Лашарела. Долгая ночь

петля, а под ней валялась опрокинутая скамья.

Лухуми бросился к дому, одним духом взбежал по ле¬

стнице.

На балконе, на широкой тахте покоилась его мать, та¬

кая маленькая, высохшая. Выражение боли и обиды за¬

стыло на ее строгом лице.

Лухуми подошел к тахте и как подкошенный упал

на колени. Он прижался головой к материнской груди и за¬

рыдал. Он плакал и стонал, словно влекомый на заклание

бык, безысходно, безнадежно, и женщины скорбно причи¬

тали, вторя ему. Мужчины отворачивались, не в силах

сдержать слез.

—

Уведите его, пусть придет в себя! — произнес кто-то

негромко.

219

—

Оставьте, пусть поплачет! Кого еще ему оплакивать,

кроме матери... Ни детей, ни родни, жену отняли, друзья

покинули!

Одна мать и была только у него, всю жизнь она отдала

ему и умерла, не вынеся его горя. В страданиях и муках

произвела Кетеван на свет божий сына. Без поддержки,

без помощи поставила его на ноги. Как радовалась она,

когда ему улыбнулось счастье и он завел свое хозяйство,

как любила и лелеяла его жену! Она безропотно переноси¬

ла все обиды. И за всю жизнь, полную страданий, она не

удостоилась даже благодати умереть на своей кровати, по-

человечески. В исступлении, в отчаянии и одиночестве,

всеми покинутая, покончила она с собой...

Соседи подняли Лухуми, отвели в сторону, стали успо¬

каивать, утешать, как могли.

Лухуми рукавом утирал слезы.

Жутко было смотреть на его обезображенное ранами и

горем лицо. Его усадили на скамью, окружили и рассказа¬

ли обо всем, что произошло.

Когда царь увез из дому Лилэ, Кетеван лежала больная.

Соседи ухаживали за ней, привели лекаря. Она поправи¬

лась, поднялась с постели и отправилась искать невестку.

Как говорится, обула железные лапти, взяла в руки же¬

лезный посох и дошла до царского дворца. Но ее не до¬

пустили к царю, не нашла она справедливости, ни с чем

вернулась домой и снова принялась за хозяйство, чтобы

не угас огонь в очаге сына. Тут пришла весть, что Лухуми

брошен в темницу, а эристави Бакур распустил слух, буд¬

то он изменил царю i отечеству и никогда больше не

вернется домой. Бакур и сам поверил в свою выдумку, за¬

брал себе виноградники Лухуми, а сегодня утром его

управляющий угнал к себе весь скот Мигриаули. Кетеваи

пыталась защитить добро сына, но все было напрасно...

Лухуми молча слушал. Дверь в гостиную была откры¬

та, и, когда он поднял голову, взгляд его скользнул по

оружию, красовавшемуся иа стене. На спускающемся со

стены ковре висели оленьи рога, кольчуга Лухуми, его

меч и щит, лук и колчан со стрелами. Лухуми задержал

иа них: взгляд. В мыслях его промелькнули разбойники

из Гомборского леса, и снова услышал он вопрос Карумы

Наскидашвили:

«Значит,

нужно было убить? Значит,

нуяшо было расправиться? Значит, нужно было ото¬

мстить?!»

220

—

Нужно было убигь... Нужно было расправиться, ото¬

мстить!..— чуть слышно проговорил Лухуми. Резким дви¬

жением он поднялся, выпрямился во весь свой богатырский

рост и мрачно усмехнулся.

Соседи молча переглянулись: тронулся, должно быть,

несчастный, и что тут удивительного!

Лухуми не спеша прошел в гостиную, снял со стены

боевые доспехи, неторопливо облачился в них и вышел на

балкон.

Соседи удивленно глядели на вооружившегося не ко

времени Лухуми.

Лухуми извлек из-за пазухи набитый деньгами кисет,

кинул его на скамью и обратился к соседям:

—

Нет сил у меня заниматься похоронами. Возьмите

эти деньги и устройте моей матери достойное погребение.

Коли она не удостоилась блаженной кончины, пусть уж

почиет достойно... Священника приведу я сам...

Лухуми медленно вышел, на лестнице ускорил шаг,

вскочил иа коня и с места пустил его вскачь.

Смеркалось, когда Лухуми подъехал к владениям эри¬

стави Бакура. Ярко освещенная усадьба еще издали пере¬

ливалась огнями. Звуки музыки и несен доносились из са¬

да. Лухуми спешился и неслышно приблизился к ограде.

Во дворе за богато накрытым столом сидели гости Бакура.

Лухуми приник к забору, затаив дыхание, и внимательно

все оглядел.

Бакур подал знак музыкантам, чтобы они перестали

играть, поднял большой рог с вином и начал длинную

речь.

Лухуми вспомнил тот день, когда он угощал у себя

царя. Эристави Бакур и тогда был тамадой и свои льсти¬

вые речи обращал к нему, как к хозяину дома, считая его

приближенным царя, заверял его в своей любви и предан¬

ности. А когда царь отвернулся от Лухуми и опозорил его,

эристави первым делом захватил его виноградники, угнал

скот.

Бакур кончил говорить и поднес рог к губам. Сидящие

за столом с восхищением следили за ним.

Еще и половины рога не было выпито, как под самый

кадык в запрокинутую шею Бакура вонзилась стрела. Рог

выпал из рук эристави.

22,1

Гости на миг оцепенели от ужаса и неожиданности, а

затем плач и крики разорвали ночную тишину.

Лухуми вскочил на коня и поскакал прямо к Гомбор-

скому лесу.

Долгое время убийство эристави Бакура оставалось для

всех тайной. Многие связывали это убийство с внезапным

появлением Лухуми и таким же внезапным его исчезнове¬

нием из села, но поскольку никто толком ничего не знал,

то догадки оставались догадками.

Вмешательство властей и расследование ни к чему не

привели. Однако очень скоро Лухуми снова объявился.

Теперь он стал грозить царедворцам. На похороны эриста¬

ви Бакура приехали многие знатные вельможи. Ночью в

дороге на них напали разбойники. В стычке двоих убили,

остальных обезоружили. Отобрали коней и, посрамленных

и опозоренных, отпустили пешими.

Придворные сразу же узнали среди напавших одно¬

глазого Лухуми. Всю страну облетел слух о том, что

Лухуми Мигриаули, бывший царский телохранитель,

стал разбойником.

Отряд Мигриаули становился все больше и сильнее.

Обездоленные бедняки, которых довели до отчаяния гос¬

пода, шли в горы искать защиты и правды, мстить за по¬

руганную честь.

Большую часть награбленного разбойники раздавали

беднякам, вдовам и сиротам. Они не скрывали своих на¬

мерений и почти никогда не нападали на усадьбы вель¬

мож без предупреждения.

Если, полагаясь на свое могущество, какой-нибудь по¬

мещик не внимал этим предупреждениям и не оставлял в

покое свою беззащитную жертву, бесчестил и грабил кре¬

стьян, дружина Мигриаули приводила свою угрозу в ис¬

полнение точно в назначенный срок. Лухуми жег усадьбы

помещиков, угонял скот. Он зорко следил за тем, чтобы

никто из разбойников не обижал простой люд, и жестоко

расправлялся с теми, кто нарушал этот неписаный закон.

Народ помогал своим защитникам, чем мог: предупре¬

ждал их об опасности, укрывал, снабжал продовольствием.

Во всенародной поддержке была главная сила Лухуми.

222

И, чувствуя эту силу, царские карательные отряды умы¬

шленно избегали встреч с разбойниками, а порой без боя

покидали какую-нибудь деревню, оставляли Лухуми цен¬

ную добычу — оружие и продовольствие.

В то же время при царском дворе ходили слухи о гро¬

мадной силе шайки, о жестокости и беспощадности раз¬

бойников. Можно было подумать, что кто-то во дворце

сочувствует Мигриаули и его отряду, кю-то тайно под¬

держивает его, сеет страх перед ним.

Разбойники объясняли бездеятельность царских кара¬

тельных отрядов только тем, что отряды эти состояли из

тех же крепостных крестьян, которые в душе сочувствуют