Лашарела. Долгая ночь

Тюремщики сняли с Лухуми кандалы и цепями при¬

ковали его к стене. Этого им показалось мало, они опояса¬

ли его железным обручем и, точно зверя свалив на пол,

ушли.

Как волкодав на привязи, метался Лухуми, он зады¬

хался от бессильного гнева. Наконец он устал, и ярость

его как будто унялась. Обессиленный, он опустился

на пол.

Щ

Раз в неделю его ненадолго выводили на тюремный двор

подышать воздухом.

Кого только не встречал Лухуми на этих прогулках: и

мятежников, и воров, и убийц, и разбойников! Сначала он

ужасался, когда узнавал о совершенном тем или иным

узником преступлении. Но, вдумываясь в причины, их вы¬

зывавшие, он часто начинал жалеть преступника. Боль¬

шинство заключенных составляли простые бедные люди,

труженики, привязанные, как и он, к своей семье и хозяй¬

ству, ввергнутые в тюрьму жестокостью и несправедли¬

востью, царящими в этом мире. Они или вообще не были

ни в чем виноваты, как и Лухуми, или были превращены

в преступников власть имущими.

Во дворце сначала никто не знал, откуда явилась

Лилэ, кто она такая, да и никого это особенно не занима¬

ло. Бывало уже так не раз — наскучит царю очередная

наложница, и, смотришь, ее уже выпроводили из дворца,

а место ее занимает другая. Думали, и сейчас будет

так же.

Но предположения царедворцев не оправдались. Время

шло, а Георгий все больше привязывался к Лилэ и требо¬

вал, чтобы все относились к ней с почтением.

После прибытия Лухуми в качестве гонца придворные

стали доискиваться причины переполоха на приеме. В кон¬

це концов всем стало известно, кто такая Лилэ.

—

У преданного слуги, не щадившего жизни ради его

спасения, царь отнял жену! — возмущались одни.

—

Может ли жена крестьянина стать царицей? Не¬

ужели наши жены должны будут ей кланяться? Неслыхан¬

ное дело! — выходили из себя другие.

Поддерживая их, католикос яростно вопил:

—

Безбожник, он хочет подорвать основы веры, по¬

смел отнять у мужа венчанную жену! Нельзя терпеть

поругания супружеского ложа, чистоты освященного цер¬

ковью брака!

Открыто выступали против царя почти все родовитые

вельможи и священнослужители.

До Лаши доходили эти речи, но они его мало трогали.

Напротив, он стал действовать еще смелее, сажал Лилэ

рядом с собой на приемах и на совете, требовал, чтобы ей

оказывали царские почести.

Лилэ становилась все более и более горделивой, пред¬

смертные слова матери все чаще звучали у нее в ушах.

Да, она должна быть царицей и будет ею. Георгий любит

ее. Он благороден и смел. Он настоящий царь. Царь ца¬

рей! Кто посмеет противиться ему? Он всех сумеет поста¬

вить на место. И Лилэ должна быть достойна своего воз¬

любленного, своего царственного супруга.

Между тем вельможи подослали к царю дворцового

священника. Тот прочел Георгию долгую проповедь: брак

священен, и ложе супружеское неприкосновенно в чисто¬

те своей. А у христиан постыдным считается отнимать у

мужа венчанную жену. За блуд господь карает. Царь не

должен держать у себя наложницу.

Царь слушал краем уха, а когда священник кончил

свое внушение, заявил:

—

Я люблю Лилэ чистою любовью, всем своим серд¬

цем. Она не наложница моя, я не могу жить без нее. Про¬

шу твое преподобие и всю грузинскую церковь, дайте ей

развод и позвольте мне сочетаться с ней браком, законным

перед богом и церковью.

Духовнику были известны намерения дарбази и като¬

ликоса, поэтому он решительно отвечал царю: ни дарбази,

ни церковь, ни народ не допустят, чтобы царь венчался с

чужой женой при живом супруге. Он припомнил, что бы¬

ло с царем Давидом и Ашотом Куропалатом, пугал про¬

клятием на этом свете и адским пламенем на том.

—

Не подобает царям брать в жены простолюдинок и

сажать их рядом с собой на престол,— заметил священник

и в заключение добавил: — Тебе, государь, следует поза¬

ботиться о наследнике, жениться на благородной девице,

дочери христианского царя или знатного князя.

Но ни проклятие, ни Судный день не пугали Георгия.

Он твердо стоял на своем и заявил священнику, полный

убеждения в своей правоте:

—

Я никого не хочу в жены, кроме Лилэ. А если цер¬

ковь не даст мне благословения, я буду жить с ней без

церковного брака до конца своих дней.

Ахалцихели только по возвращении из похода узнал о

том, какой прием оказал царь его вестнику. Он сразу же

встревожился — где же теперь Лухуми? Угрожая одним,

щедро одаряя других, он узнал наконец, что Лухуми зато¬

чен в крепость. По чьему приказу, он так и не смог узнать.

210

Негодование Шалвы не знало пределов. «Так подло

поступить с преданным слугой, который жизни своей не

щадил ради государя! — думал он.— Вот знамение време¬

ни! Царь не только отнял у слуги жену, он допустил, что¬

бы его бросили в тюрьму. Он не заботится о святости сво¬

его имени, о прочности трона!»

И раньше Ахалцихели знал за царем наблаговидные

поступки. Но ему казалось, что Георгий не лишен благо¬

родства и великодушия и что эти качества со временем

возьмут верх над недостойными поступками.

Однако теперь чаша терпения переполнилась. Честный

человек, любивший свою родину, Шалва видел, как бес¬

чинства, порочащие царя, сводят на нет все его, Шалвы,

старания и заботы о могуществе и благосостоянии Грузии.

Разве с таким царем, который не знает благодарности к

своим слугам и не желает обуздать свои страсти, выпол¬

нишь заветную мечту грузинских государей — превратишь

Грузию в новый Рим?!

Возмущенный Шалва не пошел к царю после возвра¬

щения из нахичеванского похода и, нигде не показываясь,

заперся у себя дома.

Между тем слухи о том, что случилось с женой Лухуми

и с ним самим, достигли войска. Началось брожение, ко¬

торое угрожало перейти в мятеж.

Тысяча, ходившая в поход под началом Лухуми, собра¬

лась у дома Ахалцихели: воины требовали освободить сво¬

его предводителя.

Шалва дал слово ходатаям принять меры к освобожде¬

нию Мигриаули.

Опасаясь усиления волнений, он распорядился, чтобы

все эристави вывели свои войска за пределы города, обе¬

щал взбунтовавшимся отрядам удовлетворить их требо¬

вание и отвратил от страны опасность военного мятежа.

Лаша оказался плохим союзником в борьбе за укреп¬

ление трона. Из-за его опрометчивости не удалось довести

до конца наем кипчакского войска, а последний посту¬

пок царя превосходил все остальные. Унижение и поруг

гание чести преданного слуги и храброго воина было

вызовом всему народу. На примере Лухуми народ воо¬

чию увидел бесполезность служения царю, не помнящему

добра.

211

Трудно было укротить и обуздать зарвавшихся вель¬

мож, но вновь завоевать расположение народа, грубо

оскорбленного царем, было теперь, по мнению Ахалцихели,

просто невозможно. Ни во что не ставя народ, Георгий

играл с огнем, подтачивал основы трона и государства.

Страна могла быть могучей, пока был силен народ, пока

он был един. Пока не поколеблена вера народа в царя,

грузинские войска могут смело стоять против соседних

мусульманских держав. Но горе стране, где подорвано до¬

верие народа к царю! Правитель, вселивший в сердца

подданных ненависть к себе, будет пожинать только гнев

народный, и все действия такого государя обречены на не¬

удачу. Государство, лишенное поддержки народа, распа¬

дается и гибнет,— размышлял Ахалцихели.

Бесчисленные поколения боролись за единство и мощь