Есиповский театр

ки увлекала ее за собой в глубину садовой аллеи.

Наконец привидение остановилось, словно указывая цель пути, и. тут же исчезло. Александра Федоровна оставила на этом месте шандал с погасшей свечой, вернулась в есиповский дом, легла и сразу очень крепко уснула.

Конечно, юматовские крестьяне уже известились, что отчаянная барыня ночевала в доме Есипова, и, когда Каховская воспрянула ото сна, возле крыльца ее уже поджидал староста.

- Антипыч, - повелела ему Каховская, - скликай всех юматовских мужиков и баб даже с детишками, пусть и священник с причтом своим ко мне явится немедленно.

- А что случилось-то, хосподи?

- Сама не знаю. Но распорядись взять лопаты.

Большая толпа крестьян сопровождала ее вдоль того же пути, который она проделала ночью - следом за привидением. Детвора даже радовалась, мужики поглядывали с опаской, бабы чего-то пригорюнились, а старый попик часто восклицал:

- Молитесь, православные! С нами сила небесная.

Вот и этот шандал, оставленный ночью на земле.

- Копайте здесь, - указала Каховская.

Глубоко копать не пришлось. Людским взорам открылся полуистлевший скелет, козловые башмаки с бронзовыми застежками, нитка бус, обвивавшая ребра, уцелела нетленная русая коса.

- Груня! - раздался вопль из толпы.

Это узнала свою дочь старуха Мешкова - узнала по косе и по бусам, и тут все разом заговорили, что Груня-то Мешкова не бежала от актерской неволи, как не раз утверждал их барин, горюя, а вот же она. вот, вот, перед нами!

Каховская не выдержала - разрыдалась.

- Отец, - сказала она священнику, - вели собрать эти кости да погреби их по христианскому обряду, чтобы Груня более не блуждала по ночам, людей пугая, а я. я более не могу!

Отдохнувшие за ночь лошади уже были впряжены в карету, кучер еще раз подтянул упряжь, расправил в руках вожжи.

- Ну, барыня, так в Базяково едем? - спросил он.

- Нет, - отвечала Каховская, кладя слева от себя французский роман, а справа заряженный пистолет. - Мой братец обождет. Разворачивай лошадей обратно. мы едем в Казань!

Казанский дом П. В. Есипова располагался на углу Покровской улицы и Театральной площади (не знаю, как они сейчас называются). Лошади громко всхрапнули у подъезда, но никто из дома не выбежал, встречая, никто даже из окон не выглянул. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, где находились покои Есипова, Каховская - лицом к лицу - столкнулась со священником, который спускался вниз, неся "святые дары".

- Вы к нему? - многозначительно вопросил он женщину. - Так поспешите. Уже кончается.

- Как? - обомлела Каховская.

- А так. на все воля господня.

Александра Федоровна одним махом миновала последние ступени и, отодвинув врача, который не пускал ее далее, заявила:

- Не мешайте мне. Он еще не все сказал.

- Все сказал, все! - разом загалдели домашние лакеи. - Исповедь-то была, все сказал и уже отходит.

- Прочь от дверей. я сама его исповедую!

И, войдя, она двери за собой плотно затворила. Есипов лежал