Есиповский театр

л на смертном одре, но, кажется, нисколько не удивился появлению Каховской, вопрос его прозвучал вполне разумно и внятно:

- Чему обязан вашим визитом, сударыня?

Каховская решила не щадить умирающего.

- Петр Василич, - сказала она, - ты сейчас предстанешь перед судией вышним, а потому говори правду. едино лишь правду желаю от тебя слышать. Скажи: ЗАЧЕМ ТЫ УБИЛ ГРУНЮ МЕШКОВУ?

Глаза Есипова, уже померкшие, глядевшие чуть ли не с того света, вдруг яростно блеснули, и казалось, вылезут из орбит.

- Кто, кто, кто сказал? Откуда сие стало известно? - захрипел он, силясь подняться с подушек на локтях.

- Мне об этом сказала. о н а.

- Кто?

- Сама Груня.

Старый театрал рухнул на подушки, и казалось, что умер.

Но затем все тело Есипова содрогнулось в рыданиях.

- Я думал унести свой грех в могилу, но ты. вы и Груня. Ладно! Пусть так. Скажу все. мне уже ничего не страшно!

Есипов вдруг горячо заговорил о своей мучительной страсти к театру, разорившему его, он сознался, что Груня Мешкова, самая талантливая актриса на свете, была его последней усладой, он даже помышлял на старости лет жениться на ней.

- Это был драгоценный перл моей сцены и адамант души моей. Ничего не жалел для нее! - выхрипывал из себя умирающий. - Я сапожки ей добрые справил, я бусами ее одарил, а она.

Навзрыд плачущий Есипов вдруг стал метаться, речь делалась бессвязной, но Каховская все же понимала его. Оказывается, кто-то из лакеев наушничал барину, что Груня неверна ему, собираясь бежать в Москву с одним из крепостных же актеров. В один из вечеров Есипову нашептали, что убедиться в измене он сам может - ночью у нее свидание с любовником в самом конце липовой, аллеи. Есипов не стерпел, что крепостная актриса предпочла ему, дворянину, крепостного же актера, и действительно он в самом конце аллеи застал Груню Мешкову.

- Я так любил ее, я так не хотел этого.

- Разве она была не одна? - спросила Каховская.

- Одна, - сознался Есипов.

- Так что же?

- Но я уже не мог слышать никаких ее оправданий. А потом.

Умирающий замолк с открытыми глазами. Каховская напомнила:

- Так что же потом?

- Потом я своими же руками и закопал ее под клумбой в конце той же аллеи. Вот теперь знаете все. Прощайте.

"Затем с ним началась предсмертная агония. Каховская вскричала людей, и Есипов на ее же руках и скончался."

А далее что-то непонятное случилось с самой Александрой Федоровной. Всегда энергичная и бодрая женщина, экспансивная в разговорах и поступках, она разом поникла, быстро состарилась, неожиданно ее разбил паралич. Глаза, прежде столь ясные и выразительные, потускнели. Именно такой застал ее Н. И. Мамаев, навещавший Каховскую с матушкой, и рассказ о встрече Каховской с ночным привидением он слышал из ее же уст.

- Как все странно! - не переставала удивляться Александра Федоровна. Ехала я к братцу, ни о чем ином не думая, но гроза вынудила меня изменить путь. Порою кажется, само провидение заставило меня ночевать в