Прилежные ученики

Виан Борис

Прилежные ученики

Борис Виан

Прилежные ученики

I

Люн и Патон спускались по лестнице Полицейской академии. Только что закончился урок рукоприкладной анатомии, и они намеревались пообедать перед тем, как заступить на пост у штаб-квартиры Партии конформистов, где совсем недавно какие-то гнусные мерзавцы переколотили окна узловатыми дубинками. Люн и Патон весело шагали враскачку в своих синих накидках, насвистывая марш полицейских; при этом каждый третий такт отмечался весьма чувствительным тычком белой дубинки в ляжку соседа; вот почему этот марш настоятельно требует четного числа исполнителей. Сойдя с лестницы, они свернули в галерею, ведущую к столовой. Под старыми каменными сводами марш звучал как-то странно, ибо воздух в галерее начинал вибрировать на ля-бемольных четвертях, каковых вся музыкальная тема содержала никак не менее трехсот тридцати шести. Слева, в узеньком дворике с деревцами, обмазанными известью, тренировались и разминались их собратья по профессии - будущие шпики и полицейские. Одни играли в "прыг-шпик-не-зевай", другие учились танцевать мазурку - на спинах мазуриков, третьи колотили зелеными учебными дубинками по тыквам - их требовалось разбить с одного удара. Люн и Патон даже бровью не повели: такое они и сами проделывали каждый Божий день, не считая четвергов, когда учащиеся выходные.

Люн толкнул массивную дверь столовой и вошел первым. Патон замешкался надо выло досвистать марш, вечно он отставал от приятеля на пару тактов. Двери непрестанно хлопали, в столовую со всех сторон стекались слушатели Академии, они шли группами по двое, по трое, очень возбужденные, так как накануне началась экзаменационная сессия.

Люн и Патон подошли к столику номер семь где столкнулись с Поланом и Арланом - парой самых отъявленных тупиц во всей Академии, с лихвой возмещавших недюжинную тупизну незаурядным нахальством. Все уселись под стоны придавленных стульев.

- Ну, как оно? - спросил Люн у Арлана.

- Хреново! - отвечал Арлан. - Подсунули мне, гады, старушенцию годов на семьдесят, не меньше, а уж и костистая до чего, старая кляча!..

- А вот я своей с одного маха девять жевалок вышиб, - похвастался Подан, сам экзаменатор меня поздравил!

- Эх, а мне не повезло, - бубнил свое Арлан, - подложила она мне свинью, плакали теперь мои нашивочки!

- Все ясно, - сказал Патон, - им больше не удается набирать для нас учебный материал в трущобах, вот они и выдают кого посытее. А такие - крепкий орешек. Бабы, правда, похлибче, но что касается мужичков, так вы не поверите, я нынче весь взопрел, пока вышиб одному глаз.

- Ну, вот это мне раз плюнуть, - обрадовался Арлан, - гляньте-ка, я тут чуток помозговал над своей дубинкой.

Он показал им свое изобретение. Конец дубинки был весьма изобретательно заострен.

- С лету вмазывается! - сказал он. - Верных два очка в кармане. Я уж поднатужился, надо же было отыграться за вчерашнее!

- Мелюзга в этом году тоже черт знает какая, просто руки опускаются, заметил Лун, - вчера мне дали одного мальца, так я всего только и смог, что перебить ему кисть, и это с моего-то удара! О ногах я уж и не говорю, тут даже дубинка не помогла, пришлось маленько каблуками поработать. Противно даже, ей-богу!

- Это точно, - согласился Арлан, - из приютов нам больше ни шиша не перепадает. А нынешние поступают сюда прямо из детоприемника. Тут уж на кого налетишь, дело случая. Если мальчишке не пришлось голодать, его, твердокожего дьявола, ни одна дубинка не возьмет!

- А я гляжу, - прервал его Подан, - горят мои нашивочки ясным огнем, я и давай дубасить что было сил, чуть не сдох, ей-богу! У меня от натуги даже пуговицы с мундира посыпались, из шестнадцати всего семь на месте осталось. Но сержант только рад был придраться. "В другой раз, - говорит, - будешь пришивать покрепче". И влепил мне наряд вне очереди!

Они замолчали, так как подоспел суп. Люн схватил поварешку и запустил ее в кастрюлю. Сегодня подали наваристый бульон из галунятины. Все четверо налили себе по полной тарелке.

II

Люн стоял на посту перед штаб-квартирой Партии конформистов. Скуки ради он разглядывал обложки на витрине книжной лавки, и от одних названий у него ум за разум заходил. Сам он в жизни не читал ничего, кроме "Спутника полицейского", содержащего описание четырех тысяч случаев нарушения общественного порядка: начиная с отправления малой нужды на улице и кончая словесным оскорблением полицейского. Всякий порядочный полицейский обязан был все их знать на зубок. Каждый раз, когда Люн открывал картинку на странице пятьдесят, где был изображен субъект, переходящий улицу в неположенном месте, он буквально вскипал от ярости и, только перевернув страницу, умиротворялся при виде "образцового полицейского". По какому-то странному совпадению "образцовый полицейский" как две капли воды походил на его дружка Патона, который в данный момент переминался с ноги на ногу по другую сторону здания.

Вдали показался тяжелый грузовик, набитый балками из барбандированной стали. На самой длинной из них, оглушительно хлопавшей концом по мостовой, пристроился мальчишка-подмастерье. Он размахивал красной тряпкой, разгоняя прохожих, но на машину со всех сторон бросались лягушки, и несчастный парень непрестанно отбивался от этих осклизлых тварей, привлеченных ярким лоскутом.

Громадные черные колеса грузовика подпрыгивали на камнях мостовой, и мальчишка плясал, как мячик на ракетке. Когда машина поравнялась с Люном, ее сильно тряхнуло. В тот же самый миг крупная ядовито-зеленая лягушка впрыгнула мальчишке за ворот и скользнула под мышку. Тот взвизгнул и отпустил балку. Перекувырнувшись и описав полулемнискату, он врезался в самый центр книжной витрины. Отважный Люн, не колеблясь, засвистел во всю мочь и ринулся на мальчишку. Он выволок его за ноги из разбитой витрины и начал усердно вдалбливать ему в голову ближайший газовый рожок. Большой осколок стекла, торчащий из спины мальчика, трясся вместе с ним и отбрасывал солнечный зайчик, который весело плясал на горячем сухом тротуаре.

- Опять фашисты! - крикнул, подбегая, Патон.

Из магазина вышел служащий и подошел к ним.

- Я думаю, это чистая случайность, - сказал он, - мальчик слишком молод для фашиста.

- Да вы что! - заорал Люн. - Я же видел, он это нарочно!

- Гм... - начал служащий.

Разъяренный Люн на минуту даже выпустил мальчишку из рук.

- Вы что, учить меня вздумали? Глядите... А то я сам кого хочешь научу!

- Да... Понятно, - сказал служащий. Он поднял мальчика и скрылся вместе с ним в дверях.

- Вот паразит! - возмутился Патон. - Ну, он об этом пожалеет!

- Еще как! - откликнулся довольный Люн. - Глядишь, и повышение заслужим. А фашиста этого мы отсюда выудим, сгодится нам в Академии.

III

- Ну и скучища, чтоб ее!.. - проворчал Патон.

- Ага, - ответил Люн, - то ли дело на прошлой неделе! Чего бы сообразить, а? Хоть бы разок в неделю эдакое развлечение, и на том спасибо!

- Точно, - сказал Патон. - Эй! Глянь-ка вон туда!

В бистро напротив сидели две красивые девушки.

- Ну-ка, сколько там на твоих? - спросил Люн.

- Еще десять минут - и порядок, - ответил Патон.

- Ух вы, цыпочки! - сказал Люн (он глаз не мог оторвать от девушек). Пошли выпьем, что ли?

- Давай, - сказал Патон.

IV

- Ну а сегодня-то вы с ней встречаетесь? - спросил Патон.

- Нет, - сказал Люн, - она занята. Тьфу, что за проклятый день!

Они дежурили у входа в Министерство прибылей и убытков.

- Ни живой души, - сказал Люн, - прямо... - Он умолк, так как к нему обратилась почтенная пожилая дама.

- Простите, месье, как пройти на улицу Дэзеколь?

- Действуй, - сказал Люн.

И Патон трахнул даму дубинкой по голове. Потом они аккуратно уложили ее на тротуар, у стены здания.