с собой семь тысяч детей боярских, восемь тысяч стрельцов и казаков, да четыре тысячи татар, он вторгся в Эстляндию. Города Леаль, Лоде, Фикель, Гаспаль сдались без сопротивления, Падис закрыл было ворота, но после месяца блокады покаянно распахнул их, Ревель же царь Иоанн оставил в стороне за отсутствием пушек. Король шведский запросил мира, царь Иоанн ответил ему письмом ругательным, часть которого сохранилась в архивах царских: «...Польские королевны бывали и за конюхами. Спроси у нее, коли сам не знаешь, кто был Войдило при Ягайле? Не дорог мне и король Эрик, смешно думать, чтобы я мыслил возвратить ему престол, для коего ни он, ни ты не родился. Скажи, чей сын отец твой? Как звали вашего деда? Пришли нам свою родословную, уличи нас в заблуждении, ибо мы доселе уверены, что вы крестьянского племени. О каких таких древних королях свей-ских ты писал к нам в своей грамоте? Был у вас один король Магнус, да и тот самозванец, ибо ему надлежало бы именоваться князем из рук наших. Мы хотели иметь печать твою и титул Государя Шведского не даром, а за честь, кою ты у нас вымаливал: за честь сноситься прямо со мной, мимо наместников наших. Избирай любое: или имей дело с ними, как всегда бывало, или нам поддайся. Народ твой искони служил моим предкам, в старых летописях упоминается о варягах, кои находились в войске Самодержца Ярослава-Георгия, те варяги были свей, сиречь его подданные. Ты писал, что мы употреб-—^{ГЕНРИХ эрлих}

ляем печать Римского Царства, какую же еще печать употреблять нам, если она и есть наша собственная, прародительская. Ибо происходим мы от Августа-кесаря...» Несмотря на это, мир был заключен.

Затем направился царь Иоанн в Курляндию, под польской властью тогда находившуюся Ригу, как и Ревель недавно, стороной обошел, но многие другие городки и замки посещением своим почтил. Нагрянув же нежданно в Вольмар, захватил там в плен гетмана литовского Александра Полубенского и множество знатных панов литовских. После этого все польские и литовские гарнизоны в Ливонии прекратили сопротивление.

Умиротворенный большой победой, царь Иоанн отпустил всех пленных на родину, одарив их знатно шубами, кубками и ковшами. Королю Баторию же велел передать на словах предложение мира вечного.

[1577 г.]

После усилий многолетних царь Иоанн добился вожделенной цели — покорив Ливонию, держава Русская получила выход к морю Северному. Но главные города портовые оставались в чужих руках, Рига — у поляков, Ревель — у шведов, нам же досталась Нарва да стоящий напротив нее Ивангород, который и так был русским от века. И купцы европейские, опасаясь корсаров польских, шведских и датских, отнюдь не спешили в Нарву с товарами, столь необходимыми державе Русской. Лишь купцы английские приплывали к нам, да и то выбирали для этого кружной путь через Студеное море.

Для укрепления связей с Англией решил царь Иоанн взять себе жену из земли английской, какую-нибудь из двоюродных племянниц королевы Елизаветы. В посредники в этом деле тонком выбрали одного из английских купцов, в державе нашей обретавшихся, Джерома Горсея, потому что царь Иоанн хотел до поры до времени сохранить дело в тайне, а пуще всего опасался умаления своего достоинства в случае возможного отказа. Посему призвали означенного Горсея, потолковали