Форпост в степи

— А куда ему деваться, если свое слово сдержим мы? — ответил раздраженно губернатор. — Кстати, хан девку свою на наше попечение оставляет. Не знаешь, куда поселить ее до замужества?

— В любую приличную семью можно, — сказал Барков, который уже думал над этим вопросом. — К Худяковым, к Сыромятиным.

— Все это не то, — нахмурился губернатор. — Надо, чтоб девка довольна была и к батюшке своему жалоб не отписывала.

— Тогда к Жаклин поселить, — хитро прищурившись, посоветовал капитан.

— Это к француженке, что шляпный магазин держит? — задумался губернатор.

— Так точно!

— Так она сама в гостинице ютится!

— А мы ей переселиться предложим!

— Куда?

— На второй этаж, что над ее шляпным салоном.

— А что там?

— Начальник вашей канцелярии живет.

— Это Ершов, что ли?

— Он.

— А куда его переселим?

— В дом у гостиного двора, если он согласится.

— А кто его спрашивать будет? — впервые улыбнулся генерал. — Подумаешь, персона. Не захочет перебраться по–хорошему, со службы вымету!

Он подошел к капитану, взял его за пуговицу кителя и спросил:

— А ты хорошо знаешь француженку эту?

— Не так чтобы очень, — насторожился Барков. — Но Жаклин пользуется популярностью среди городской аристократии. Я слышал много хороших слов в ее адрес. Не жадна, не честолюбива. Вот только согласится ли она взять на себя заботу о ханской дочери?

— Я сам этим займусь, — сказал губернатор. — Эта Жаклин давно уже пытается подружиться с моею супругой.

Перестав расхаживать по кабинету, он сел за стол и поманил пальцем капитана:

— Не забывай подыскивать жениха Ании. Даю на то срок до Рождества!

— Но–о–о… — хотел что–то возразить Барков.

— Никаких «но», — нахмурился губернатор. — Не найдешь жениха девке — женю на ней тебя самого! Ты ей подойдешь. Молодой, перспективный и в столице связи имеешь! Моему другу, хану Нурали, как раз подойдет такой зять, как ты!

Губернатор улыбнулся, увидев, как вытянулось лицо адъютанта.

— Кстати, а кто к тебе приехал, милостивый государь? Не из Петербурга ли?

— О ком это вы? — испугался капитан.

— О том, с кем ты дружески обнимался в коридоре.

— Да, это так, — смутился Барков. — Этот человек знает моих родителей, а здесь, в Оренбурге, просто проездом.

— А куда он едет? — тут же спросил губернатор, буравя недоверчивым взглядом капитана.

— Я… я как–то не поинтересовался, — сглотнув слюну, ответил Барков.

— Тогда поинтересуюсь я сам! — заявил губернатор. — Найди, где он остановился, и пригласи ко мне для приятной беседы!

* * *

Проводы хана Нурали, его семьи и свиты были обставлены не менее торжественно, чем встреча. Снова палили пушки, играл оркестр и повсюду толпились люди. Хану, его семейству и всей свите были сделаны разнообразные дорогие подарки. И вот пышная процессия покидала город.

Жаклин тоже присутствовала на проводах. Под руку с месье Анжели она стояла среди ликующей толпы зевак и с безучастным видом наблюдала за происходящим. Ее мало интересовал как сам отбывающий восвояси хан, так и вся пышность его проводов. Жаклин ничего не интересовало вообще, кроме постигшей ее трагедии. И на улицу она вышла только лишь потому, что настоял на этом Анжели. Как только он увидел ее утром — помятую, угасшую после разговора с Архипом и утратившую интерес ко всему, то заставил собраться и идти с ним. Жаклин всю ночь провела на коленях перед иконой, стиснув в отчаянии руки, склонив перед распятием побледневшее лицо, беззвучно шепча молитвы, а в душе проклиная источник всех своих бед — Архипа.

«Эй, Анна, стой твердо! — подбадривала она себя. — Соберись с духом. Вспомни, что поставлено на карту. Если ты сейчас от–ступишь, потом тебе не поможет и Господь Бог. Тому, кто сдает собственные позиции, чуть запахнет порохом, нельзя рассчитывать на помощь союзников. Ты сама искала битвы, так сражайся же доблестно, раз уж она началась! Смелей, Анна, смелей! Нахмуренные брови еще никого не убили, а отказ Архипа принять твою любовь, его злые слова не ломают костей. В конце концов, он принадлежит тебе! Он уже ничего не в силах изменить без твоей воли. Будь только верна себе. Вперед. Не уступай. Проучи его!»

— Тебе не надоел этот балаган, месье Анжели? — спросила она у своего кавалера, который весело хохотал и веселился заодно с народом и мало обращал на нее внимания.

— Нет, ты только посмотри на этих раскосых азиатов, Жаклин! — восхищенно кричал Анжели. — Вырядились, как шуты, и важничают, как будто выглядят не смешно, а красиво!

— Пойдем, мне надоело, — настаивала Жаклин, у которой вдруг переменилось настроение в лучшую сторону.

И вдруг она увидела всадника, который смотрел на нее, поглаживая гриву благородного животного. Его глаза прожигали ее насквозь. И столько ненависти и неприязни таилось в этом взгляде, что Жаклин охватила нервная дрожь. Но кто он?

Нижнюю часть лица незнакомца закрывал платок, а голову венчала шляпа. В седле он смотрелся как влитой. Так могут держать себя на коне только люди благородные.

Жаклин почувствовала слабость. Она подумала, что сейчас упадет, если…

Незнакомец как будто понял ее состояние. Он круто развернул коня и осторожно, чтобы не помять горожан, начал выбираться из толпы, легонько подстегивая плеткой животное. Жаклин смотрела как зачарованная на его ровную спину, гордую осанку, и ее терзала мысль, что этого человека она где–то уже видела.

* * *

Граф Александр Прокофьевич Артемьев — потомок древнего рода — был человеком во всех отношениях примечательным. Он гордился своим происхождением и всячески укреплял доброе имя своей семьи.

Александр Прокофьевич был человеком мужественным, трудолюбивым и честным, отличался грамотностью и остроумием. Опираясь

на свои знания, на опыт, он отдавал все силы, чтобы принести пользу государству. В этом ему помогали твердая несгибаемая воля, необычайное красноречие и безоглядная смелость. Граф был вдовцом. Его любимая жена Елена, тяжело заболев, умерла. А дочку Машеньку похитили несколько лет назад из имения. И он с того дня только и занимается ее поисками…

— Я к вашим услугам, милостивый государь, — сказал граф скупо.

Капитан Барков, сидя в кресле, смотрел на Артемьева, на его подтянутую изящную фигуру и суровое лицо. «Властен, требователен, самоуверен», — подумал капитан, а вслух сказал:

— Я пришел к вам, как и обещал, Александр Прокофьевич!

— В этом не было необходимости, — сказал граф вежливо и сухо. — Наша с вами встреча в ратуше несколько охладила мое к вам отношение!

Барков покраснел до корней волос и быстро, как нашкодивший недоросль, начал оправдываться:

— Ваш приезд, Александр Прокофьевич, может существенно повредить делу! А наша встреча не осталась незамеченной «доброжелателями», которые поспешили доложить о ней губернатору.

— Можно узнать, почему вы этого боитесь? — холодно поинтересовался граф.

— Причины скрывать наше знакомство вам известны, — сказал капитан, стараясь говорить спокойно и веско, но голос изменил ему, и в нем зазвенели нотки возбуждения. — Я получил задание найти вашу дочь и того человека, который похитил ее. Именно поэтому я здесь, в Оренбурге! О моей основной цели не знает никто. Ни одна живая душа, включая самого губернатора. Я искал вашу дочь настойчиво и давно. А когда я нашел ее… Тут заявились вы, ваше сиятельство. Неужели вы все еще не поняли, что ваш приезд спутал все мои карты? Увидев вас, похитившая Марию преступница может насторожиться и исчезнуть, увезя с собою и девочку.

Граф наклонил голову, не возражая.

Барков сидел напряженно, полный скрытого недоброжелательства.

— Интересно, как бы чувствовали себя вы, Александр Васильевич, оказавшись хоть на короткий срок на моем месте? — спросил

граф и печально улыбнулся. — Какая–то мразь похитила бы вашего маленького ребенка и в течение нескольких лет скрывалась с ним. Вы были бы в состоянии выдержать это? Вы бы смогли терпеливо ждать, сидя на месте, зная, в чьих руках ваш трехлетний малыш? Это чудовище в женском обличье уже успело совершить немыслимое число преступлений. Она безжалостно убила моего брата. И разве я могу быть уверенным, что она не убьет мое дитя?