Лашарела. Долгая ночь

Она заметалась в постели. Потом с трудом поднялась.

Босая, в одной рубашке, шатаясь, добралась до порога,

собрала последние силы и закричала в ночную темноту:

—

Лилэ-э! Лилэ-э!..

Голова у нее закружилась, в глазах потемнело. Она

рухнула иа пол.

До Лилэ, сидящей на богато убранном коне, донесся

крик свекрови. Она сжалилась над несчастной и на мину¬

ту придержала коня у соседских ворот.

—

Асинет, милая, прошу тебя, присмотри за моей

свекровью. Мне нужно съездить тут неподалеку, узнать

о муже... Оказывается, с войны вернулся один человек...

Он был вместе с Лухуми...— торопливо говорила Лилэ.

Не дав прийти в себя изумленной соседке, она супула ей

в руку деньги, огрела плетью коня и помчалась вслед за

всадниками, уехавшими вперед.

Во дворце никто не удивился появлению Лилэ. Лаша

и раньше приводил к себе красавиц. Неделями, а то и ме¬

сяцами жили они во дворце, а когда надоедали ему, он от¬

правлял их обратно. Правда, о новой возлюбленной Геор¬

гия говорили, что такой красавицы до сих пор не бывало

в царских палатах.

Слухи эти в тот же день дошли до Русудан. Она вбе¬

жала в покои брата и, даже не поздоровавшись как сле¬

дует с ним, стала рассматривать незнакомку с ног до голо¬

вы. Лаше хотелось, чтобы Лилэ понравилась Русудан,

и он с волнением ждал, что она скажет.

—

Ну, что? — спросил ои ее, когда они остались одни.

—

Красива... Даже слишком красива, да только...—

И Русудан замялась.

—

Что только? — нетерпеливо спросил царь.

—

Только и она тебе скоро надоест,— с грустным

упреком ответила Русудан.

196

—

Нет, не надоест, Русудан, никогда не надоест,—

уверенно проговорил Лаша.

—

Посмотрим, посмотрим. — Русудан выбежала из

царских покоев так же стремительно, как и вбежала туда.

Георгий облачил свою возлюбленную в царские одеж¬

ды. Только короной не мог увенчать он ее, а в остальном

сделал настоящей царицей. Он не расставался с Лилэ ни

днем, ни ночью, дошел до того, что во время приемов са¬

жал ее рядом с собой на трон, вынуждая иноземных пос¬

лов оказывать ей царские почести.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Первое большое сражение по пути в Нахичеван про¬

изошло под Ороти. Осадой крепости руководил Библа

Гуркели. Начальником отряда, который должен был на¬

пасть на наиболее защищенную часть крепости, он назна¬

чил Лухуми Мигриаули. А сам, стоя на возвышенности,

неподалеку от места боя, следил за бешеным натиском

воинов Мигриаули. С крепости на грузин градом сыпались

стрелы. Можно было не сомневаться, что безрассудно

храбрый предводитель идущего на приступ отряда не

дрогнет перед лицом смерти.

Однако случилось нечто совершенно неожиданное:

защитники крепости заметили на возвышенности воена¬

чальника и все свои стрелы обратили против него. Гурке¬

ли получил тяжелое ранение.

Отчаянная схватка завязалась у самых ворот крепос¬

ти. Атакующие дрогнули и смешались. Вот-вот отхлынут

они вспять... Но тут Мигриаули, словно ястреб, налетел

на свою дружину с тыла, отрезал ей путь к отступлению

и повел воинов на новый приступ. В это самое время

Шалва Ахалцихели подбросил свежие силы наступаю¬

щим, решительно напал на врага с другой стороны кре¬

пости, и грузины, нажав одновременно с нескольких сто¬

рон, опрокинули защитников.

Первым в Ороти ворвался Лухуми Мигриаули. Он взял

в плен начальника крепости и доставил его Ахалцихели.

Грузины разрушили Оротскую крепость, перебили ее

защитников. Лишь горстке воинов намеренно дали воз¬

можность отступить и уйти из окружения, чтобы они до¬

несли до Нахичевана весть о страшном разгроме.

Ахалцихели оставил в Ороти на излечение раненого

Гуркели, а сам во главе войска пошел на Нахичеван.

Оставшиеся в живых защитники Ороти принесли туда

весть о жестокой расправе, чинимой войсками Ахалцихели

над побежденными, посеяли панику.

198

Имя Шалвы Ахалцихели, военачальника грузинского

войска, как и имена Захарии и Иванэ Мхаргрдзели, было

достаточно известно. В свое время он участвовал во взя¬

тии Нахичевана и разрушил не одну крепость к югу от

него.

После первого же натиска перепуганный эмир нахиче¬

ванский счел сопротивление излишним, заявил о своей

покорности и обещал по-прежнему платить дань Грузии.

Ахалцихели продиктовал условия сдачи и получил клю¬

чи от крепости. Однако грузинское войско для окончатель¬

ного подсчета добычи должно было остаться в Нахичеваие.

Надо было отправить к царю гонца с известием об

одержанной победе. Самым подходящим для этого пору¬

чения Ахалцихели счел Лухуми Мигриаули.

Шалва давно приглядывался к Лухуми. Ему нрави¬

лись и самоотверженная храбрость, и преданность царю

этого богатыря. В походе Мигриаули показал себя смелый

и отважным воином, и лучшего вестника победы Шалва

выбрать не мог. Щедро одарив Лухуми, Ахалцихели велел

ему взять лучших коней и с небольшим отрядом скакать

в Тбилиси, чтобы сообщить царю радостное известие.

С того дня, как Лилэ поселилась во дворце, жизнь Ла¬

ши озарилась новым светом, уподобилась безоблачному

летнему небу. Любовь их была словно слияние солнца с

луной, день оспаривал у ночи честь развлекать и радовать

влюбленных, не устававших глядеть друг на друга.

Ограничив свой мир любовью, они отрешились от вся¬

ких забот.

Только теперь ощутила Лилэ жизнь как благословен¬

ный дар. Она словно и не жила до того вовсе, не помнила

ничего из своего прошлого — ни детства, проведенного в

нужде, ни замужества,— все залил нахлынувший свет

счастья, и глаза ее закрылись для прошлого.

Лишь иногда какая-нибудь мелочь случайно напоми¬

нала ей о Лухуми. И тут же, как надоедливый призрак,

отгоняла она мысли о муже и, как выпорхнувшая из клет¬

ки птица, восторженно отдавалась своей любви.

Под крылом царственного возлюбленного притаилась

она, оберегая свое счастье. И в самом деле, чего ей было

страшиться? Стены дворца высоки, и охрана надежна. Со¬

весть не тревожила ее: соединение с любимым человеком,

199

учил ее Лаша, высшее благо, оправданное перед богом

и людьми.

Единственное, что огорчало ее и заставляло с сожале¬

нием оглядываться назад, было воспоминание о матери,

бедной Цицино. Почему не дожила она до этих дней, по¬

чему не может взглянуть на счастье дочери, на исполне¬

ние ее самых заветных мечтаний!

Трудно было сказать, кто из них более счастлив: царь

или Лилэ. Они наполняли друг друга радостью и блажен¬

ством, соперничали в ласке и нежности.

Только теперь, рядом с Лилэ, Лаша почувствовал все

преимущество своего положения, всю силу царской власти,

всю радость жизни. Беспечный по натуре, он совсем ото¬

шел от всяких дел. Лишь изредка, очнувшись от угара,

он удивлялся самому себе: как случилось, что чаша его

чувства не переполнилась, почему непрестанно тянется он

к Лилэ, без конца любуется ею.

Но ничто не могло ему помочь разобраться в себе.

И разум, и сердце, и душа, и тело с одинаковой силой

тянулись к Лилэ, искали ее близости.

Во дворце все удивлялись столь необычайной любви

царя. Давно отрешенные от жизни старцы и священнослу¬

жители, явные и тайные враги Лаши порицали его пове¬

дение и помрачение разума царя приписывали колдовским

чарам его любовницы.

—

Змей соблазнил Адама и Еву и навеки изгнал их

потомков из рая,— нашептывали мирянам монахи, давно

забывшие о радостях жизни. Грозя царю божьей карой,