Варяги и Русь

   — Исполнять, что приказываю, — закричал древлянин, хватаясь за меч, — именем князей Олега и Игоря... Горе ослушникам...

Такого приказа воины не посмели не выполнить, и, как ни защищалась Предслава, им не стоило особого труда связать её. Велемир же и не думал сопротивляться.

   — Теперь ты от меня не отвертишься, — злобно прошипел Мал, подходя к ней, — будешь меня помнить!

Но молодая девушка, собрав последние силы, рванулась вперёд и ещё раз оттолкнула древлянина. Тот только разсмеялся. Отчаянно кричавшую Предславу вытащили из хижины. Велемир вышел сам.

Только за стенами Велемировой хижины Мал сообразил, какую опасную игру он затеял.

Вся лесная прогалина была полна народом. Это сошлись родичи Предславы, услыхавшие о появлении в хижине Велемира странного гостя. Толпа слышала отчаянные крики девушки и начала волноваться. Увидев же Предславу связанной, из неё раздались крики:

   — Что сделала Предслава? За что берут её эти чужаки? Не отдадим, не отдадим!

У кого были секиры, схватились за них, у кого не было оружия, тот вооружался кольями из изгороди Велемирова огорода.

Положение маленького отряда было очень опасное. Толпа могла смять его своей численностью, но Мал и не думал сдаваться.

   — Если эта стая осмелится приблизиться к нам, убить этих, — приказал он, указывая на Велемира и Предславу.

Вдруг появился Игорь.

   — Я, князь русский Игорь, — отчётливо произнёс он, — приказываю немедленно освободить этих людей.

Воины отпустили Велемира и Предславу...

   — Князь, князь! — загомонили вокруг. — Так вот кто это!

Толпа мгновенно стихла. Все с нетерпением ждали, что скажет тот, кто так смело назвал себя князем.

Но не так отнёсся к этому Мал. Он не умел сдерживать своих порывов. Ненависть так же быстро сменялась в его душе любовью, как любовь ненавистью. Но он всё же понимал, что не может быть и речи о сопротивлении Игорю.

   — Люди кривичские, послушайте меня и успокойтесь, — говорил Игорь, — мой дядя, князь Олег, послал меня объехать все племена рода славянского не с тем, чтобы кто-нибудь при этом был обижен, нет, солнце справедливости сияет с киевского стола для них одинаково. Вот почему я и сужу так. Не прав был древлянский князь, обижая ваших. Старик этот, Велемир, спас меня, вашего князя, от смерти неминуемой, не щадя при этом живота своего и даже не зная, кто я такой. Он оказал мне гостеприимство; девушка же эта ходила за мной, когда я был слаб от болезни моей, так, как родная сестра никогда не ходит за своим братом. Вот почему оба они заслуживают только одного: нашей благодарности, как моей, так и князя Олега, мудрого дяди моего. Итак, за него и за себя кланяюсь вам.

С этими словами Игорь поклонился в пояс в ту сторону, где стояли всё ещё связанные Велемир и Предслава.

   — Слава князеньке нашему, слава! — закричали в толпе.

Мал был мрачнее грозовой тучи.

   — Игорь, что ты делаешь? — закричал он. — Если так, я сейчас ухожу от тебя...

Игорь взглянул на него и энергичным жестом приказал всем замолчать:

   — Теперь, люди кривичские, благодарил я их, — это вы сами видели, — кланялся я им своим княжеским поклоном, но по справедливости должен я ещё и по-другому судить. Я князь ваш, и нет другого князя, кроме меня да Олега, дяди моего, которому, по завету моего отца, я вверил до поры до времени правление. Нет нигде такого человека в земле славянской, который не был бы обязан своему князю почтением и послушанием, потому что какие уж порядки пойдут, если князя не будут уважать и его приказаний ослушиваться! Так ли?

   — Вестимо, так, — раздались из толпы голоса.

Все не могли понять, куда клонит Игорь.

   — Так вот, люди кривичские, — продолжал Игорь. — Спас мне жизнь Велемир ваш — спасибо ему за это, а вот за то, что он почтить меня, как то каждому славянину, своего князя видя, подобает, не хотел, он наказания заслуживает, и строгого наказания, чтобы и другим впредь неповадно было. Точно также и Предслава... Ходила она за мной, хорошо ходила, сестра, говорю я, родная так бы ходить не стала, — спасибо ей за это, а за то, что она осмелилась против князя пойти и его приказания ослушаться, за виновного заступаться, она также наказания заслуживает. Так я сужу по правде моей.

Все вокруг были озадачены. Как же это так: сперва миловать да благодарить, а потом казнить вдруг? Но нашлось несколько человек, думавших, что князь судит и в самом деле по справедливости.

   — Так, так, князенька, так, справедливо судишь!..

Даже Мал, просветлевший после последних слов Игоря, не понимал, чего хочет Игорь.

Тот продолжал:

— Так вот, люди кривичские, сами вы видите, что должен я наказать виновных, но не знаю я, какому наказанию подвергнуть их.

   — Смерть старику! — крикнул Мал, но сейчас же замолчал под строгим взглядом Игоря.

   — На смерть осудить не решаюсь я, — говорил Игорь, — добро они мне сделали, и простить их не могу, так вот поступлю я так: возьму я их с собой в стольный Киев и поставлю пред лицом моего дяди Олега, пусть он рассудит, и пусть по его решению и будет... Вот как я решил, люди кривичские... Пока же Велемир и Предслава пусть идут за мной как гости мои, и до Олегова суда я такими их и считать буду... Справедливо ли?

Опять зашумел народ, по сердцу ему пришёлся княжеский суд.

Кричит народ «славу» князю своему и не замечает, что князь молодой к Предславе подошёл и сам её развязывает.

   — Пойдёшь ли со мной, Предслава? — шепчет он молодой девушке.

   — Пойду, — тихо отвечает она.

Только один Мал заметил румянец на их лицах, смущение, понял в чём тут дело.

«Он хочет увести её отсюда, вот и все», — сообразил Мал. Ему было досадно, досадно так, что чувство обиды перешло в зависть, но Мал был хитёр, и эта хитрость подсказала ему, что лучше покориться, а при случае воспользоваться обстоятельствами.

Так он и решил.

   — Ты сердишься на меня, Мал? — протянул Игорь руку своему другу.

   — Чего мне сердиться, — уклончиво ответил Мал, — ты киевский князь.

   — Перестань, помиримся!

   — Я и не сержусь... Я ведь для тебя старался, чтобы не зазнались эти людишки, да потом тебе от Олега выговора не было.

   — Да уж знаю, знаю я тебя, — засмеялся в ответ ему Игорь.

Молодой князь был так счастлив, так доволен всеми событиями этого дня, что ему хотелось, чтобы и все вокруг него были также довольны и счастливы. Слишком добр, не пo-вapяжcки мягок был сын Эфанды и Рюрика.

Пока он говорил с Малом, к нему подступили старики из того рода, к которому принадлежала Предслава.

   — Не откажи, князь, в просьбишке нашей, — говорили они, низко кланяясь Игорю.

   — Какая у вас просьба будет до меня, — говорите смело, — сказал Игорь.

   — Не останешься ты теперь здесь, когда нашла тебя дружина твоя храбрая, так перед отбытием твоим навести род наш и прими столованьице от нас, дабы не было на нас покору, что гостя дорогого, князя нашего, отпустили мы в путь-дорогу дальнюю голодного.

   — Благодарность мою примите, — ответил он, — и хотя должен я спешить в Киев, но с радостью пойду к вам и приму дары ваши.

Ради князя постарались Предславины родичи на славу. Ничего не пожалели они, пир вышел такой, что они, по простодушию своему, полагали, что таких и в стольном Киеве не видывали.

И больше всего дивились простосердечные люди, что князь уж больно ласково с Предславой да с Велемиром обращается.

   — Милует их князенька за то, что для него постарались, — шепчутся кругом.

А потом в честь князя игры были устроены: парни молодые боролись, девушки хороводы водили да песни пели и в них Игоря прославляли.

Игорь, улучив минутку, Предславу в сторону отозвал.

   — Чего тебе, князь? — спросила девушка.

   — Давеча сказала, охотою за мной идёшь?..

   — Чего спрашиваешь! Силой бы не пошла...

   — Пошла бы, вот прикажу связать да и поведу.

   — А я в первый омут головой вниз...