Семья Берг

Павел рассмеялся:

— Откуда ты знаешь, как селедку делают по-еврейски?

— Как откуда? От евреев, конечно. Я считаю, что под водку это самая лучшая закуска. Ну а потом будем есть шашлыки по-карски и цыплят табака.

Сделав заказ, Тухачевский наклонился к Павлу и шепнул на ухо:

— Это я у него, у хозяина, научился такому изобилию. Он всегда широко принимает. Здорово, а?

Когда уставили стол так, что он чуть ли не ломился под тяжестью блюд, Павел толкнул ногой под столом Марию и незаметно кивнул на изобилие изысканных кушаний и лучшие вина. Она поняла — он напоминал ей бедность русских деревень на всем их пути на поезде, и тоже едва заметно ему кивнула.

Весь вечер Тухачевский по русско-грузинскому обычаю произносил тосты в честь гостей, остроумно и весело характеризовал каждого. Сначала был общий тост за женщин за столом, за их красоту.

— Друзья мои, мы осчастливлены присутствием трех прекрасных дам — Валерии, Суламифи и Марии. Я поднимаю этот бокал за их красоту, за их таланты, за их индивидуальность. Мужчины, за женщин нам полагается пить стоя и до дна.

Потом пили за каждую женщину отдельно, за артистов-мужчин. Наконец дошла очередь до Павла:

— Я хочу предложить тост за Павла Берга и его очаровательную молодую жену Марию. Они в первый раз приехали на Черное море, это как бы их медовый месяц. Пожелаем им долгих совместных лет счастья и согласия. Имя Павла Берга как автора статьи «Два еврея» стало известно только недавно. Статья замечательная, и уверяю вас, что скоро мы будем читать его новые вещи. Павел — профессор истории, я уверен, что будут и книги по истории. Я знаю Павла с 1922 года, он был командиром в коннице Буденного, мы бок о бок сражались с белополяками. В боях он был настоящий богатырь, его даже прозвали «Алеша Попович», по имени одного из трех богатырей. Присмотритесь — он действительно похож на того Алешу. Но я хочу сказать еще другое: Павел вырос в еврейском гетто, стал русским революционером, превратился в русского богатыря, а теперь известен как русский писатель и ученый. И его жена Мария, будущий русский доктор, тоже дочь революционера, студента-еврея. Вот за столом сидят Суламифь и Асаф Мессерер, первая танцевальная пара русского балета. А кто они по происхождению? Дети зубного доктора, еврея из Москвы, Михаила Борисовича Мессерера. Его семья дала нам много русских артистов: одна дочь, Рахиль, — актриса кино, другой сын, Азарий, — артист Художественного театра. Вот, дорогие друзья, какие возможности для развития талантов дала революция. Мы с Павлом защищали революцию, сражались за нее. И вот мы видим великий прогресс в нашем новом обществе. Итак — за Павла с Марией, их будущих детей и будущие успехи в русской культуре.

Потом Тухачевский поочередно приглашал Марию и Барсову танцевать, а когда пригласил Суламифь, стал комично извиняться, что не умеет танцевать классический балет. Все пили много, Мария впервые видела Павла опьяневшим, у нее самой тоже кружилась голова. Барсова уговаривала Тухачевского прочитать стихи:

— Вы не знаете, Михаил Николаевич ведь прекрасный чтец. Если бы он не был таким знаменитым полководцем, то стал бы знаменитым чтецом.

Тухачевский смущенно отказывался:

— Ну какой я чтец! — потом согласился: — Я прочитаю вам стихи Есенина:

Он с таким накалом чувства прочитал последнее четверостишие, что у всех невольно навернулись слезы. Аплодировали все, включая официантов и людей за столами рядом, — оказалось, весь зал слушал знаменитого командарма.

Весь вечер на эстраде ресторана выступал грузинский ансамбль, певцы пели популярные грузинские песни, а потом вдруг раздались дикий свист и гиканье, на эстраду выскочили танцоры и оркестр заиграл лезгинку. Через несколько тактов Тухачевский вытащил на эстраду Суламифь и Асафа, вышел сам и они втроем присоединились к выступавшим. Он танцевал так задорно, а профессиональные танцоры Мессереры — так хорошо, что Мария не выдержала и тоже пошла с ними танцевать.

Это был коронный номер всего вечера: и публика, и сами выступавшие долго и шумно аплодировали всем и друг другу.

Тухачевский сначала отправил гостей-артистов в гостиницу, а сам еще продолжал пить коньяк и беседовать с Павлом и Марией.

— Желаю вам, ребята, большого, большого счастья. Вы его заслужили.

— И тебе, Миша, желаем большого, большого успеха. Ты его тоже заслужил.

— Спасибо, Паша. Я тебе говорил и еще раз скажу: Красная армия — это вся моя жизнь.

Он привез их в санаторий и сердечно попрощался, расцеловавшись с обоими. Когда они остались в комнате одни, Мария с восторгом сказала:

— Какой замечательный человек, этот Миша Тухачевский.

— Да, замечательный. У него трудная миссия. Будем надеется, что он сумеет победить, как побеждал прежде, — откликнулся Павел, вздохнув.

Мария не поняла, что он имел в виду, но не спрашивала, ей хотелось спать.

Вскоре они вернулись в Москву. Влюбленная пара потрудилась, кажется, на славу, потому что через несколько дней Мария, потупив глаза, тихо сказала:

— Я беременна.

30. Рождение Лили Берг

27 июля 1932 года родилась дочь Марии и Павла — Лиля Берг.

Накануне днем Мария почувствовала схватки, а Павел был на работе. Она попросила свою мать проводить ее в ближайший роддом — родильный дом имени Крупской на площади Белорусского вокзала. Павлу позвонили на работу уже к вечеру:

— Ваша жена рожает.

Он поспешил в роддом, пробился к главному врачу Борису Шульману:

— Товарищ главврач, у вас моя жена, она рожает.

— Как ее фамилия?

— Берг, Мария Берг.

Высокий военный, орденоносец, Павел всегда производил на всех впечатление, и доктору Шульману хотелось ему помочь, он вышел, справился у дежурного, вернулся:

— Волноваться нечего, она уже в родильной комнате.

Как многие мужья во время первых родов их жен, Павел растерялся и запаниковал, он хотел узнать побольше, но не в состоянии был толково спросить, даже не знал, что говорить:

— Уже в родильной?.. Как же это?..

— Все роженицы рожают в родильной комнате.

— А чувствует, как она себя чувствует?

— Пока все в порядке, обычные роды, пока без осложнений.

— Пока?.. А могут быть осложнения?..

— Мы стараемся их не допустить.

— А это… когда это будет?..

— Что — «это»?

— Ну это — ребенок же.

— Роды только начались, не раньше чем через пару часов.

— Так долго?!. Это ведь больно, наверное?

— Больно, но все женщины переносят.

— А мне… мне как ее увидеть?

— В родильную мы посетителей не пускаем, чтобы не занесли инфекцию.

— Какую инфекцию?.. Я ведь не больной.

— Вы не понимаете — все с улицы может быть опасно для роженицы и для ребенка.

— Так я же только на минутку. Ей-богу, я даже не коснусь ее.