От маминой звездочки в государственные преступницы (СИ)

- Какие знакомые реплики, такое чувство, что баба Нюра вместо тебя пришла, - сказала девушка, - Да много что я туда добавила, и траву, и порошок развела.

София уточнила, что именно она приняла.

- А идиотка я давно. Еще с такого момента, когда решила прятаться в августе в Смольном. Так что это тоже не новость, - с трудом произнесла София.

София пришла в себя в лазарете.

“Сейчас с Геннадием объясняться придется, вообще бы этого не хотелось”, - подумала София.

Девушка честно приняла все, что ей давали и единственное, о чем думала, так это о том, беременная она до сих пор или уже нет?

Девушка слушала Эмилиану и параллельно думала:

“Ну вот, сейчас Эми рассказывает мне, насколько я неправа, потом Геннадий начнет, потом, если слухи до Пуф дойдут, она придет. Ну, может быть, Пуф не придет, посчитает, что ко мне приходить необязательно…”

- Лучше мне, Эми, - ответила София, - Спасибо тебе, вовремя помогла. Геннадий Григорьевич, вам тоже спасибо, - сказала девушка доктору, который стоял чуть в отдалении, - А что мне было делать, если другие способы недоступны?

Услышав, что ей вообще ничего нельзя, потому что организм ослаблен, девушка вдруг задумалась:

- Раз так, то где гарантия, что я при родах не помру? Организм ослаблен, а осталось уже не так много времени. Сама понимаешь, от учебы в Смольном здоровье не восстанавливается, а куда-нибудь меня никто отсюда не выпустит. А так, да, раз ребеночек так за жизнь цепляется, делать нечего, не мне это решать. Не надо было с жандармами себе ничего такого позволять, да и с ним, - девушка показала на доктора, - Тоже можно было только чаи гонять.

София еще раз задумалась, а потом добавила:

- Эми, ты же сама нездорова. По тебе видно. Легла бы в лазарет, полечилась бы хоть. На уроки бы не ходила. А то посмотришь на тебя, прямо страшно становится. То жандармы в участке признание выбить пытались, то Анютка не так давно решила эстафету подхватить. А так подлечилась бы хоть немного.

Выпив чай, София начала засыпать.

- Да, ты права, Эми, будь что будет, не буду задумываться о будущем. А то плохо от этих мыслей становится, - сказала девушка.

София проснулась через пару часов. С трудом открыв глаза, девушка увидела, что к ней подходит доктор.

- Софья, ну неужели ты не поняла, что тебе нельзя было? И нездорова, и вообще, опоздай я на полчаса, ты бы уже не проснулась.

- Начнем с того, что ты мне ничего этого не объяснил, - сказала София, - Ты что говорил? Что Пуф сдашь, если я не умолкну, и чтобы я думала, что мне дальше делать.

- Соня, а Пуф все равно рассказать придется. Потому что тебе надо будет хоть несколько дней здесь полежать, отдохнуть, сил набраться, да и вообще, понаблюдать за твоим состоянием. Хотя… Вашей классной даме такие подробности знать необязательно. Можно просто сказать, что ты нездорова.

- Делай как хочешь, мне все равно. Можешь и все от начала до конца Анютке рассказать. Вряд ли отчислит, но мало ли, надежда умирает последней.

- Ладно, не задумывайся об этом, скажу, что тебе просто сильно плохо было, - ответил Геннадий и обратился к медицинской сестре, - Мадемуазель, передайте мадемуазель Елагиной, что больная проснулась, она просила, чтобы ей об этом сообщили.

Вскоре София увидела, что к ней пришла Эми.

- Как самочувствие? - спросила она.

- Среднее, если не сказать, что плохое. В голове шумит, слабость, живот тянет… В общем, лежу и думаю, а может, повезет все-таки? Не зря траванулась? - ответила девушка, - А срок и я могу сказать практически точно - 6-7 недель. Потому что и с доктором, и с жандармами все было практически в одно время, в середине октября. Да понятно, что теперь, как из лазарета выйду, и с курением завязать придется, и с алкоголем, и с волнениями, насколько это будет возможно. Да не смеши ты меня, у плиты она встанет, хорошо кухарка ко мне относится, всегда помогала, а с тех пор, как Анютка постаралась и я питаться стала отдельно от остальных, на кухне, вообще чуть ли ни персонально мне готовит. Жалеет, наверное, что я вынуждена питаться отдельно от остальных. А мне, честно говоря, и легче от этого, даже больше нравится.

Девушка согласна кивнула:

- Хорошо, договорились, если что - сразу тебе сообщу. Надеюсь, твои страхи не подтвердятся, потому что в прошлый раз у меня все гораздо хуже протекало, с обмороками, с сильным токсикозом, а сейчас вроде бы все более-менее нормально.

Услышав реплику о том, что положение нужно сохранять в тайне, София сказала:

- Эми, а вот тут ты опоздала. Анютка знает о моем положении. Я ей это рассказала в надежде на то, что она меня отчислит. Но не получилось. Сначала не поверила, а после того, как Геннадий меня осмотрел и подтвердил все, изумилась, конечно, но все равно сказала, что учиться я буду столько, сколько положено и об отчислении не может быть и речи. Приказ свыше был. Можно подумать, я не знаю, - усмехнулась девушка, - И на Север меня жандармы забирать отказались, говорят, сиди здесь, учись, не положено раньше срока уезжать куда-то. Так что все против меня. Ни выкидыша, ни исключения.

София вздохнула.

- Пойти потанцевать, что ли? - сказала она и торопливо добавила, - Да шучу я, шучу, будь что будет… Было бы чему завидовать, Эми, ты хотя бы всех своих мужчин по именам знаешь. А я у того жандарма даже имя не спросила, не интересно было…

День близился к вечеру. И, хотя для Софии перестало иметь значение время, девушка снова заснула. Но на этот раз ее сон длился недолго. Вдали девушка услышала весьма знакомую походку и поняла, что в лазарет на этот раз идет мадам Пуф. Так как разговаривать Софии ни с кем не хотелось, девушка решила притвориться спящей.

Вскоре мадам Пуф с доктором ушли за ширму, что позволило Софии расслабиться и прислушаться к разговору.

«Вот дурак этот Геннадий, все рассказал… Прямо от начала и до конца, начиная с того момента, как я еще тогда просила его посодействовать в моей проблеме», - подумала София, - «Ну и ладно, рассказал – мне же лучше. Выкручиваться не придется».

Дальнейшие события мало интересовали девушку и она заснула.

Прошло несколько дней. София узнала, что в лазарете она будет находиться до начала декабря, раньше ее никто оттуда не выпустит. С одной стороны, девушку это вполне устраивало, однако, София расстраивалась от того, что практически все время она была одна. Отношения с Геннадием все больше переходили в разряд дружеских, что и радовало девушку, и огорчало ее.

«С Геннадием – это не чувства были, а так, порыв», - думала она, - «Да и вообще, будущего у нас нет, так что и надеяться не на что».

Случайно София узнала от медицинской сестры, что Геннадий планирует вскоре жениться. Девушка решила поговорить с ним об этом.

- Знаешь, Геннадий, я тебе хотела сказать… - София умолкла, - В общем, хорошо, что ты жениться решил. У нас с тобой будущего не было бы, так, наверное, оба в какой-то момент встретились, приятно провели время и расстались. А так я все равно бы на Север поехала после института.

Геннадий согласился с такими утверждениями, а девушка решила, что отчество у этого ребенка будет дедушкино – все равно, уже не выяснить, кто именно отец.

«Эми говорила, начнет ребеночек толкаться – сразу чувства хоть какие-то к нему появятся», - подумала София, - «Не знаю, не знаю… Вот правда, кто малютку воспитывать будет то? Ну не могу я его или ее в приют отдать, а с собой забирать - тоже вариант не лучший… То, что Бирюковы вряд ли заберут – это я уверена, тяжело им уже будет.»

София лежала и скучала. Девушке очень не рекомендовалось вставать, и она честно выполняла предписания врача.

«Буду носить, сколько положено», - улыбнувшись, повторила София слова Эми, - «Как же скучно… Казалось бы, в «дортуаре» я тоже одна, но там хотя бы веселее. Можно к девочкам сходить».