От маминой звездочки в государственные преступницы (СИ)

- Да ничего страшного, я понимаю, почему вы так думаете, - ответила София, - Не волнуйтесь, у меня здесь условия еще похуже, чем в Петропавловке. Начальница с классной дамой постарались, даже отдельную комнату мне определили. Чтобы на остальных девочек плохо не влияла.

Поговорив еще немного, Георгий Сергеевич ушел. А на душе девушки стало еще тоскливее, она захотела к своим детям и начала думать, когда бы можно было к ним сбежать.

Наступили выходные, которые не принесли Софии никакой радости. Девица скучала, слонялась по коридорам, а большую часть времени проводила в лазарете у Геннадия. Чтобы снизить подозрения, всем она говорила, что хочет научиться основам профессии сестры милосердия и поэтому старается чаще быть в лазарете.

- Геннадий, а ты уверен, что та самая Американская мануфактура дает стопроцентную гарантию? – осторожно начала разговор София.

- Ну сто процентов не может дать никто, но девяносто девять – вполне возможно. А к чему ты это спрашиваешь?

- Понимаешь, тут у меня сомнения некоторые возникли… Хотя ладно, не будем об этом.

- Нет, Сонечка, раз начала – говори все до конца. Какие сомнения? Регулы пропали?

- Да, - сказала София и опустила глаза. Потом подумала с минуту и добавила, - Знаешь, я хочу быть честной с тобой до конца. Тут один случай был…

С этими словами София рассказала эпизод в полиции и то, что ей предложил Сергей.

- Ты уж прости, но другого выхода у меня не было. А теперь обращаюсь к тебе как к доктору: может, травку дашь? Чтобы выпил – и все. Ну сам понимаешь.

- Соня, вероятно, ты с ума сошла. Откуда такие травки в институте благородных девиц? Это какое-то средневековое варварство, травки пить. А потом от кровотечения умереть нет желания?

- Хорошо, я все поняла. Слушай, ты же врач, вас в институте учили много чему, ты грамотнее бабок… - девушка замялась и умолкла.

- Спасибо на этом, - пошутил Геннадий, - Так что же ты молчишь, говори. А то я спать ночь не буду, догадки придумывая.

- Слушай, если бабка может маленько подшаманить и решить мою проблему, то я прошу тебя как дипломированного доктора, помоги мне. Ну ты понимаешь, можно же не обязательно травку пить, а другие способы есть.

- София Львовна, вы умолкайте, иначе я ваши рассуждения классной даме поведаю, пусть работу с вами проведет о недопустимости таких речей. Ваша задача сейчас – думать, как вы будете свое положение скрывать и что с ребенком по окончании института делать будете, с собой его в ссылку брать, или новых родителей искать, а не всякой ересью страдать. Кажется, у вас скоро ужин, возвращайтесь в дортуар.

- Какие новые родители? – сказала София, - Бирюковым третьего младенца воспитывать уже тяжело будет, а вы, Геннадий Григорьевич, как я поняла, тоже не горите желанием взять на воспитание ребенка, у которого отец неизвестен. Поэтому придется с собой брать, за тридевять земель от нормальной жизни. Ладно, не буду вас задерживать, пойду в дортуар.

После ужина София снова пришла в лазарет.

- Что-то произошло, мадемуазель Собольникова? – спросил ее доктор, - Вам нездоровится?

- Геннадий, ты не сердись, я все поняла. Всё, все неправильные мысли из головы выброшены, тема закрыта навсегда. В конце концов, ребенка Бирюковым подброшу или матери Алексея. Пожалуйста, не обижайся на меня.

- Хорошо, больше не будем вспоминать об этом. А насчет ребенка – не волнуйся, что-нибудь придумаем. У тебя какие планы на жизнь после института?

- Честно говоря, никаких. Потому что не от меня все зависеть будет. Наверное, в ссылку на Север поеду. Или сбегу, но тогда ясно дело, что в Москве оставаться будет нельзя, надо куда-нибудь уезжать. Только бежать за границу, наверное, это самый лучший вариант.

- Со временем, что-нибудь выяснится. Ты, главное, не волнуйся.

- Надеюсь. Ладно, уже поздно, пойду в дортуар, пока наша баба Нюра меня не хватилась.

Однако, сразу после разговора с Геннадием, в голову Софии пришла небанальная идея – рассказать мадам Пуф, что она в положении.

«Может быть, хотя бы это заставит ее накапать мадам Елизавете на мозги и меня наконец-то отчислят», - подумала София.

Слегка поколебавшись, София постучала в дверь мадам Пуф.

- Разрешите, мадам, - сказала София и сделала книксен, - Мадам, я хотела сказать, что я беременна, поэтому прошу меня отчислить из института. Я думаю, мое аморальное поведение не может служить хорошим примером остальным девочкам и мне не место среди благородных девиц.

София замолчала в ожидании реакции классной дамы, которая явно была в шоке от этой новости.

Однако реакция мадам Пуф удивила Софию – та совершенно не поверила девушке:

- И как не стыдно Вам, mademoiselle, так открыто и нагло лгать мне прямо в глаза? Ви считайт, что я слепа и ничего не вижу? Прекратите наговаривайт на себя. Вы покинете это здание как только окончите обучение, как того требует приказ, и ни минутой ранее!

- Не верите, мадам? Хорошо, я прямо сейчас пойду в лазарет, и пусть доктор подтвердит мои слова, - сказала девушка.

В лазарете София обратилась к Геннадию:

- Добрый вечер, - сказала она и сделала книксен, - Господин доктор, я очень прошу вас осмотреть меня и подтвердить, что я действительно беременна, а то классная дама мне отказывается верить на слово.

У Геннадия полезли глаза на лоб от такого заявления.

- Что на этот раз ты устроила? – шепотом спросил он Софию.

- Исключения добиваюсь, - так же шепотом ответила она.

- Совсем на голову больная, - услышала девушка в ответ.

Однако спустя некоторое время он подтвердил слова девушки.

- Да, действительно, мадемуазель Собольникова в положении.

- Что я вам и говорила, да, я в положении и прошу отчислить меня отсюда по этой причине, - сказала ободренная София.

Однако буквально через несколько дней София начала сомневаться в правильности своего поступка.

«Ну не хочу я этого ребенка, так не должно было быть, это какая-то ошибка», - подумала девушка. Решив, что все религиозные предрассудки на тему «грешно – не грешно» надо отбросить, София решилась. Девушка с трудом нашла нужные вещества, смешала их и, отбросив последние колебания, выпила полученную смесь.

«Когда начнутся схватки, Эми позову, попрошу помочь», - подумала девушка.

Однако желаемый результат никак не наступал. Да и София мало понимала в медицине, поэтому не знала, что от того, что она приняла, преждевременные роды уж точно не начнутся. Девушка сидела, ждала, однако, не чувствовала совершенно ничего. Чуть позже Софии стало плохо, начала кружиться голова, темнеть в глазах, не переставала проявляться тошнота.

«Что-то пошло не так», - подумала София, подошла к Эмилиане и тихо сказала ей:

- Прошу как сестру милосердия, проконсультируй. К Геннадию, доктору нашему, стыдно с таким идти.

Выйдя в коридор, София сказала:

- Этого ребенка я совершенно не хотела. Не знаю, кто отец, то ли Геннадий, к которому у меня чувств толком нет, просто, приятно с ним общаться, но не более того, то ли кто-то из жандармов, что было бы еще хуже. Да, этой осенью я много мужчин перебрала, с этим уже ничего не поделать. В общем, я один раствор приняла, однако, вместо преждевременных родов что-то мне плохо. Тошнит, голова болит, в глазах все плывет, даже тебя почти не вижу. Сама понимаешь, выйти живой и полуздоровой из Петропавловки, а потом умереть в Смольном, это обидно. Тебе виднее, что сейчас делать. Но в лазарет не надо, все то же самое рассказывать Геннадию я просто не вынесу.

София опустилась на лавочку, больше не было сил стоять. Буквально через пару минут глаза девушки непроизвольно закрылись, и она упала на пол.

25 ноября.

— Соня! Ты совсем уже полоумная стала. Быстро, сейчас же, говори,что ты в этот раствор добавила?!Идиотка! - сквозь пелену в глазах и шум в ушах услышала София.